Блицкриг (СИ) - Страница 2

- Это где сруб на высоких сваях? С острой крышей?

- Да. Избушка на курьих ножках. Говорю же тип очень странный.

- И поэтому наш клиент. Поехали объясним ему что к чему. Засунем этого пасечника головой в улей. За Косого я уже злой на него. Васька - пацан правильный.

- Тимур, нам шум лишний не нужен. У нас здесь будет элитный посёлок. Иностранцы в инвесторах. Надо провернуть всё быстро и без жертв по возможности.

- По возможности.

- Тимур.

- Ладно, ладно. Всё понял. Поговорим с ним вежливо, по душам, как это принято у русских людей. А если не поймёт, тогда головой в улей. Да? Ну, погнали. Чего стоять-то?

- Только давай всё делать как я скажу.

- Нет базара. Ты у нас главный стратег. Тебе и руль в руки. Кто ты по званию, Фёдор Маркович? Генерал? Полковник? Я-то дембельнулся сержантом.

- Тимур, я серьёзно. Никакой он не колдун, конечно, но шутки с ним могут кончиться плохо. На всю голову тронутый дед. Не удивлюсь если мост был и вправду минирован. Вообще, надо было одну машину направить к мосту. Провести так сказать, отвлекающий манёвр.

- Не переживай, Фёдор Маркович. Будет тебе блицкриг. Возьмём мы эту Брестскую крепость в сжатые сроки и до наступления холодов. Я ведь тоже экстрасенс, кого хочешь вылечу взглядом. Запоры мне особенно хорошо удаются.

Тимур посмотрел на него давящим взглядом раскосых глаз. Фёдор Маркович выдержал, ответив фирменной усмешкой с прищуром, но внутренне съёжился, и впрямь ощутив тяжесть внизу живота. Он знал на что способно это бритоголовое животное. Он ведь даже не шутит насчёт улья.

- Пацаны, давай по машинам, - просипел Тимур первым отведя взгляд, - Фёдор Маркович показывай нам дорогу.

Не проронив почти что ни слова, с тем же хмурым видом парни расселись по машинам, оставив в качестве назидания простушке-природе пару десятков окурков, вмятых в землю вместе с полевыми лютиками, пустую сигаретную пачку и пластиковую бутылку из-под минералки.

Вновь чёрными крыльями распахнулись и хлопнули двери и внедорожники двинулись вдоль берега по косогору, оставляя порезы на зелёном ковре, вытканном узором васильков и ромашек, густо усыпавших полевое пространство. Птичьи голоса замирали в том месте, где проезжали машины и подымались вновь, лишь только вдали стихал гул моторов.

- Вот здесь будет съезд, - показал Фёдор Маркович, без особого труда вспоминая приметы.

На малой скорости машины опасливо свернули к реке. Дух захватывало такой был крутой спуск. Как на аттракционе. Парни даже развеселились. Закричали матные слова. Загоготали. Опустили стёкла, добавили громкость музыке. Над рекой разнеслась песня про нелёгкую пацанскую долю.

А река в этом месте и впрямь оказалась неглубока. Песочное дно видно во всех подробностях. Заверни штаны и перейдёшь, даже не замочив их, омыв усталые от обуви ноги в прохладном потоке, распугивая шныряющих быстрыми тенями среди стелющихся у берега водорослей мальков.

Но коротко посовещались, не выходя из машин, стали поочерёдно перебираться на другой берег. Первая машина застряла практически уже преодолев брод. Водитель забрал в сторону и съехал колесом на глубокое место. Тут же заглох.

- Придурок, - прорычал Тимур, открыл дверь и даже не разуваясь выскочил в воду, подбежал к первой машине, накинулся на водителя, вислогубого парня по кличке Хапок, - Ты куда едешь?

- Не знаю, как вышло, Тимур, - объяснял он, через окно, не выходя из машины. - Показалось в воде лицо мелькнуло. Подумал утопленник. Побоялся наехать. Это ведь плохо на покойника наезжать, да?

- Чего? Вот так тебя отделаю, что сам покойником станешь. Показалось видите ли ему...

- Ну падлой буду, Тимур. - хныкал Хапок.

- Да выключите вы там шарманку, - Тимур вернулся к машине, передал слова водителя. - Что скажешь, Фёдор Маркович? Проделки твоего пасечника?

- Ты на Хапка внимательно посмотри. Он у тебя под каким кайфом баранку крутит?

Тимур зло сплюнул.

- А ну давайте все в воду. Выталкивайте, как хотите.

