Блажий Омут (СИ) - Страница 6

— И первый обвинил во всём вас? — потихоньку я начал понимать, к чему шёл рассказ Вереи.

Русалок в Омуте не было. Ни следа. А это могло означать только одно.

Верея поджала губы. Кивнула. И продолжила:

— Выживший парень побежал в деревню и рассказал, что русалки утопили его друзей, да и его самого пытались на дно утащить, но он вырвался, — она подняла на меня свои синие очи, в которых горел гнев. — Тогда-то люди пошли прямо к Омуту. Они выловили всех моих сестер. И сожгли их заживо на костре в поле.

Я молчал. Гадал, врёт она или нет. Чутьё подсказывало, что нет. Но разум вкрадчиво советовал быть с ней осторожным.

— Дело было ночью. Меня в суматохе ранили. Ударили по голове, — вспоминала Верея. — Я упала в обморок и превратилась в девушку. Эта случайность спасла меня и обрекла на муки. На ежедневные мысли о моих сестрах, которые умерли в огне, а я ничем не смогла им помочь.

— Но тебя не убили, — заметил я.

Утешать я никогда не умел. Да и не любил это дело. Мне за утешение не платили. Но должен был себе признаться, что Верею мне отчего-то сделалось жаль. Потому как мне тоже доводилось терять близких и чувствовать собственное бессилие.

— Меня приняли за ещё одну жертву русалок, за похищенную девушку, которую окаянные твари хотели обратить в себе подобную, — женщина с досадой скривилась. — Я очнулась в деревне, где меня выходили, а Бажен положил глаз. Поначалу думала сбежать из Медового Яра. Но его настойчивые ухаживания заставили меня задуматься. И я согласилась стать его женой. Но продолжала время от времени принимать обличье лобасты, чтобы отпугивать незваных гостей от Блажьего Омута.

Она притихла, потому что снаружи послышался женский голос. Какая-то мать звала своих детей, загулявшихся допоздна.

— А с ребёнком-то что случилось? — шепотом спросил я, когда голоса стихли. — Бажен утверждал, что ты утопила ребёнка.

Женщина с презрением усмехнулась. Резким движением перекинула косу за спину.

— Тот мальчик был сиротой. Он жил в Яре с прошлой зимы у своей тетки. Его шпыняли все, кому не лень. Лишний рот в семье. И он частенько убегал в лес. Утонул он в Омуте случайно. Меня тогда даже рядом не было. А так я бы его вытащила, — она прищурила свои огромные синие очи и оглядела меня совсем уж осмелевшим взором: — Думаешь, я вру, Ловчий?

— Нет, — я покачал головой.

Женщина ждала, что скажу что-то ещё, но я молча наблюдал за ней. За тем, как она вела себя в сумраке сеновала. Ни следа агрессии, лишь легкий страх пред человеком, который мог в одночасье погубить её. Было в ней что-то такое, чего я прежде не встречал ни в людях, ни в разумной нежити. Она разительно отличалась от тех, с кем мне приходилось иметь дело. Даже магия её была искуснее и чище тех чар, что творила обычная нечисть. Варгина я растил чуть ли не с рождения, но и то ощущал его силу в помещении, как некую вибрацию в воздухе, от которой по моей коже бежал легкий зуд. Любая магия оставляла следы. Как клюква оставляет после себя кисловатый привкус, даже если есть её с мёдом. Но чары Вереи были иными. Настолько чисто исполненными, что в ней я не распознавал нежити вовсе, хоть и знал, кто передо мной. Её тело было теплым и совершенно человеческим. Ни намёка на трупный дух. По жилам бежала кровь. Грудь вздымалась и опускалась при дыхании. Сердце стучало взволнованно. Это я пугал её. А не она меня. Удивительное дело. Мне даже захотелось посмотреть на мир её глазами. Каков я для неё? Вероятно, страшный Ловчий в прохладной темноте сеновала, где пряный запах сухой травы перебивал все прочие.

— Можешь поступить со мной, как пожелаешь, но исполни одну мою просьбу, — тихий голосок Вереи прервал мои размышления. — Помоги найти дух того утонувшего мальчика. Он совсем мал и напуган. И уж точно не заслужил одиноких скитаний после смерти. Ты ранил меня. Из-за этой раны я не смогу снова сменить облик. Слишком много сил потеряла. Да и меч твой ядовит оказался.

