Битва за Лукоморье. Книга 3 - Страница 16

Здоровенная крылатая зверюга вымахнула на открытое место и на мгновение замерла, оглядываясь и смешно топорща совиные «уши». Клювастая голова несколько раз повернулась, изумрудами сверкнули глаза, и гирифтен длинным скачком сорвался с места. Второго прыжка не получилось – петля аркана послушно легла куда положено, и узел затянулся на длинной мускулистой шее. Богатырю осталось, как следует уперевшись, напрячь спину и дернуть способный удержать великана аркан на себя.

Пойманный прямо в воздухе зверь грузно кувыркнулся на бок. Упал – еще не значит сдался, и гирифтен тут же попробовал вскочить на лапы, однако новый богатырский рывок – веревка, к счастью, выдержала! – повалил его на траву. Клацнул бессильно клюв; чуть-чуть не добравшись до натянувшейся веревки, Малыш еще сильнее изогнул шею, чтобы достать-таки вредную гадость, но Алеша уже сам взвился в воздух, в три скачка покрыв разделявшее их с добычей расстояние. Глазомер не подвел. Успешно миновав бестолково бьющие крылья и хлещущий направо и налево хвост, Охотник, подобно загадочному фригалу, оказался на шее чудо-зверя, прямо-таки сел верхом. Ну и грохнул кулаком беднягу по макушке.

Голова и шея у подобных созданий крепкие от природы, их так просто не разбить и не сломать, так что за жизнь слободанового сокровища Алеша не волновался. И все же бить со всей силы счел излишним, мало ли, животинка и без того калечная. Одного богатырского удара гирифтену, однако, хватило с избытком – мышцы зверя расслабились, лапы подогнулись, и он начал заваливаться вперед. Ну и отлично.

Спрыгнув с падающей добычи, китежанин откатился в сторону прежде, чем гирифтен ткнулся клювом в траву. Дело было сделано, ну, почти. Стремительно вскочив, китежанин махнул рукой благоразумно державшимся поодаль помощникам.

«Хозяин!.. Хозяин!»

Буланко и прежде чуял, когда богатырь в одиночку ввязывался в передряги, и переживал, как там Алеша без него управится. А ну как оплошает и беда приключится?

– Порядок, Буланыш, – успокоил друга богатырь. – Поймали, не волнуйся ты так! Не дело было, безделица… У тебя-то что? Погоди… Парни, лапы ему спутайте, пока в беспамятстве, и хвост не забудьте. Пусть отдохнет, чудо такое.

– Осторожней! – Подскочивший Давор оттолкнул слишком ретивого помощника. – С крыльями осторожней, не поломайте! Спасибо тебе, Алеша, век не забудем… Что хочешь… Когда хочешь…

– Сочтемся, – отмахнулся уставший объясняться Алеша. – Как по мне, лучше его здесь оставить. Пускай полежит, покуда бражник ваш звероумный не оклемается.

– Да, так лучше всего, – сын зверинщика со знанием дела оглядел недвижную груду. – Сперва – клюв. Палку давайте… Нет, эта длинная слишком, другую ищите.

– А эта как?

– Годится.

Негаданные звероловы, поглядывая на бесчувственную добычу с настороженностью, на Алешу – с восхищением, а на Давора с намеком – такая работа дополнительной платы стоит, – принялись опутывать драгоценного зверя всеми прихваченными веревками, как паук муху, а то мало ли что… Лапы-то вон какие, да и хвост со штуками этими, еще саданет чего доброго! Богатырь незамеченным отошел в сторонку и с чувством выполненного долга вернулся к прерванному разговору.

– Буланыш, – окликнул он, – прости, дела были. Ты-то как?

«Пасся», – словно бы нехотя сообщил не то все же обидевшийся, не то вспомнивший об уже вчерашнем разочаровании друг. – «Сейчас сплю. У тебя обошлось, и ты спи».

– Куда я денусь? – зевнул китежанин, поднимая с травы верный распашень. – Только до лагеря доберемся… Ладно, друже, отдыхай. Сон, он все лечит, утром свидимся, раньше вечера-то эта ярмарка с места точно не тронется.

Проснулся Охотник от того, что в лицо ему словно бы теплым ветерком дунуло, да не простым, а пахнущим сухой степной травой. Приоткрыв один глаз, богатырь обнаружил возле самых глаз серую толстую змеюку. Та изогнулась, снова подуло, и окончательно проснувшийся Алеша, не выдержав, расхохотался. Слониша словно бы чихнул и попятился. В здоровенном ухе – сережка, как у Мальчика, только в отличие от питомца Зденки было это чудо не розовым, а серым. Братишка, видать, из тех, разбежавшихся…

– И чего? – осведомился богатырь, переворачиваясь на бок и подперев голову рукой. – Потерялся и оголодал?

