Бизерта - Страница 11

– О Господи! Когда же все это закончится? – с какой-то безысходностью воскликнула Ольга Павловна.

– Когда придем в Бизерту, Оля.

Ксения непонимающе посмотрела на мать:

– Мама, ты разве забыла, что папа у нас флотский офицер! О чем же ты думала, когда выходила за него замуж?! Мол, пусть он мотается себе в море, а я буду спокойненько поджидать его на берегу? Так, что ли?! – и на ее глазах выступили слезы обиды за отца.

Родители, никак не ожидавшие столь бурных эмоций у дочери, снова озабоченно переглянулись.

«Вот это да! – удивленно подумал Степан Петрович. – Ай да Ксюша! А ведь будет верной спутницей своего избранника», – удовлетворенно отметил он.

«А ведь Ксюша-то, в общем, права! – сокрушенно призналась сама себе Ольга Павловна. – Расхныкалась, как институтка, когда, пожалуй, впервые в жизни столкнулась с трудностями. Сдача Порт-Артура и японский плен не в счет – ведь там я была в кругу своих подруг и единомышленников, отвечая, к тому же, только за себя».

Степан Петрович обнял супругу и дочь:

– Ты не совсем права, Ксюша. Ведь мама испугалась вовсе не трудностей, а неопределенности нашего положения. И у нее сейчас естественная тревога за всех нас, включая, конечно, и Павлика. Однако все мы – одна семья и потому преодолеем все трудности, которые встретятся на нашем пути. И до тех пор, пока мы вместе, они нам не страшны. Это именно так, Ксюша. Поверь мне!

Ксения благодарно посмотрела на отца:

– Как хорошо, папа, когда ты рядом! А ты, мама, извини меня за мои слова – мне просто стало очень обидно за папу.

– Правильно говорят, Ксюша, что жизнь прожить – не поле перейти. Пока же папа с нами – нам действительно ничего не страшно…

Так и стояли они, обнявшись, потомки древнего дворянского рода, вынужденные покинуть свое Отечество. И свято верили в то, что не навсегда, что Россия, несмотря ни на что, все-таки возродится…

По решению штаба эскадры первый этап должен был покинуть Константинополь последовательно четырьмя так называемыми эшелонами. Выход первого эшелона в составе линейного корабля «Генерал Алексеев», плавмастерской «Кронштадт» и судна «Даллан» с запасом топлива намечался на 10 декабря. Его должна была сопровождать французская канонерская лодка «Дедэнез». Затем должны были следовать второй эшелон, в состав которого входил и эскадренный миноносец «Гневный», в сопровождении сторожевого корабля «Бар ле Дюк». Третий эшелон, включавший в числе других кораблей и судов пассажирский пароход «Великий князь Константин», – в сопровождении сторожевого корабля «Изер». И, наконец, четвертый эшелон из трех быстроходных миноносцев – в сопровождении сторожевого корабля «Таюр».

Степан Петрович, отдав честь Андреевскому флагу, слабо колыхавшемуся на кормовом флагштоке, поднялся по трапу на верхнюю палубу линейного корабля «Генерал Алексеев». К нему тут же быстро подошел дежурный офицер с сине-белой повязкой на левом рукаве кителя.

«Четко поставлена служба на линкоре!» – удовлетворенно и даже с некоторой долей зависти отметил он.

– Разрешите узнать цель вашего прибытия, господин капитан первого ранга? – уважительно спросил, приложив руку к фуражке, лейтенант, сразу же узнавший командира дивизиона эскадренных миноносцев.

– Я хотел бы встретиться с кадетом Чуркиным. Не могли бы вы, господин лейтенант, вызвать его сюда, на верхнюю палубу?

– Нет проблем, господин капитан первого ранга! – ответил тот и что-то негромко приказал рассыльному, сопровождавшему его, который тут же метнулся выполнять полученное приказание.

Степан Петрович в ожидании Павла отошел в сторону, рассматривая башню главного калибра с ее тремя длинными стволами трехсотпятимиллиметровых орудий, непроизвольно вызывающих уважение. Он ведь в первый раз был на линейном корабле, так как флагманским кораблем Черноморского флота, а затем и Русской эскадры, был крейсер «Генерал Корнилов».

