Близняшки от босса. Сердце пополам (СИ) - Страница 2

Подается вперед, треплет Риту по макушке, как собачонку. Оставляет белые пятна сливок на темных прядях. А потом откидывается на спинку стула.

— Но я все равно задержусь вечером, мась, — от приторного обращения зубы сводит. Как и от наплевательского отношения мужа. — Я же единственный в семье зарабатываю. Может, вы у мамы отпразднуете?

— Да, так и поступим, — беру дочь на руки и прижимаю к себе.

Молча направляюсь к двери. После рождения Риты и…

В общем, мы отдалились с мужем друг от друга.

— Что с работой? — бросает он мне в спину.

— Собеседование через несколько часов, — становлюсь вполоборота. — Хочешь пожелать мне удачи?

Антон скользит по мне скептическим взглядом, и в глубине его серых глаз ничего не загорается. Впрочем, в моих тоже давно нет огонька. Потушил. Совсем как свечку-единичку, что валяется на столе.

— Ты хоть в порядок себя приведи, — с пренебрежением сканирует мою футболку, заляпанную детским питанием, будто я прямо в ней к боссу собралась. — Совсем за время декрета опустилась, — бьет словами наотмашь.

Я стискиваю челюсть от обиды, хочу отвесить Антону оплеуху, но Рита на моих руках сдерживает. Ради нее и голос не повышаю. Нельзя ругаться при малышке.

— Как опустилась, так и поднимусь. Сама, — поднимаю подбородок дерзко. — На твою поддержку давно не рассчитываю.

— Ма-ась, — зовет муж, но я бегу прочь из кухни.

Около часа спустя

— Знаешь, доча, отчасти Антон прав…

Вздрагиваю от фразы матери и роняю открытую помаду. Сжимаю губы, следя за траекторией ее полета. Благо, она падает на стол трюмо и мажет персиковым пятном по его деревянной поверхности, а не по моему светло-бежевому платью.

Я решила подготовиться к собеседованию не дома, рядом с мужем, а в маминой квартире, которая находится в соседнем подъезде. Думала, что здесь мне будет спокойнее.

Но ошиблась.

— Ма-ам! — возмущенно вскрикиваю и смотрю на нее через большое зеркало.

Она вздыхает, спускает с рук Риту, которая тут же топает к пульту на диване, хватает его и кнопки нажимает, включая телевизор и запуская рандомно каналы.

Улыбаюсь, глядя на дочь, но тут же хмурюсь, вспомнив о маме.

— Что «мам»? — подходит ко мне сзади, за плечи бережно обхватывает. — Погляди, какая ты красивая сейчас. Макияж, прическа, платье. Конфетка! — причмокивает.

Слушаю ее и в зеркало на себя смотрю. Волосы естественного пшеничного цвета, что я отрастила в декрете, избавившись полностью от краски, сейчас прибраны по бокам. Глаза подчеркнуты тенями и кажутся выразительнее. Скулы выделены румянами. Губы пока бледные, но это исправит помада-«путешественница», что по столику угрожающе катается.

Для собеседования я выбрала платье делового стиля. Облегающее, но при этом выгодно подчеркивающее мои достоинства в виде большой груди и скрывающее недостатки: раздавшиеся после родов бедра и чуть заметный, но все-таки животик, который появился на месте некогда тренированного пресса.

Согласна с мамой: я выгляжу… достойно. Иначе нельзя. Ведь на кону — должность секретаря-референта владельца крупнейшего международного медиахолдинга. О вакансии мне по секрету сказала бывший главный редактор службы новостей, где я когда-то работала.

Словно в прошлой жизни все это было. А потом… замужество, ЭКО, роды и…

Черта, которая разделила меня на две части. Одна наслаждается материнством, а вторая — скорбит. И я не знаю, как собрать себя воедино.

Но я должна двигаться дальше. А работа может стать моим спасением. Выбора нет — я обязана ее заполучить.

Благо, редактор по старой памяти дала мне лучшие рекомендации и записала на собеседование. По сути, я должна из забитой декретницы стать правой рукой самого Вадима Шторма. Признаться, я понятия не имею, кто он и как выглядит. Но количество нулей в зарплате очень мотивирует.

— Мужчины любят глазами, — продолжает поучать мама. — Появись ты такая перед Антошей, так сразу к ногам твоим упадет. И сразу о чувствах своих вспомнит, — подмигивает мне в отражении.

