Бисцион (СИ) - Страница 38

— Я пойду на площадь, — произнесла она и встала со своего места, — хочу обратиться к людям.

— Я только могу пожелать вам удачи, Ваша Светлость, — устало произнес доктор Москатти, — а я, пожалуй, пойду домой и отдохну.

Диана одобрительно кивнула и вышла на улицу, где теплый ветерок тут же обдал свежестью. Она подставила лицо солнцу, чтобы искусственно создать на щеках румянец. За последние дни она похудела и цвет ее лица стал бледнее.

При виде того, что хозяйка собирается на площадь, Томмасо тут же оказался рядом.

— Письмо уже передано гонцу?

— Да, Ваша Светлость. Он уже в пути.

Они пришли на площадь быстро, теперь Диана знала цену времени, умела его беречь. И хотя она наслаждалась прогулкой, но позволить себе такую роскошь еще не могла.

— Я могу устроить госпиталь в замке, — бубнила она, представляя, что будет при отрицательном ответе герцога. Томмасо лишь помолился в тот момент, имея единственную мечту, чтобы герцог помог, не отказал и чтобы герцогиня покинула госпиталь. Ее место в саду, а не за промыванием гноящихся ран больных незнакомых людей.

Они пришли в то самое место, где стояли палатки, где шла торговля разными безделушками, где она впервые познакомилась с Антонией. Сейчас женщина уже трудилась в замке, не стояла в лавке и не торговала тряпичными куклами и лошадками. Но обе игрушки Диана сохранила, поставила на окно в госпитале и любовалась ими, вспоминая слова Антонии по поводу наследника и будущего правителя. Если герцогиня родит этого наследника, то непременно передаст лошадку ему, вспоминая, как трудилась в стенах госпиталя и как радовала глаз эта игрушка.

Находясь сейчас на площади, под удивленные взгляды людей, Диана прошла к самому видному месту-в центр и остановилась. На нее смотрели все: мимо идущие прохожие, торгаши и покупатели, дети и старики. Она молчала, еще не произнесла ни слова, но они бросали свои дела и шли в центр, создавая полукруг.

— Дорогие горожане этого славного города, — начала говорить Диана, боясь, что надо было подготовиться, отрепетировать речь. Но не было времени на это, его очень не хватало, — многие уже знают, что я и доктор Москатти помогаем монахиням оправиться больным от их недугов. Это жест доброй воли, не более, сложно смотреть, как умирают те, кто при лучших условиях бы выжил. Дорогие мои, — она говорила, как молясь, спокойным уверенным голосом, пытаясь не дать волю слезам, ведь она сроду ничего не просила, — я вас очень прошу оказать помощь госпиталю: нам нужны руки, нужна провизия, вода. Нам надо все, что требуется для лечения больных. И нам нужны ваши добрые сердца и искренние улыбки, — Диана неосознанно улыбнулась сама, — иногда они помогают лучше любого лекарства. Ведь наверняка среди вас есть те, чьи родные находятся в таком госпитале? Помогите своим близким!

Люди молчали. Смотрели на нее и молчали. А Диана не понимала, почему это происходит, поэтому продолжила говорить:

— Я написала письмо Его Светлости в Форли, где попросила оказать материальную помощь, но до Форли долгая дорога, а помощь необходима уже сейчас. Я прошу вас помочь мне, людям вашего города, пока на безвозмездной основе. Но сделаю все, чтобы Его Светлость отблагодарил вас по своему.

Она склонила голову, как будто была виновата в том, что просила. Она, герцогиня рода Висконти, просит помощи у простого народа, но ни капли не жалеет об этом. Возможно, сейчас они отвернутся и уйдут заниматься своими делами: продавать, работать или бродить по городу, потому что работы нет. Но какого было ее удивление, когда под наступившую тишину местных жителей, она подняла на них взгляд и обомлела- горожане стояли на коленях перед ней, склонив головы. Это стало для нее неожиданным, но слегка непонятным действием: они согласны или нет?

— Прошу вас встаньте, — произнесла она громче, но люди лишь подняли на нее взгляды, но остались у земли.

Один мужчина, чье лицо Диана видела на рынке, наконец заговорил первым среди горожан:

— Ваша Светлость, если желаете можете выпороть нас всех до единого, потому что мы не можем выполнить вашу просьбу.