– Любуетесь мощью линейного корабля, Степан Петрович? – неожиданно раздался за его спиной знакомый голос.

Он обернулся – перед ним, улыбаясь, стоял командир линкора капитан 1-го ранга Федяевский. «Надо же, дежурный офицер, оказывается, успел еще доложить и командиру о моем прибытии», – усмехнулся Степан Петрович, оценив расторопность лейтенанта.

– Вы правы, Иван Кириллович! – улыбнулся и он, пожимая руку командиру линкора. – Однако меня смущает только одно – вот такой мощный корабль может быть потоплен или, во всяком случае, серьезно поврежден лишь одним залпом торпедных аппаратов моего скромного по размерам миноносца по сравнению с вашим гигантом…

– Может, конечно, но при условии, что ваш миноносец сумеет приблизиться к нему на дистанцию торпедного залпа. А это, Степан Петрович, ох как нелегко, и вы это прекрасно понимаете.

Тот усмехнулся:

– Если следовать вашей логике, Иван Кириллович, то надо немедленно свернуть программу строительства эскадренных миноносцев. Однако все морские державы почему-то не то что не сворачивают, а, наоборот, увеличивают строительство кораблей этого класса. Выходит, морские стратеги, в отличие от вас, считают, что именно массированное применение миноносцев создаст предпосылки для успешного применения торпедного оружия.

И он торжествующе глянул на собеседника.

– Сразу виден потомок одного из родоначальников боевого применения минного оружия, – примирительно сказал Федяевский. – Ведь именно ваш отец совместно со Степаном Осиповичем Макаровым отрабатывал его применение в Русско-турецкой войне тысяча восемьсот семьдесят седьмого – семьдесят восьмого годов.

– У вас, Иван Кириллович, отличное знание отечественной военно-морской истории!

Тот же скептически глянул на него:

– А вы, Степан Петрович, разве обучались не в Морском корпусе?

– Сдаюсь, Иван Кириллович! Упоминание о нашем славном Морском корпусе – наивысший аргумент в нашем споре!

И они, довольные общением друг с другом, рассмеялись.

– Кстати, раз уж речь зашла о Морском корпусе, вы, Степан Петрович, в курсе того, что недавно главнокомандующий генерал Врангель назначил вместо контр-адмирала Ворожейкина директором Севастопольского Морского корпуса вице-адмирала Герасимова?

Тот утвердительно кивнул головой.

– Я же просто не мог не знать этого – ведь как раз на «Алексееве» находится большая часть его воспитанников. И, честно говоря, рад этому, – продолжил Федяевский, – так как хорошо знаю Александра Михайловича еще по тем временам, когда он был командующим Черноморским флотом. Замечательный человек, достойный уважения. А посему уверен, что воспитанники корпуса получили не только их вдумчивого руководителя, но и заботливого воспитателя.

– Я, как вы, конечно, знаете, являюсь заинтересованным лицом, ввиду чего весьма рад вашему весьма благосклонному мнению, которым дорожу, о новом директоре Морского корпуса, – с полупоклоном приложил руку к сердцу Степан Петрович.

Затем решил сменить тему разговора.

– Когда снимаетесь с якоря, Иван Кириллович? – заинтересованно спросил он.

– Завтра, где-то пополудни. Однако флагман должен будет уточнить время выхода.

Степан Петрович удовлетворенно кивнул головой:

– Потому я и пришел проститься с сыном перед нашим переходом в Бизерту, – пояснил он.

Командир линкора понимающе кивнул головой.

В это время к ним подбежал Павел и, увидев отца вместе с командиром корабля и быстро сообразив, что командир дивизиона эскадренных миноносцев, ходивший на своем корабле под брейд-вымпелом, никак не ниже по должности командира линкора, перешел на строевой шаг, и, приложив правую руку к бескозырке, доложил Степану Петровичу:

– Господин капитан первого ранга, кадет Чуркин по вашему приказанию прибыл!

– Вольно, кадет! – скомандовал тот.

– Пожалуй, Степан Петрович, я с вашего разрешения оставлю вас наедине с бравым кадетом.

Лицо Павла порозовело.

– Благодарю вас, Иван Кириллович, и желаю успешного перехода в Бизерту!