— Чувства или есть, или их нет. О них не забывают. Как же «и в печали и в радости»? — всхлипываю от вопиющей несправедливости.

Значит, мужа я должна ублажать, несмотря на его пренебрежительное отношение. И в любом виде. А мне, чтобы внимания и заботы получить, обертка яркая нужна? Как конфете? Иначе невкусно?

Но страшно другое.

Плевать Антону, что начинка у меня горчит. Так сильно, что душу отравляет. Я одинока в своем горе.

Ему лишь бы сожрать — и выбросить обертку.

— Это все сказки для маленьких девочек, — мама чмокает меня в макушку. — А в жизни… или ты держишь интерес мужа, или его держит уже другая…

— Грош цена такому браку, — парирую я. — Особенно, когда у нас дочь.

Дочь. Одна.

Звучит набатом. Парализует болью.

Рана никогда не затянется.

— Не каждый бы вообще согласился на ЭКО от донора, — ковыряет ее мама до крови. — Так Антон еще и оплатил процедуру. И не где попало, а за границей! В лучшей клинике! Сумма ведь немаленькая…

— Это было лишним, — шепчу я, но начинаю себя виноватой чувствовать. — Я убеждала его, что у нас ЭКО делают не хуже. Хорошо, хоть рожать туда не повез… — вспоминаю наши с мужем споры.

— Зато с первого раза все получилось. У нас по несколько попыток женщины проходят — и все впустую. Все Антоша правильно решил, — отмахивается мама, будто разочаровавшись в своей глупой, непутевой дочери. — Хороший у тебя муж. И после того, что случилось… — не озвучивает, потому что боится моей реакции.

Я и сама боюсь. Думала, вообще с ума сойду, но нашла в себе силы справиться. Ради Риты.

— Антон ведь рядом находился все время, — бросает главный аргумент. — Пока ты в депрессии была. И сейчас, считай, о чужом ребенке заботится.

О чужом? Не выдерживаю и взрываюсь.

— Мама! — вскакиваю с места и лицом к маме поворачиваюсь. — Не смей так говорить! Это был наш единственный шанс на полноценную семью! Рита — НАША дочь. Отец — тот, кто воспитал…

— Опять высокопарные слова. Ты книжек перечитала, филолог, — закатывает глаза. — Мужики — собственники. В отношении детей — тоже! — не сдается она, давит своим мнением. — Так что соберись и займись своей семьей. Год прошел. Пора выбираться из ямы отчаяния. Вторую малышку ты не вернешь, а так можешь и мужа потерять.

Понимаю, что спорить нет смысла. Возвращаюсь к зеркалу молча. Делаю последние штрихи — и я готова к собеседованию. Нервничаю дико, потому что от его исхода зависит многое.

В прошлом месяце Антон заявил, что Рита — черная дыра, высасывающая деньги. И ограничил нам финансы. Вот так он «заботится» о нас, но маме жаловаться не хочу. Она и это истолкует по-своему.

В одном она права — пора очнуться и взять жизнь в свои руки. Ради Маргаритки.

Подхожу к дочери, обнимаю ее, слегка касаюсь губами щечки и тут же след от помады стираю.

«Еще раз с Днем рождения, моя булочка!» — шепчу на ушко, отчего дочь хохочет, и ухожу.

«Шторм Медиа» — мельком цепляю взглядом название холдинга, где хочу получить работу, и буквально врываюсь через стеклянные двери в огромный, строгий холл. Показываю охраннику документы, запоминаю, куда мне идти, — и мчусь к лифту.

Время.

Взгляд — на золотые часики, что мне еще отец дарил.

Успеваю. Но это не мешает мне нервничать.

— Придержите лифт, пожалуйста, — выпаливаю я, цокая каблуками по мраморному полу.

Испепеляю взглядом широкую спину мужчины, который входит в лифт и нажимает кнопку нужного этажа. Наблюдаю, как медленно съезжаются створки.

Не подождет меня? Ладно, время есть, вызову еще раз.

Но когда остается маленькая щель, в ней вдруг показывается мощная рука. Двери реагируют молниеносно — и распахиваются.

Невольно изучаю мужчину в лифте. На вид невзрачный какой-то: в сером свитере и джинсах.

Но стоит лишь поднять взгляд на его лицо, как воздух выбивает из легких. Нет, причина не во внезапно проснувшемся влечении или бушующей похоти. Ничего подобного.