Однако крепкие затылки в воду лезть не спешили. Лето было не жаркое. Под крики Тимура неохотно разувались, раздевались, насупленные ещё больше обычного. Когда пошли в воду окрестности огласили злые хриплые голоса, произносившие знакомые, но зазвучавшие вдруг чужим языком, слова. Правда, кое-кто расхрабрившись разделся полностью и бросился в воду, проплыв туда-сюда несколько гребков.

- Хороша водица, мать её. Выпрямляет.

Фёдор Маркович кривился, слушая ругань бритых отморозков.

- Трактором тут всегда вытягивали застрявшие машины.

- Да? А где его взять сейчас? Связь не работает. Ни одной палки. До чего место поганое. Зачем мы поехали здесь?

Фёдор Маркович недобро оскалился на Тимура. Тот не замечая, продолжил орать:

- Ну что вы мать вашу намерены до ночи ковыряться? Быстрее. Быстрее.

- Навались братва. Не филонить.

Фёдор Маркович поднял стекло. Некстати, а может и кстати, вспомнилось как в детстве они всего однажды залезли на пасеку за мёдом. Никогда он ещё не испытывал такого страха, как в тот раз. Даже когда обносили яблони считавшегося сумасшедшим деда Тимофея. Тот ведь запросто мог выстрелить из охотничьего ружья солью. А что мог сделать пасечник, которого, как говорили, пчёлы слушаются будто ручные - страшно было и представить. Но пацаны уверяли, что ночью запросто можно украсть мёд из улья потому что пчёлы спят и не видят ничего в темноте.

- Зато в темноте видит пасечник, - убеждал Фёдор, - Мне про это бабушка говорила.

Нападение на беззащитных в темноте пчёл тоже казалось ему неправильным.

- Не ходи если боишься, - презрительно усмехнулся Данька. - Он рано ложится. Напьётся своей медовухи и дрыхнет до самого утра. У него и свет никогда не горит.

После такого обвинения в трусости нельзя конечно же было не пойти. Но едва только Данька собрался переворачивать один из ульев ногой, как стоявшему на страже Фёдору послышались шаги пасечника и даже примерещился его тёмный силуэт на крыльце дома, стоявшего на высоких сваях. На лице пасечника светились прорези глаз.

- Шухер, - громким, срывающимся от ужаса шёпотом, произнёс Фёдор и обдираясь о кусты и спотыкаясь в темноте, они рванули наутёк что было сил.

На следующий день на реке Данька при пацанах отвешивал Фёдору тумаки и окунал его головой в воду, цепко держа за шею холодными жёсткими пальцами. Весь прошлый вечер пасечник провёл в доме Кирилла Ивановича, которого разбил жуткий радикулит. Пчелиный яд помогал лучше всего в этих случаях.

- Ну что, видно там пасечника? - вопрошал Данька, погружая Фёдора в воду, - Или может водяного посмотришь? Светятся у него глаза? Каким цветом? Синим? Зелёным?

Фёдор уже готов был даже заплакать. Войдя в благородный пацанский раж, Данька всё дольше и дольше удерживал его голову под водой. При мысли о том на что сподобится дальше и вовсе делалось страшно.

- Шухер, - вдруг крикнул кто-то из пацанов, - Пасечник.

Пацаны бросились с берега в рассыпную. Данька тоже бросил его и стремительно уплыл вниз по течению, оставив на берегу одежду. Освобождённый Фёдор жадно глотал воздух, размазывал слёзы, пытаясь сквозь них и стекавшую в глаза воду, рассмотреть пасечника. Показалось он был необычайно высокий и вокруг него дрожит воздух, а глаза и впрямь источают свет. Но когда он навёл резкость зрения, увидел только знакомую фигуру в мешковатых штанах и военной рубашке без погон с закатанными рукавами, удалявшуюся от берега. А прошло десять лет с того случая - Данька полез купаться по пьянке и утонул...

Тимур продолжал надрываться:

- А ну поднажми, братва. Толкай. Раскачивай. Шевелись. Быстрее. Быстрее.

Наконец, переругавшись, охрипнув, промокнув, испачкавшись, они вытолкали машину. Первый внедорожник выбрался из воды, за ним двинулись остальные.

- Поехали, - рявкнул Тимур.

Встряхнувшиеся после купания парни, весело переругиваясь, даже не обсохнув, одевались и рассаживались по местам.

- На кой чёрт и кому понадобилась эта дыра? - сел обратно в машину Тимур. Вид у него был весьма раздражённый. Вода стекала у него с брюк, хлюпала в ботинках.