Томмасо тут же вынул меч из ножен, Диана услышала едкий звук металла, и рукой указала остановиться. Эти мужчины! Они готовы убивать постоянно. А потом в ее госпитале прибывает много раненых. Нет, так дела не делаются!

— Как ваше имя, сеньор?

— Муцио, Ваша Светлость, — мужчина на вид был самым обычным непримечательным, в серой поношенной одежде. Он нервничал, стоял перед ней на коленях и что- то теребил в руках.

— Муцио, я бы хотела знать причину вашего отказа.

— Да, — кивнул он и обвел всех взглядом, — конечно, Ваша Светлость. Дело в том, что большинство из нас зарабатывают, продавая товары, кто-то кует железо, а кто-то погонщик скота или доярка в стойле. Мы работаем с утра до ночи, чтобы прокормить наши семьи. Если мы уйдем в госпиталь, но наши дети будут голодать. Это единственная причина. Да, у некоторых там находятся родные, они приходят навестить, помыть, накормить, но быть там дольше по времени они не могут, ведь надо работать. Ваша Светлость, мы все склоняем перед вами головы, уважая нашу герцогиню. И если вам хочется знать, что просить у герцога, то попросите его убавить нам земельный налог или хотя бы налоги с продаж наших товаров.

Диана опешила, не понимая, они не довольные налогами? Хотя, кто доволен налогами? Но ведь эти деньги идут на оплату рыцарям, которые завоевывают новые земли, на жизнь в замке… Ох, да! Что греха таить! Она тоже живет за их счет. Какой ужас! Раньше ей не приходило это в голову…

— Позвольте, я выполню его желание и выпорю этого человека? — Спросил Томмасо. Он уже ждал согласия, когда Диана мотнула головой, развернулась и пошла прочь.

С поникшими плечами Диана приплелась к госпиталю, а рядом всю дорогу причитал Томмасо. В его голове не укладывалось, как можно было отказать герцогине. По его мнению надо было всех казнить, что, скорее всего, сделает герцог, когда вернется обратно в Милан. Уж он им устроит!

А вот Диану уже не радовал ответ Его Светлости, ей казалось, что он тоже ей откажет. Точно не сбавит налоги, ведь они идут на содержание его рыцарей. Но надо было что-то придумать, и Диана думала, хотя так устала, что мысли сбивались в кучу. Скорее, надо лечь спать, а на утро станет видно. За ночь она отдохнет и с новыми силами обязательно что-нибудь придумает.

Она не сразу заметила полноватую женщину, стоявшую возле обшарпанной двери в госпиталь:

— Прекрасный вечер, Ваша Светлость.

Диана подняла взгляд на Реджину Барбаро, удивившись, что видит эту леди здесь, в этом отвратительном месте. Но она была рада ее видеть, хоть одного здорового человека, к тому же женщину.

— Леди Реджина, вот так сюрприз, — Диана коснулась рук женщины, — я хотела зайти к вам с визитом, но пока не было времени… Я… Теперь все мое время отнимают те, кому оно необходимо.

— Я знаю, — мило улыбнулась Реджина, сжимая холодные пальцы герцогини, — поэтому я пришла сама. По городу пронеслась новость, что молодая герцогиня выхаживает больных, лечит их и кормит…

— Ну что вы, — Диана мотнула головой, — их лечит доктор Москатти, я лишь помогаю ему, делаю то, что в моих силах.

— Сейчас в городе все судачат о вашей просьбе, которую вы огласили на площади. Это благородный поступок, Ваша Светлость, я уверена, что многие согласятся вам помочь.

— Не думаю, нет ни одного человека…

— Ну почему же, — Реджина отошла на шаг назад и указала на себя, — один перед вами. Я готова вам помочь: провизией и даже своей силой. Поскольку у меня нет своих детей, то я буду заботиться о тех, кому нужна моя забота.

Сказав эти слова, она слегка присела склонив голову, но Диана от радости обняла ее и крепко-крепко прижала к себе:

— Вы очень великодушны, леди Реджина.

— Зовите меня просто Реджина.

— В таком случае, для вас я Диана…

— Но Ваша Светлость, — возмутилась женщина, но герцогиня не дала ей договорить.

— В Девоншире мои друзья называли меня по имени, что доказывало теплоту нашей дружбы. Я буду только рада, Реджина.