Битва под сакурой(СИ) - Страница 1

Вот уж не думал, что, дезертировав из рядов Красной Армии, я уже спустя неполные полгода снова окажусь на войне. Да ещё такой страшной. Это живо напомнило мне и Кронштадт, и деревни Тамбовской губернии, где нам тоже довелось разгуляться. Особенно, когда дрались среди деревянных домов окраин японской столицы. Чёрные твари, каии, которых теперь насылал Юримару, были значительно крупнее тех, что появились в театре. Один на один сражаться против таких бывало опасно даже в доспехе, редко когда удавалось выходить из таких схваток без потерь. Несколько раз моего «Коммуниста» привозили на мобильную базу нашего соединения, давно уже переросшего отряд «Труппа», привозили практически в разобранном виде. Броневые листы его были латаны-перелатаны не по одному разу. Он ещё до новогодних праздников потерял весь «товарный вид».

Мы дрались едва ли не ежедневно, а ремонтники трудились в три смены, не покладая рук, чтобы как можно быстрее подготовить доспехи духа и обычные мехи к новым боям. Токио находился в настоящей осаде. Хоть постоянно приходили сообщения о прорывах тьмы по всей стране, но именно в столице было жарче всего. Вместе с каии нам противостояли устаревшие мехи самых разных конструкций, точно как на тренировках. Оставалось только гадать, откуда Накадзо мог знать об этом. Или это было нечто вроде гениального предвидения, во что, честно сказать, верилось весьма слабо.

— Что случилось? — приветствовала моё возвращение Марина, глядя, как я выбираюсь с пассажирского сидения грузовика.

Пилоты ездили в кабинах грузовиков, а не своих доспехов, только если последние находились совсем уж в разбитом состоянии. Примерно, как мой сейчас.

— «Кампфпанцеры» и каии, — пожал плечами я, как обычно с деланным равнодушием. — Здорово прижали нас. Рвались, кажется, к лагерю беженцев, а, может, и не к нему. В общем, крепко нам досталось, Марина-кун. Мой «Коммунист» на неделю выведен из строя, если не больше.

— Да вы что, Руднев-сан, с ума сошли?! — вскричал вышедший следом за Мариной Ютаро. — О какой неделе может идти речь? Вы не забыли, что Наэ-кун сражается уже на обычных моделях ракетных мехов, доспехи Сатоми-кун и Готон-сан на грани выхода из строя. Все надежды были на вас с Мариной-кун, и нас с Асахико-кун.

— Ты сам решил отправить меня только с охранением, Ютаро-кун, — пожал плечами я, подходя к нему. — Давайте продолжим в штабе, Ютаро-кун, — предложил я. — Не стоит высказываться у всех на виду. Не забывай о такой штуке, как моральный дух.

Пилоты мехов из моего охранения внимательно прислушивались к нам. Все они были молодыми офицерами, не старше Ютаро, и слушать нас им было весьма вредно. И без того, многие из них уже задавались вопросами относительного того, кто командует в нашем отряде. Да, Ютаро распределял нас по заданиям, отдавал распоряжения об очереди ремонта мехов и доспехов духа, командовал в совместных операциях, но наше панибратство, царящее в отряде, оставляло заметный отпечаток на отношении молодых офицеров к Ютаро.

— Руднев-сан, — сказал мне Ютаро, когда мы заняли места вокруг стола с картой Токио, — сообщите, что с вашим доспехом?

— Множественные повреждения броневых листов, — начал привычно перечислять я, — серьёзные повреждения сочленений на ногах, которые не смогли полностью отремонтировать ещё после прошлого боя, под конец едва ими шевелил. Наверное, именно из-за этого каии и смогли подобраться ко мне почти вплотную. Разбиты оба плечевых пулемёта, у правого, к тому же, выведена из строя система подачи патронов.

— Это как-то не тянет на неделю ремонта, — ехидно заметила Марина, всегда готовая ужалить меня, словно злая оса.

