Битая карта - Страница 10
– Я хотел вам сказать о вашей машине, мистер Джек, – начал он. – Я обратил внимание, что она стоит на подъездной дорожке – на виду, иными словами. А там ведь фотографы. Если снимки вашей машины попадут в газеты…
– То потом все ее будут узнавать? – Джек кивнул. – Понимаю, к чему вы клоните, инспектор. Да, благодарю вас. Мы об этом не подумали, верно, Иэн? Поставьте-ка ее в гараж. Мы ведь не хотим, чтобы каждый, кто читает газеты, знал, на какой машине я езжу.
– И номерной знак, – добавил Ребус. – В мире столько странных людей… Террористы… Завистники… Просто психи. Лучше не рисковать.
– Спасибо, инспектор.
Дверь распахнулась, и вошла Хелен Грейг с двумя большими кружками чая, нимало не похожими на чашечки на серебряном подносе у ворот. Одну она дала Грегору Джеку, другую Эркарту, потом вынула из-под руки тоненькую коробочку, которую прижимала рукой к боку. Это была нераскрытая упаковка имбирного печенья. Ребус улыбнулся.
– Спасибо, Хелен, чудесно, – сказал Грегор Джек. И взял две печенины.
Ребус поднялся.
– Ну что ж, – сказал он, – я, пожалуй, пойду. Как я уже сказал, я только хотел…
– Очень вам благодарен, инспектор. – Джек поставил кружку на пол и тоже встал, протягивая руку Ребусу. Теплое, сильное, искреннее рукопожатие. – Да, вот еще что. Вы живете в моем избирательном округе?
Ребус покачал головой:
– Один из моих сослуживцев живет здесь. Я у него ночевал.
Джек медленно поднял голову, потом кивнул. Этот жест мог значить что угодно.
– Я вас выпущу, – сказал Иэн Эркарт.
– Пейте чай, я сама, – сказала Хелен Грейг.
– Что ж, как знаешь, Хелен, – задумчиво сказал Эркарт.
Не было ли в его голосе предостережения? Хелен Грейг, по-видимому, ничего такого не заметила. Эркарт вытащил из кармана ключи и подал Хелен.
– Я пойду, – сказал Ребус. – До свидания, мистер Джек… мистер Эркарт.
Он на мгновение задержал руку Эркарта в своей и пожал ее. Но при этом он успел рассмотреть его левую руку. На одном пальце обручальное кольцо, на другом перстень с печаткой. У Грегора Джека на левой руке было только одно широкое гладкое золотое кольцо. Но не на безымянном пальце, а на среднем. На безымянном у него экзема…
А что у Хелен Грейг? Несколько дешевеньких колечек на пальцах обеих рук – не замужем и не обручена.
– До свидания.
Хелен Грейг вышла из дома первой, но дождалась его у машины, поигрывая ключами в правой руке.
– Вы давно работаете у мистера Джека?
– Давно.
– Тяжелая работа – быть членом парламента, да? Видимо, ему время от времени необходимо расслабляться…
Она остановилась и уставилась на него.
– И вы туда же! Вы ничем не лучше этой шайки! – Она махнула руками в сторону ворот и маячивших за ними фигур. – Не хочу ни слова худого слышать о Грегоре. – Она двинулась дальше, теперь быстрее.
– Он, вероятно, хороший работодатель?
– Работодатель! Таких работодателей поискать. У меня мать болела. Так он дал мне премию осенью, чтобы я могла съездить с ней ненадолго на побережье. Вот он какой. – В глазах у нее появились слезы, но она сделала усилие над собой и сдержалась. Репортеры передавали друг другу чашки, сетуя то ли на излишек сахара, то ли на его отсутствие. Похоже, от них двоих они ничего особо не ждали.
– Поговорите с нами, Хелен.
– Одно словечко от Грегора – и мы все разъедемся по домам. У нас же семьи – сами понимаете.
– Я страдаю от дефицита общения, – пошутил один из них.
– Ну да, общения со своей пинтой пивка за ланчем, – в тон ему заметил кто-то другой.
Один из местных репортеров – судя по произношению, таковых здесь было немного – узнал Ребуса.
– Инспектор, ничего нам не скажете? – При слове «инспектор» некоторые из присутствующих насторожили уши.
– Скажу, – ответил Ребус, и Хелен Грейг заметно напряглась. – Уматывайте отсюда!
