Битва королей. Огонь эльфов - Страница 166

Когда Обилее, посланница эльфийской королевы, закончила доклад, Ганда лишилась дара речи. Она оглядела командующих, созванных на военный совет молодым королем троллей. Все они выглядели потрясенными. Предложение Эмерелль было заманчивым.

— Тебе не стоит присутствовать на нашем совещании, Обилее, — наконец произнесла Сканга. — Возвращайся к своей владычице, мы сообщим ей о решении короля Гильмарака.

Поклон эльфийской воительницы был идеальным. Она удалилась.

— Она боится нашей силы, — произнес Слараг, молодой вожак тролльской стаи, снискавший славу после битвы при Мордштейне.

Сканга задумчиво провела рукой по подбородку. Ганда часто замечала, что все всегда сначала смотрели на шаманку, а не на короля. Именно она принимает решения.

— Очень мало такого, чего боится Эмерелль. И именно тогда, когда она кажется слабой, ее нужно опасаться больше всего. Оргрим, каковы наши шансы победить в открытом сражении?

Тролльский герцог казался задумчивым. Лицо его было изборождено морщинами. Сражения под Нахтцинной потрясли его до глубины души. Все в войске знали об убийствах, совершенных эльфийским князем Элодрином, и тысячам воинов не терпелось отомстить.

— Войско эльфов и их союзников сильно. Если мы захотим перейти Шалин Фалах, существует опасность проиграть. Если же мы пойдем с флангов и будем искать проход в Сердце Страны по мосту в стороне, то сможем воспользоваться своим численным преимуществом. Тогда мы победим.

Ганда пришла на военный совет с Элийей и Никодемусом. Она не осмеливалась произнести ни слова. Но достаточно было посмотреть на Элийю, чтобы понять, что творится у него в душе. Эмерелль предложила провести вместо битвы дуэль, чтобы покончить с ненужным кровопролитием. Ганда считала это решение очень мудрым, но с эльфами всегда нужно держать ухо востро.

— Какого воина могут выставить эльфы? — спросил король Гильмарак.

Завязался ожесточенный спор. Большинство называемых имен Ганда никогда прежде не слышала. «Прошлым летом им пришло бы в голову только одно имя», — с грустью подумала она.

Лутинка на миг задумалась, не стоит ли рассказать о своем сне. Но полководцы только посмеются над бабскими страхами. Только Сканга могла бы принять ее всерьез.

Лисьехвостая вспомнила картинку, виденную в запретной книге Мелиандера в библиотеке Искендрии. Безголовый мечник ступает на мост. Может быть, тем самым брат Эмерелль хотел указать на Олловейна? Вспомнилось мрачное пророчество, прочитанное ею на странице рядом с этим рисунком. Мелиандер писал о живом мертвеце, который обрел жизнь только в смерти. Олловейн — вот живой мертвец. Без сомнения, Мелиандер имел в виду мастера меча. Лутинка судорожно сглотнула. И отчаянно принялась размышлять над тем, как предотвратить исход битвы, предначертанный, очевидно, много веков назад.

Снова вернулась бестия на свой наблюдательный пункт неподалеку от белого замка. Себастиен чувствовал тревогу существа. Только что они были в глубоком ущелье, где собрались войска враждующих сторон. Себастиен никогда не видел столько солдат! Густо, словно стебельки травы, стояли копья воинов, собравшихся здесь. Без числа было лучников. Далеко растянулись ряды всадников и боевых колесниц. Были здесь и крупные ездовые животные, названий которых Себастиен не знал, на спины их привязали небольшие башни, чтобы превратить их в ходячие крепости.

С другой стороны собрались десятки тысяч неуклюжих фигур. Высотой в три шага, с грубыми лицами и примитивным оружием, они источали пугающую силу. Во время битвы в степи Себастиен видел, на что способны тролли. Сказать, у какой из сторон выше шансы на победу, было сложно. Битва обещала превратиться в беспримерную бойню. И тем не менее бестия снова ушла, чтобы понаблюдать за белым замком. Что было здесь такого, что интересовало ее сильнее тысячекратной смерти?

Нечто в замке притягивало бестию, подобно тому как горшок меда притягивает мух. Но было там и что-то, чего она боялась. Может ли существо умереть? Третьего призрачного пса они потеряли из виду некоторое время назад. Может быть, кто-то убил его? Кто способен на это? Герой, живущий в этом замке?

