Благие намерения - Страница 9

Садясь в машину, Ева распорядилась:

– Проверь его алиби. Оно выглядит солидно, но мы должны быть уверены, что Стерна можно вычеркнуть из списка подозреваемых. После морга надо будет поговорить с кавалерами Баствик.

– Ты имеешь в виду ее сексуальных парнеров?

– По крайней мере, кое-кого из них. Некоторые окажутся геями, ну и что? Красавчик-гей – лучший друг женщины-профессионала.

– Лично у меня таких не водится, – сказала Пибоди с завистью. – Надо будет исправить это упущение. Хочу такого зверька!

– Ее кавалеров зверьками не назовешь. – Ева жалостливо взглянула на Пибоди. – Ты это серьезно?

– Так говорят.

– Дурацкое слово! На закадычного друга никто из них не тянет. Ты вспомни: «Истинный и верный друг». И квартиру ее вспомни, – продолжила Ева. – Все в ее собственном стиле. Как и офис. Она была не из тех, кто делится. У нее дома ничего не указывает на любовную связь, даже на желание таковую иметь. Скорее, она обходилась услугами профессионалов.

– И не должна была готовить по утрам завтрак, – подхватила Пибоди. – Действительно, очень на нее похоже. Грустно как-то.

– Иметь то, что хочешь, – это грустно?

– Грустно хотеть только платного секса, стильную квартиру и секретаря, который будет оплакивать тебя больше, чем кто-либо еще. Я проверила ее поездки. Она даже мать с сестрой на Рождество не навестила. Вообще не выбиралась из города. Сразу после праздника поспешила на работу. А потом умерла. Печально.

– Жила как хотела.

– От моей работы будет больше толку, если я немножко ее пожалею.

– Как хотела, так и жила, – повторила Ева. – А вот такой смерти мало кто хотел бы. Мне грустно от этого.

– Тут я готова с тобой согласиться.

Ева и Пибоди зашагали по белому тоннелю морга. Обе были готовы к встрече со скелетами: праздники всегда оборачивались пиршеством убийств, смертей от несчастных случаев и самостоятельного сведения счетов с жизнью.

Ева добралась до рабочей комнаты Морриса и, увидев его в иллюминаторе двери, толкнула створки.

Умерла Леанор Баствик в одиночестве, но здесь у нее появилась компания. Моррис склонился над мужским трупом. Лет 25, определила Ева на глазок.

– Не гнушаешься сверхурочными? – спросила Ева, и Моррис выпрямился, держа в руке скальпель.

– С твоей я уже закончил, этот – свежак. Бедняга отправил бывшей видео. Она клянется, что посмотрела его только сегодня утром. Это не исключено: известно, что на Рождество она обручилась с бывшим лучшим другом покойного. Наш неудачливый клиент заливал свое горе смесью дешевой текилы и запрещенных препаратов, а вчера в десять вечера сделал из простыни петлю и отправил чужой счастливой невесте видео, на которой рыдает и угрожает повеситься.

– Это будет ей уроком.

– Уверен, он рассуждал так же. Пока неясно, собирался ли он спрыгнуть с табурета или это вышло по неосторожности. Так или иначе, теперь он здесь.

И Моррис с улыбкой продолжил орудовать скальпелем. На нем были небесно-голубые брюки, серебристая рубашка, безупречно завязанный серо-голубой галстук – все это под прозрачным защитным халатом. На спину падала толстая черная коса.

– Как провела Рождество?

– Неплохо. Поймала преступника, открыла подарки, выпила хорошего шампанского. А ты?

– Навестил родителей, переночевал у них, потом отобедал с Гарнет ДеВинтер и ее очаровательной дочерью. Ребенок добавляет Рождеству пузырьков, твое шампанское и близко не текло! Как твоя родня, Пибоди? Говорят, ты ездила домой.

– Чудесно! Это настоящее волшебство – со всеми повидаться и на несколько часов нырнуть в хаос.

– Хорошо тебя понимаю. Шикарное пальто, честное слово!

– Знаю. – Пренебрегая предостережением Евы, Пибоди снова погладила свой рукав. – Это рождественский подарок моей чудо-напарницы и ее восхитительного спутника жизни.

– Не заставляй меня жалеть о содеянном, Пибоди, – прошипела Ева.

– Это лучшее Рождество в моей жизни!

– Лучше вернемся к нашим подопечным, – поспешно сказала Ева, чтобы у них не ушло полдня на обсуждение сливового пудинга или чего-то еще в этом роде. – Что скажешь? – Она указала подбородком на Леанор Баствик.

