Битва «тридцатьчетверок». Танкисты Сталинграда - Страница 9
– К стрельбе готов! – Степан Никифорович взялся за маховики горизонтальной и вертикальной наводки.
Пройдя на бреющем над передовой линией наших окопов, «лаптежники» пошли вверх. Летели тройками: всего двадцать семь самолетов. В наглую: без истребительного прикрытия «мессерами». И хоть бы один наш «ястребок» появился!.. Гвардии старшина выругался сквозь зубы.
Вот «лаптежники» синхронно развернулись и заскользили вниз в пологом пикировании. «Значит, будут бросать мелкие бомбы», – подумал Степан Никифорович. Он уже разбирался в тактике стервятников Геринга: если «Юнкерсы-87» пикируют круто, почти отвесно, то значит, будут «класть» 250-килограммовые фугаски. А если идут полого – жди целых «гроздей» мелких осколочных бомбочек. Но от размеров они менее смертоносными не становились. Были еще и бомбы-мины, но пока что они не применялись.
А тем временем первая тройка «Юнкерсов-87» уже готовилась сбросить свой смертоносный груз.
– По фашистской сволочи – огонь!
Степан Никифорович рывком довернул маховики наводки и нажал педаль спуска. Загрохотал мощный пулемет, пожирая свинец и медь патронов. Бледные стежки трассеров прошили синий холст неба. Первые очереди прошли выше «лаптежников», нужно было пристреляться. Но все же стервятники Вольфрама фон Рихтгофена прекратили атаку и резко ушли вверх. Следующая тройка так и вообще не стала атаковать, а просто побросала бомбы в степь. Фонтаны абсолютно бесполезных разрывов взметнулись над каменистой равниной.
– Быстро! Меняем позиции. – Лейтенант был хоть и молод, но уже довольно опытен. Иначе было нельзя в войне с таким коварным и сильным противником.
Грузовики с пулеметами сделали стремительный рывок и снова замерли, скрывшись под «шапками-невидимками» маскировочных сетей. Сети были такими же выгоревшими и пыльными, как и степь вокруг. В них были вплетены пучки травы и ветки.
Остальные пикировщики стали клубиться в стороне, но вот они все же разделились и снова пошли в атаку.
– Сто двадцать градусов по азимуту, высота тысяча двести. Огонь!
– Есть огонь!
Снова огненные трассы скрестились на пикирующих «лаптежниках». Расставив нелепые «ноги», «обутые» в массивные обтекатели, они выли сиренами, сбрасывали бомбы и тут же стреляли из пулеметов в ответ. Два 7,92-миллиметровых пулемета MG-17 находились в консолях крыла, и один подвижный пулемет, тоже винтовочного калибра, MG-15 располагался на турельной установке Linsenlafette-Z10d.
Пыльные строчки потянулись к зенитным машинам. Но и пулеметчики отвечали огнем на огонь. Водитель «полуторки» гвардии старшины Стеценко не выдержал: выпрыгнул из кабины и побежал, не разбирая дороги. И тут же коротко вскрикнул, пыльные фонтанчики пулевых попаданий взвихрились вокруг него. Красноармеец упал ничком, прошитый сразу полутора десятками пуль. Алая кровь выплеснулась из его разорванной груди и тут же потемнела, впитываясь в пыльную землю…
Один из «Юнкерсов» Ju-87B потянул над степью, разматывая за собой черный шлейф дыма. Немецкий пикировщик качало из стороны в сторону, видимо, пилот был серьезно ранен. Но все же бомбардировщик еще держался в воздухе.
Самое интересное, что сбила его машина со счетверенной установкой пулеметов «Максим». Вчетверо больше огня и свинца!
Вообще-то пулемет конструкции Хайрема Максима был первым, созданным по схеме с перезарядкой от отвода пороховых газов из канала ствола. И как первое оружие подобной конструкции применялся в самых разных модификациях. «Военная карьера» изделия, которое английская фирма «Виккерс-Армстронг» выпускала под кодом «666», началась еще в Англо-бурскую войну 1900 года [11]. Он устанавливался и на истребители Первой мировой, на неуклюжие бипланы. И естественно – «максимушка» был использован и в зенитном варианте, для защиты от тех самых аэропланов, а также с зажигательными пулями, для уничтожения наполненных водородом немецких дирижаблей.
