Благословенный. Книга 5 (СИ) - Страница 23
Сторонники Франции были разбиты, нобили торжествовали. Но тут случилось очень удачное для французов происшествие…
В порту Генуи оказались по соседству английский фрегат «Кастор» и французский полакр «Ситуайен». Такое бывает иногда в нейтральных гаванях, где смертельные враги оказываются пришвартованы на одну бочку; в этом случае никаких враждебных действий не допускается, ведь оба противника находятся в акватории третьего государства. Но в этот раз английский капитан повёл себя не по-джентльменски. Тайком зарядив орудия того борта, который был обращён на полакр, он вдруг произвёл ужасающий залп в упор, а затем взял «Ситуайен» на абордаж. Разразился первостатейный скандал; поскольку это недружественной действие произошло на территории Генуи, французы объявили Лигурийской республике войну и вторглись на её территорию.
Едва французы вступили во владения республики, как их разбитые сторонники зашевелились, ожидая действенной помощи своего могущественного соседа. Вскоре игра была сделана: в Геную вступили французские драгуны, поддержавшие местных «якобинцев», и вскоре здесь установилось демократическое профранцузское правительство.
Тоскана, увидев перед своими воротами огромную французскую армию, тотчас же поспешила заключить с Директорией договор. Королевство Сардиния, Модена и Парма последовали её примеру. Флоренция и Лукка заявили о нейтралитете. Теперь перед войсками Жубера встала Папская область. На этой, насквозь клерикализированной территории, французам не приходилось надеяться на местных сторонников: их попросту не было в Папском государстве.
Сами же правители Папской области, не имея надёжной армии, сделали ставку на то, в чём они всегда были сильны: на промывку мозгов. В городахцентральной Италии началась натуральная религиозная истерия; была провозглашена священная война против «якобинских безбожников, слуг диавола и Антихриста», и набат не переставал гудеть целые три дня. Низшие классы местного населения — крестьянство и те, кого в Италии называли «лаццарони* — был доведен до исступления и неистовства. Сорокачасовые молебствия, общенародные процессии на площадях городов и селений, грамоты об отпущении грехов, даже рукотворные 'чудеса» — все было пущено в ход. Повсюду были иконы мучеников, которые кровоточили, и плачущие статуи мадонн. Все предвещало пожар, готовый испепелить эту чудесную провинцию. Один из стопов папского правительства, кардинал Буска, обещал французскому посланнику партизанскую войну: «Мы сделаем Вандею из Романьи, из Лигурийских горных твердынь, из Италии».
Тем временем силы французов сильно уменьшились в размерах: из восьмидесяти тысяч первоначального войска пришлось выделить значительные силы на оккупацию Северной Италии. Сорокатысячная французская армия под общим командованием генералов Жубера и Лагарпа (швейцарца, родного брата моего воспитателя) подошла к Кастель-Болоньезе; перед ней по правому берегу Сенио стояла на позиции армия папы, обороняя мостовую переправу. Это войско состояло из 6000–7000 солдат и крестьян, собранных по тревоге, и под влиянием фанатичных проповедников добровольно пришедших защищать Святой престол. У папистов было восемь пушек, державших переправу под прицелом; лобовой штурм обещал кровопролитие.
Французы заняли позицию напротив, и 3 июня, в 2 часа утра, молодой генерал Ланн, командующий авангардом маленькой французской армии, поднялся вверх по р. Сенио на полтора лье, на рассвете переправился вброд и построился в боевой порядок на тылах папской армии, отрезав ей дорогу на Фаэнца. Ланн, поддерживаемый батареей и прикрываемый тучей стрелков, перешел по мосту сомкнутой колонной. Бой не продолжался и часа — вооруженная толпа, гордо называвшая себя Армия Рима и Святого престола, обратилась в бегство. Артиллерия, обозы, папские хоругви — все было захвачено французами. Паписты потеряли от 400 или 500 человек, и в их числе — несколько монахов, погибших с распятием в руках. Почти все регулярные войска были захвачены в плен, их военачальник — кардинал-генерал — позорно бежал в Рим. Со стороны закалённых восемью годами непрерывных боёв французских войск потери были незначительны.