– Что до момента смерти она оставалась чрезвычайно здоровой женщиной. – Моррис перешел к соседнему столу. – Над ее лицом и фигурой трудились лучшие специалисты. Но без фанатизма, просто высококачественный тюнинг. Часа за четыре до смерти она полакомилась греческим йогуртом и фруктово-зерновой смесью.

– Вот теперь грусти, – сказала Ева, обращаясь к Пибоди.

– За полчаса до смерти она выпила полбокала вина – это как-то повеселее. Следы запрещенных препаратов отсутствуют, вообще не похоже, чтобы она их употребляла. Ранений, полученных при попытке обороняться, нет, признаков насильственного удержания и борьбы – тоже.

Он подал Еве очки с сильным увеличением.

– Видишь вот это? След от шокера, причина отсутствия ранения при самозащите.

– Да. Убийца достает шокер из правого кармана пальто и заходит в квартиру. Она пятится, пропуская его внутрь. Разряд с близкого расстояния, сильное напряжение. Отсюда такая отчетливость следа на коже.

– И несильный удар затылком. Она упала и несильно ударилась. После шокера так происходит чаще всего: человек как бы оседает, а не валится снопом.

– Сколько она весила?

Имея дело с Евой, Моррис привык автоматически переводить значения из метрической системы в американскую.

– Сто фунтов с небольшим.

– Немного. На ногах у нее были шлепанцы на низких каблуках. Каблуки поцарапаны не были, значит, он отнес ее в спальню на руках. В обмороке человек размякает. Скорее всего, он взвалил ее себе на плечо. Потом положил на кровать. Кровать осталась в аккуратном состоянии, ее одежда тоже.

– Ни сексуального насилия, ни признаков недавнего полового сношения.

– Еще один повод взгрустнуть, – пробормотала Пибоди.

– Тем меньше вероятность, что это был кто-то вроде бойфренда: бывший, отвергнутый любовник, – размышляла вслух Ева. – Такой не упустил бы шанса вступить в сношение или вложил бы в само убийство больше личного пыла.

– Она прошла стерилизацию, – сообщил Моррис. – Видимо, это был ее сознательный выбор. Чистая работа! Не похоже, чтобы она когда-то вынашивала ребенка. Она ухаживала за своим телом. Состояние мышц свидетельствует о регулярных упражнениях. Как я уже говорил, следов злоупотребления запрещенными препаратами и спиртным не обнаружено.

– Как она жила, понятно. А как умерла?

– Я согласен с вашим выводом, сделанным на месте преступления. Удушение. Прочная тонкая проволока, я бы назвал это рояльной струной. Удавка, наброшенная сзади.

Ева прищурилась.

– Сзади, а не лицом к лицу?

– Нет. Когда это делается сзади, есть больше упора. Угол раны говорит о том же. Убийца зашел сзади, усадил ее, накинул через голову проволоку, закрутил ее и стал тянуть. С изрядной силой, порвав ей глотку.

– Ясно. – Выводы Морриса не вызывали у Евы сомнений. Она обошла тело, запоминая услышанное. – Итак, ты кладешь ее на кровать. Пальто снял – не хочешь испачкать его кровью, в нем же потом выходить. Пальто громоздкое, а тебе нужна свобода движений. Перчатки не снимаешь – вернее, натягиваешь другие, тонкие или герметические. Возможно, на тебе защитная шапочка, герметических перчаток у тебя в коробке целый набор. Открываешь коробку, достаешь шапочку и перчатки, облачаешься, берешь свою удавку…

– Защитная шапочка и герметические перчатки – способ не оставить на кровати и на теле никаких волокон, – подсказала Пибоди.

– Верно. План составлен заранее, на продумывание деталей потрачено изрядное время. Наступает самый важный момент: ты залезаешь на кровать и придаешь бесчувственному телу сидячее положение, так тебе удобнее.

Обойдя тело, Ева встала у изголовья.

– Проволока тонкая и острая. Следовало бы заранее загнуть ее концы, чтобы было за что ухватиться и держать. Ты не собираешься причинять ей боль, тебе не нужно видеть, как наступает смерть – где тут личная неприязнь? Зачем видеть лицо, когда превращаешь человека в мертвый предмет? Достаточно ощущать, как врезается в тело проволока. О сексе речи нет, об удовольствии тоже – только о правосудии. Все происходит быстро.