А в Красной Армии была даже разработана тачанка с пулеметом Максима, установленным для зенитной стрельбы! Именно этот «чудо-аппарат» и можно считать первой мобильной зенитной установкой. Участвовали ли они в боях крайне противоречивой Гражданской войны – неизвестно. Но вот что совершенно точно – зенитные тачанки участвовали на Красной площади в параде 7 ноября 1930 года.
Счетверенная зенитно-пулеметная установка образца 1931 года отличалась от обычного «Максима» наличием специального устройства принудительной циркуляции воды. Это позволяло еще более эффективно охлаждать ствол при интенсивной стрельбе по воздушным целям. Также пулеметные ленты зенитных «Максимов» отличались большей емкостью: на 1000 патронов вместо обычных 250. Используя зенитные кольцевые прицелы, счетверенная установка была в состоянии вести эффективный огонь по низколетящим самолетам противника до 1400 метров при их скорости до 500 километров в час. А когда было необходимо, счетверенные «Максимы» обращали свой суровый взор и на землю. И тогда фашистской пехоте приходилось совсем туго! Вчетверо больше огня и свинца! А если учесть, что емкость лент увеличена и интенсивность стрельбы тоже – то все, вешайтесь, фрицы!
Отразив воздушный налет стервятников Геринга, колонна «тридцатьчетверок» прибыла к месту сосредоточения. Там заводские экипажи передали грозные боевые машины танкистам из линейного полка. По этому поводу состоялся короткий, но весьма эмоциональный митинг. Танкисты поклялись рабочим Сталинградского тракторного бить гитлеровцев еще беспощаднее и стоять насмерть! А рабочие взяли на себя обязательство увеличить выпуск боевых машин и бороться за качество сборки каждого танка.
А после митинга военные пригласили рабочих-сталинградцев за братский стол. Работяги вначале отказывались, но потом все же отведали полевой кухни. На передовой еда была сытнее: лендлизовская канадская тушенка, наваристый кулеш, молодая картошечка, лучок… Ешь, сколько влезет! А в самом Сталинграде – продуктовые карточки. Конечно, работникам Сталинградского тракторного полагался усиленный паек, но практически все отдавалось семьям и детям. Природа Приволжья была богатой, и почти все коренные сталинградцы кормились со своих огородов. А на рынках можно было не слишком дорого обменять продукты.
Но сейчас в городе находилось втрое больше народу, более миллиона. И все хотели есть.
– Эй! Чьи эти зенитки? – Майор в пропыленной форме подошел к грузовикам под тентом.
– Мои, товарищ командир, – ответил лейтенант.
– Приказываю вам выдвинуться на рубеж в районе высоты «32.4». – Командир развернул планшет и ткнул пальцем в карту, указывая район.
– У меня откомандированные стажеры с завода…
– Пусть считают себя мобилизованными. Все! Выполнять приказание!
– Есть! Эй, славяне, подъем. Выдвигаемся.
– Товарищ лейтенант, а как же?…
– Считайте себя мобилизованными. Все, отставить разговоры – по машинам!
– Стой! – К лейтенанту-зенитчику подбежал командир танковой колонны, по совместительству – зам главного технолога завода.
– Что такое, мать-перемать?!
– Этих, – он пальцем ткнул на Стеценко и еще нескольких «заводских», – не трогать! У них особая «бронь».
– «У меня «бронь» – меня не тронь»! – горько сплюнул в пыль давешний майор. – А чем мне рубеж держать?!
– Машины – мобилизуй, ну а людей не трогай. Мы и так еле план выполняем, людей не хватает. А те, кто есть, прямо возле станков спят, как вы – в окопах у своих пулеметов да орудий. Ну, пойми ты меня, майор – без них работа станет!..
– Хрен с вами… Но машины я мобилизую!
– Твое право, майор.
Вот так неожиданно и спасся гвардии старшина Стеценко. Именно спасся, потому как было ясно: с того рубежа иначе как на небо не уйдешь. Сколько уже таких рубежей было – от Харькова и вот досюда… До Волги-матушки?…
«Откомиссованным» дали телегу и костлявую лошаденку. На ней-то и вернулись в Сталинград уже затемно.
Двоякие чувства обуревали Степана Никифоровича Стеценко. С одной стороны, он честно радовался, что остался жив. Чай не мальчик уже – на митингах горлопанить и рубаху на груди рвать. Нет, погибнуть он не боялся, но вот только предпочитал сделать это в танке, посылая в ненавистную гитлеровскую гадину снаряд за снарядом. И чтобы смерть его была подобна огненной вспышке от детонации боекомплекта танка.