Слониша еще разок чихнул, а может, это и не чих был вовсе, богатырь по-слонишьему не понимал.

– Нечего тебе тут делать, – сев, Алеша пригладил волосы на макушке пятерней. – И уж прости, чем тебя кормить, я не знаю.

В ответ раздалось уже знакомое чиханье и хлопанье ушами. Веселый розовый цвет превратил бы слонишу в ходячую охапку кипрея, но такие, как Мальчик, рождаются нечасто. Серых, видать, больше.

– Эх, ты, – богатырь с непонятным сочувствием трепанул жесткую холку, – чудушко! Ладно, идем, что ли…

Чудушко задрало хобот, словно принюхиваясь к веселым белым облакам, и безропотно потопало за богатырем. С толстокожей мелочью возилась Зденка, стало быть, вернуть беглеца надлежало ей, и Алеша был этому только рад. Ночной разговор с девицей выдался странным и каким-то оборванным, потому, видать, его и хотелось продолжить.

Единожды пройдя любой дорогой, китежанин запоминает ее навсегда. Алеша с так и норовящим прислониться к его ноге носатиком уверенно шел суетящимся лагерем. Зверинщики как могли изничтожали последствия ночного разгрома, но, посулив Буланышу отъезд к вечеру, Охотник явно погорячился. Хорошо, если за пару дней разгребутся. Это если ждать, но их-то с Буланко к разбитым клеткам никто не привязывал, да и с загадочной колдуньей проще объясняться без каравана со зверьем на плечах.

– Утро доброе, Охотник, – «десятник» Боро самолично и очень умело возился с раскуроченной повозкой. – Где ты Мальчонку-то подобрал?

– Кого? – не сразу сообразив в чем дело, богатырь завертел головой, но вояка глядел на слонишу. – А… Какой же это Мальчик, он же серый!

– Серьга у него приметная, не ошибешься, а посерел бедняга со страху, что потерялся, а то и замерз. Ночка-то не из теплых выдалась. Ничего, хозяйку увидит, разрумянится. Занятно у него это выходит. Сперва уши розовеют, потом тело пятнами идет, словно у коровы какой, и напоследок носяра с хвостом. Такова уж ихняя природа. Смех, короче.

– Да уж, – Алеша покосился на серого спутника. – Обаянник-то как, оклемался?

– Как водой отлили, так и очухался, обормотище… Свезло ему, что гирихтуна воротили, а то, друзья не друзья, век бы с хозяином не рассчитался. И ведь всю дорогу, почитай, держался, и вдруг на ровном месте!

– Бывает, – припомнил собственные великоградские загулы Охотник и тут же заработал ощутимый тычок под колено. Мальчик рвался к хозяйке. – Ладно, пойду, пропажу доставлю.

Зденкину повозку богатырь отыскал сразу, хоть перед ней теперь высилась куча каких-то обломков, а возле расписной лесенки в явной растерянности торчал Слободан.

При виде хозяйкиного родителя Мальчик уже знакомо чихнул, но Алешу не покинул, так и мялся возле ноги.

– Утро доброе, Алеша, – оглянувшийся на чих зверинщик удивленно поднял брови. – Откуда он у тебя?

– Приблудился. Вернуть хочу.

– И то, – кивнул Слобо и проорал: – Зденка, вставай уже! Тут Алеша пропажу твою нашел!

– Прости, батюшка, – раздалось из повозки, – мочи нет, головушка болит. Дай поспать-полежать хоть до полудня.

– Эк заладила! А ну, вставай, кому говорят! Ишь, затейница, головушка у нее болит. Да у кого она не болит после эдакого?

Девушка отмолчалась. Зверинщик недоуменно сопел, слониша пару раз чихнул и, обхватив носом Алешину ногу, попытался подтащить богатыря к повозке.

– Потерпи, – велел китежанин и принялся объяснять. – Зденка, я Мальчика привел, он ко мне прибился. Посерел с горя, бедолага.

– Прости, батюшка, мочи нет. Головушка болит… Дай поспать-полежать…

– Зденка, – вылупил глаза зверинщик, – да ты что, с Филимоном на пару браги перебрала?! Это ж гость наш…

– Прости, батюшка. Головушка…