В ответ – улыбки, несколько разочарованных стонов. Калитка открылась и уже должна была закрыться, оставив Ребуса снаружи, но он навалился на створку, подался к молодой женщине и прошептал ей в ухо:
– Совсем забыл. Мне необходимо вернуться.
– Что?
– Я кое-что забыл, вернее, забыл мистер Джек. Он хотел, чтобы я выяснил, как там его жена – не слишком ли трагически отнеслась к неприятной новости…
Он ждал, когда она осознает услышанное. Хелен Грейг сложила губы в безмолвное «о». Осознала.
– Вот только, – сказал Ребус, – я забыл взять адрес…
Она приподнялась на цыпочки, чтобы не услышали газетчики, и прошептала ему в ухо:
– «Гнездо глухаря». Это между Ноканду и Томнавулином.
Ребус кивнул и позволил ей закрыть калитку. Его любопытство рассеялось не окончательно. Точнее сказать, теперь оно одолевало его еще больше, чем до того, как он вошел в дом. Ноканду и Томнавулин – названия двух известных вискарен, где производят односолодовый виски. Голова ему говорила: не пей больше никогда. Но сердце нашептывало иное…
Черт, он ведь собирался позвонить Пейшенс из дома Холмса – сообщить, что едет. Не то чтобы она требовала от него отчета за каждый шаг, но все-таки… Он подошел к знакомому репортеру, местному парню по имени Крис Кемп.
– Привет, Крис. У тебя в машине есть телефон? Не возражаешь, если я воспользуюсь?..
– Ну, – спросила доктор Пейшенс Эйткен, – как тебе ménage à trois?[12]
– Неплохо, – ответил Ребус, прежде чем громко чмокнуть ее в губы. – А как твоя оргия?
Она закатила глаза:
– Разговоры о работе и передержанная лазанья. А ты, значит, до дома не смог добраться? – (Ребус смотрел на нее непонимающим взглядом). – Я звонила в Марчмонт, но тебя там не было. Что с твоим костюмом, ты в нем спал?
– Это все кот виноват, паразит!
– Душка?
– Такой твист устроил на моем пиджаке – еле спас.
– Твист? Ничто так не выдает возраст мужчины, как его представление о современных танцах.
Ребус снял пиджак.
– У тебя есть апельсиновый сок?
– Головка побаливает? Пора завязывать с выпивкой, Джон.
– То есть осесть и остепениться – ты это хочешь сказать? – Он стянул с себя брюки. – Ничего, если я приму ванну?
Она придирчиво оглядела его с ног до головы.
– Ты же знаешь, что можешь не спрашивать.
– Все равно. Я люблю спрашивать.
– Считай, что разрешение получено… Как всегда. А это тоже Душка сделал? – Она показала на царапины на его запястье.
– Я бы его в микроволновку сунул за такие дела.
Она улыбнулась:
– Пойду найду тебе апельсиновый сок.
Ребус проводил ее взглядом, попытавшись, несмотря на сушь во рту, одобрительно свистнуть ей вслед. Один из волнистых попугайчиков в клетке поблизости показал ему, как это делается. Пейшенс повернулась к попугайчику и улыбнулась.
Он улегся в пенную ванну и, глубоко вздохнув, закрыл глаза – в точности как советовал его доктор. «Методика релаксации» – так это называется по-научному. Доктор настоятельно рекомендовал Ребусу почаще расслабляться. Высокое кровяное давление. Ничего серьезного, но все же… Конечно, можно принимать таблетки, бета-блокаторы. Но доктор был сторонником саморегуляции. Глубокая релаксация. Самогипноз. Ребус хотел было сказать доктору, что его отец был гипнотизером, а брат до сих пор, вероятно, остается профессиональным гипнотизером… в местах не столь отдаленных.
Глубоко дышать… ни о чем не думать… расслабить голову, лоб, челюсть, шею, грудь, руки. Обратный отсчет до нуля. Никаких стрессов, никакого напряжения.
Поначалу Ребус заподозрил доктора в крохоборстве – нежелании выписывать дорогостоящие лекарства. Но рекомендации доктора вроде бы работали, черт его побери. Самопомощь всегда под рукой, как и Пейшенс Эйткен…
– Держи, – сказала она, заходя в ванную. В руке у нее был высокий тонкий стакан с апельсиновым соком. – Выжато доктором Эйткен.
Ребус скользнул мыльной рукой по ее ягодицам:
– Прижато инспектором Ребусом.