— Самое главное, — усмехнулся я, — я оставил на десерт, Марина-кун. Правая рука моего доспеха оторвана от корпуса. Полностью. Сначала прямое попадание от «Кампфпанцера» в плечевой сустав, вызвавшее полное заклинивание правой руки. А остановить троих каии, насевших на меня, я уже не успел. Они-то моему «Коммунисту» руку оторвали, а после едва не вскрыли, как консервную банку. Если бы не ребята из охранения, вовсе мне не жить. Но и им хорошо досталось, их мехи развалены в хлам. Два — только на запчасти и годятся.

— Это пусть механики решают, — вздохнул Ютаро, серьёзно ошарашенный моим докладом о состоянии «Коммуниста».

После начала масштабных схваток на территории Токио, а затем и по всей территории Японии, мы не могли больше сражаться отрядом. Прорывы следовали один за другим, часто их было пять-шесть за один день, но чем больше их было за один раз, тем слабее бывал каждый прорыв. Поэтому сначала мы сражались привычными парами, как на тренировках — этого вполне хватало. Но когда к каии присоединились разнообразные устаревшие мехи, нам пришлось очень туго. Именно тогда был выведен из строя доспех Наэ. Нашу боевую тройку хорошо прижали в Синдзюку, неподалёку от развалин театра. «Подпольщик», стоявший на крыше одного из домов, удачной очередью разнёс одну из тяжёлых ракет на плече доспеха Наэ и почти полный короб лёгких снарядов. Детонация едва не угробила кореянку, превратив её доспех едва ли не в груду металлолома. Его и чинить-то взялись только из-за индивидуального проекта. После этого нам выделили целый полк серийных доспехов духа, пусть и уступающих тем, из которых был сформирован отряд «Труппа». Основным, правда, их недостатком были кристаллы духа, куда меньшие по размеру и худшие по качеству. Теперь к каждой паре доспехов духа из «Труппы» придавали отделение, а то и взвод мехов. Потери среди них были чрезвычайно велики, как среди людей, так и среди мехов, почти из каждого боя один или два из них доставляли в состоянии металлолома.

— Как же всё скверно складывается, — неожиданно сказал Ютаро, обхватив голову руками. — Мне телефонировали из службы тыла и сообщили, что новых доспехов не пришлют. Ни одного. Прорывы тьмы и партизаны, даже непонятно какие именно, отрезали корейский полигон. Теперь готовится атака на него, большинство мехов отправят именно туда. Нам приказано держать столицу своими средствами. Хакусяку сумел только добиться для нас увеличения поставок боеприпасов и запчастей. Большего, увы, не смог сделать даже он.

Война давно уже перелилась за границу Японских островов, и шла на территории колоний, в Китае и Корее. С первыми прорывами близ Токио оттуда вывели почти все части доспехов духа, оставив только сильное охранение на Корейском экспериментальном полигоне. Это привело к активизации китайских партизан, которых через границу снабжали из Советского Союза и британских колоний оружием, боеприпасами и снаряжением. Началась полномасштабная война, и если бы не внутренние разногласия среди самих китайцев, которые были мало понятны отсюда, партизаны бы уже вошли в Манчжурию. Пришлось возвращать механизированные полки обратно. Партизанам пришлось туго, но их спас Юримару. Прорывы тьмы начались и в Китае. Каии убивали всех без разбора — японских солдат, китайских партизан, мирных жителей; но их появление сорвало планы наступления императорской армии, заставив всех противников перейти к обороне. Прорыв мог образоваться где угодно, а потому держать линию фронта стало совершенно невозможно. А теперь ещё и корейский полигон отрезан.

— Будем сражаться тем, что у нас есть, — сказал я, попытавшись хоть как-то поддержать юного командира. — Помню, в Польском походе нам приходилось едва ли не верхом на лошадях сражаться против британских и французских мехов, поставленных Пилсудскому державами Антанты.

После этого мне пришлось ещё минут пять объяснять слабо знакомому с недавней историей Советского государства и его соседей Ютаро, кто такой Юзеф Пилсудский.