Бестия отказалась от сидения в засаде. Быстро, как ветер, понеслась она навстречу стенам. Себастиен даже не пытался противиться ее воле. Ему давно уже было нечего противопоставить ее силе. Бесчисленное множество жизненных огней, которые она поглотила, позволили ей контролировать его и их общее тело. Зачем бы ни был нужен он в этом союзе, существо давно обрело достаточно силы, чтобы существовать без него. Оно научилось по собственному желанию обретать плоть. Из всех братьев и сестер по ордену в живых остались трое. Еще несколько дней, и всё человеческое растворится в этом порождении тьмы. Интересно, что тогда будет делать бестия?

— Ты очень любопытен, Себастиен. Иногда я думаю, что, в принципе, мы похожи. Я Себастиен, отбросивший все путы морали.

«Ничего общего у нас нет!» — возмутился аббат.

— Как ты можешь так говорить, когда мы живем в одном теле? — огорчилось существо.

Оно проникло сквозь толстые стены замка и оказалось в зале, большую часть которого занимал огромный фонтан. По стенам висели роскошные знамена. Перед высокой двустворчатой дверью на противоположном конце зала стоял всего один часовой, который, очевидно, еще не заметил их.

Принюхиваясь, бестия огляделась.

Снова скользнула сквозь стену. Внутри каменной кладки обнаружился низенький туннель. Существо застыло и уставилось в темноту. Что-то шевелилось там. Тень. Что они обнаружили?

— Брата.

Себастиен не мог ничего отчетливо разглядеть. У аббата было ощущение, будто эти порождения тьмы обмениваются информацией таким образом, который позволяет исключать его из беседы.

— Как же ты проницателен, аббат, — насмехалась бестия. — Говорю же, мы похожи. Но тебе надоело мое общество, не так ли?

«Это что еще такое? Я не собирался тебя обижать. Просто хотел заметить — не высказывая никаких оценок, — что мы отличаемся друг от друга».

— Ах, Себастиен, если бы ты только мог представить себе, как мне радостно оттого, что мы с тобой.

В голосе твари появились нотки, которых он научился бояться. Внезапно они вышли из потайного туннеля. За ними следовала тень. Аморфная сущность. Ожившая тьма.

Бестия устремилась к стражу, стоявшему у ворот. Эльф опустил копье, но оружие не могло причинить вреда их призрачному телу. Их морда вошла в грудь воина. Его бронзовый нагрудник покрылся изморозью. Одежда затвердела от холода. Расширенными от ужаса глазами он смотрел на жизненный свет, утекавший из его груди.

Бестия позволила тени, следовавшей за ними, сожрать немного света.

Что обсуждают эти двое? Себастиен никогда не видел, чтобы живущий в нем зверь делился добычей.

— Ты несправедлив, друг мой! Разве мы не делим каждый кусочек, ведь мы делим тело? У тебя очень упрощенное представление обо мне!

Существо прошло сквозь высокую дверь, которую охранял эльф. Они оказались, в круглом зале, со стен которого сбегала вода. Потолка не было. Если поднять голову, можно было увидеть весеннее небо. Напротив дверей возвышался трон. На полу красовалась большая мозаика из переплетающихся змей.

Похоже, рисунок понравился бестии. Она ходила вокруг змей, наблюдая за ними, пока Себастиену не стало казаться, что каменные змеи шевелятся. Их глаза были живыми. А потом они поднялись.

Аббат хотел закричать, повернуться и бежать. Но тело призрачного волка не повиновалось. Себастиен был вынужден наблюдать за тем, как змеи склоняются друг к другу и открываются врата из яркого света.

За вратами лежала тьма. Они парили во тьме. Тронный зал исчез. Что кроется за вратами из света? Что здесь происходит?

— Ты примешь участие в необычайном событии. Врата, через которые мы прошли, вообще-то непроходимы для моих призрачных братьев. Но здесь сломана магическая печать, и даже стража, которого стоило бы принимать в расчет, нет. Тьма здесь просто бесконечна. Мои призрачные братья смогли бы найти эти врата лишь по чистой случайности. Те, кто попал в мир детей альвов, несколько эгоистичны. Они не осмеливаются вернуться, чтобы позвать остальных. Они не обладают нашей силой, Себастиен. Мы можем проходить даже через запечатанные врата. Они — нет. И я здесь для того, чтобы позвать их. Но мой голос вряд ли достучится до них.