В тот же день войска Жубера подошли к Фаэнца. Ворота были заперты, гудел набат, на валах стояло несколько пушек, а взбесившийся народ руганью провоцировал победителей и нагло отвечал на требование открыть ворота. Французы, не церемонясь, сорвали ворота с петель и в боевом порядке вошли в город.
Между тем, несмотря на присутствие армии, народ толпами спешил припасть к ногам одной Мадонны, плакавшей большими слезами. Нашлись благоразумные граждане, давшие знать об этом. Туда был послан Монж. Он сообщил, что Мадонна действительно плачет. Жубер приказал доставить эту икону ему в главную квартиру и осмотрел. Разумеется, это оказался фокус, искусно производимый при помощи обыкновенного стакана воды и трубочки, искусно выведенной через доску. На следующий день Мадонна была снова поставлена в церкви, но без стакана: она больше не плакала. Капеллан, виновник этой мошеннической проделки, был арестован.
Такие случаи были не единичны, а наоборот, носили массовый характер. Но, несмотря на все эти поповские выверты, сделать из Италии Вандею папистам не удалось. Итальянцы, стремительно воспламенившиеся на борьбу с безбожными французами, так же скоро и успокоились под влиянием «пятой колонны» из местных республиканцев.
Тем временем авангард французской армии перевалил через Апеннины и вступил в Папскую область: 13 февраля французы были в Толентино, то есть в трех переходах от Рима. После короткой рекогносцировки Жубер готов был наступать, но тут в Толентино прибыли папские послы — кардинал Маттеи, монсиньор Галеппи, герцог Браски и маркиз Массини. Они долго и многословно оправдывались, но молодой французский командующий был неумолим: Римский двор был виновен, а значит, его следовало наказать, лишив завоеванных у него провинций или же получив равноценную контрибуцию. Три легатства, герцогство Урбино, округ Анкона, провинции Мачерета и Перуджа были завоеваны. После определения таким образом базы переговоров заключение мира потребовало лишь краткой пятидневной дискуссии. Галеппи, твердивший сначала о полном расстройстве папских финансов, тут же нашел средства, когда пришлось выкупать провинции или уменьшать число тех, которые уступались папой. Договор был подписан в монастыре, где обосновалась главная квартира.
Генерал Жубер долго настаивал, чтобы Римский двор упразднил инквизицию. Ему стали доказывать, что инквизиция стала не тем, чем она была прежде, что ныне она является больше полицейским трибуналом, чем судом по религиозным делам, что аутодафе больше не существует. В конце концов Жубер снял это условие, и соглашение было подписано. Французы в итоге удовольствовались легатствами Болонья, Феррара и Романья и правом держать гарнизон в Анконе.
Но впереди у Жубера оставалось ещё одно враждебное французам итальянское государство: Неаполитанское королевство.
Неаполитанский двор, формально возглавляемой королём, фактически находился под руководством королевы: женщины умной, энергичной, склонной к лесбийской любви и крайне неблагоприятно настроенной к Франции. Рассматривая Рим как буфер против французов, королева выступила с заявлением, что она готова двинуть 30 000 человек для защиты папского престола и Рима. Неаполитанские послы при иностранных дворах после получения королевой английских субсидий стали вести враждебно и нагло по отношению к французам.
Между тем неаполитанская армия была самая худшая из армий Италии. Английские субсидии лишь немного помогли итальянцам. При приближении Жубера неаполитанский король выставил армию в 100 000 человек, из которых около 40 тысяч удерживали проходы и крепости. На территорию Папской области, таким образом, он вступил с 60 000 человек, из которых десятую часть составляла кавалерия. По странному совпадению, почти весь командный состав неаполитанской армии составляли австрийские генералы — Макк**, Де Сакс и Давидович.
Французская армия под командованием генералов Жубера, Лагарпа и Макдональда состояла из 25 000—26 000 бойцов, из которых было 8000 поляков, цизальпинцев и романцев. Она была разделена на три дивизии. Правая, численностью в 12 000 человек, под командованием генерала Макдональда, занимала Террачину, Рим и Тиволи. Центральная, в 6000 человек, под командованием генерала Лагарпа, занимала Терни, и, наконец, левая, в числе 8000 человек, находилась на побережье Адриатического моря.