— Он не ядовит. На нём руны. Они и мешают нежи… тебе колдовать. Но их действие скоро закончится. Рана была неглубокая, — я вздохнул. Запустил пятерню в волосы, размышляя над её словами. — А сама почему дух мальчика не нашла до сих пор?

— Омут не сразу души отпускает. Я ждала, — женщина пошевелилась, проверяя, не стало ли лучше. Поморщилась. — Но Бажен сказал, что послали за ловчим. А меня заставил работать по дому на износ. Ни минуты мне не давал. То ли хотел на гостей впечатление произвести. То ли боялся в лес одну отпускать. Не поймёшь его. А тут ты явился на мою голову. Или за ней.

Я наклонился и взялся за подол её сарафана. Хотел приподнять, чтобы взглянуть на рану, но Верея перехватила мою руку.

— Не трать время попусту, коли решишь меня убить. А коли нет, так я сама себя исцелю, — тон не допускал возражений.

Боится. К себе не подпустит, даже если умирать будет.

Я усмехнулся.

— Чего же не уйдёшь от Бажена, раз он тебя тиранит, а ты столь горделива, лобаста? — вопрос сам сорвался с языка.

Женщина пожала плечами.

— Я, когда замуж за него шла, думала, что смогу верёвки вить, как из любого мужика, — вдруг призналась она. — Хотела влиять через него на жителей, чтоб как можно меньше людей к Омуту совалось. Но всё сложнее обернулось. Да и я верная жена ему. Не могу уйти. Слышал про такое, что у русалки одна любовь до смерти и одна после?

— Вроде того, — я попытался припомнить всё, что знал о русалках и лобастах. — Только из-за первой несчастной любви девушки и топятся обычно. А от второй тоже ничего путного не бывает. Хорошо, если какой-нибудь молоденький водяной приглянется. А если такой боров, как твой Бажен…

Я многозначительно приподнял брови.

Верея сердито зыркнула на меня. Она резко встала. Выпрямилась с таким достоинством, точно предо мной стояла не лобаста, а княжна. Было ясно, что ей больно, но гордая женщина и виду на сей раз не подала.

— Так ты поможешь найти мальчонку, Ловчий?

— Лех.

Я тоже встал, вновь оказавшись с Вереей лицом к лицу. Навис над ней и тихо прошептал, глядя в глубокие синие очи так близко во мраке.

— Лех, — повторила она шёпотом.

— А что мне за это будет? — я позволил себе хитрую улыбку.

Коту мой тон не понравился. И варгин коротко фыркнул из своего укромного угла, выражая презрение.

— Обещаю щедрую плату за работу, — копируя меня, ответила Верея. И затем добавила более холодно: — Я все-таки жена старосты.

Утро выдалось прохладным. Я проснулся ещё до первых петухов от того, что попросту замёрзли ноги. Растолкал свернувшегося калачиком Кота, который спал тут же в сене. Тот лениво потянулся и выгнул спинку. Зевнул, показывая острые, как иголки, зубы.

— Уже пора? — осведомился он, наблюдая за тем, как я натягиваю сапоги.

— А что тянуть? — я пожал плечами. — Быстрее найдём дух этого мальчика, быстрее…

— Что? — Кот перебил меня.

Он сидел рядом и умывался. Делал вид, что моя реакция нисколько его не волнует.

Я молча заправил рубаху в штаны. Натянул поверх стеганый кафтан.

— Что быстрее, Лех? — Кот обошёл меня. Потёрся о ноги. — Убьёшь девушку?

Я замер с перевязью в руках.

— Не знаю, — после короткого колебания я ответил честно. — Всё будет зависеть от неё.

— Нам платят за убитую лобасту, — заметил варгин и снова обвил пушистым хвостом мои ноги. — Но что если она в момент смерти обернётся старостиной женой? Тебе никто не поверит, Лех.

Я вздохнул.

— Она обещает награду, если я найду для неё того мальчонку. Заберём эту награду и уйдём из Медового Яра.

— Лех…

Кот прервался. Заслышал шорох в сене. Его уши прижались к голове. Шерсть на загривке встала дыбом. Он метнулся в угол сеновала быстрее, чем я успел застегнуть пряжку на ремне, и возвратился обратно. Из пасти торчал мышиный хвостик.

— Лех, — Кот проглотил добычу. — Если она тебе не заплатит, мы останемся ни с чем.