BioShock: Восторг (ЛП) - Страница 85

– Идем, мистер Пузырек! – позвала Маленькая Сестричка Большого Папочку. – Идем, а то мы не встретим ангелов!

Этот высоченный макет водолазного костюма неуклюже последовал за ней, все также издавая стоны…

– Иисусе, – пробормотал Билл.

Темноволосая Маленькая Сестричка прошла мимо них.

– Маша! – позвала ее Софи.

Собирательница остановилась, моргая, рот открыт в форме «о», один долгий, неопределенный момент она смотрела на Софи. Затем сказала:

– Кто это? Она не Собирательница, и она пока еще не ангел! Мы не можем играть с ней, пока она не ангел!

После девочка запрыгала прочь. Большой Папочка издал длинный, печальный рык и, тяжело ступая, побрел за ней. Пол содрогался, пока существо уходило.

– О Боже, Билл, – сказала Элейн, прижимая Софи к себе. – Неужели это была…

– Нет, – быстро ответил он. – Я уверен, что это была не она, – но сомневался, что жена поверит этой лжи.

Билл просто был благодарен, что Софи не видела, как то, что осталось от ее подруги Маши, вонзает шприц в труп, вытягивая оттуда пульсирующую красную жидкость живого АДАМа. Мерзкое зрелище. Но, похоже, оно теперь было такой же частью Восторга, как и розовые слоны частью пьяных галлюцинаций.

Система оповещения выбрала именно этот момент, чтобы сообщить:

«Приют Маленьких Сестричек». В тяжелые времена дайте вашей малышке жизнь, которую она заслуживает. Бесплатное питание и образование! В конце концов, дети – будущее Восторга!»

И Билл заметил, что Райан пристально смотрит на Софи… 

Чувствуя усталость, глубокую усталость, а еще обеспокоенность, Эндрю Райан налил себе мартини из серебряного шейкера и откинулся на спинку удобного кресла перед панорамным окном, глядя на сияющий горизонт затопленного города.

«Я старею, – подумал он. – Город должен оставаться молодым. Но он словно стареет вместе со мной».

Пара кальмаров проплыла мимо, появившись на фоне огней, затем исчезнув. Неоновые вывески предприятий моргали, угрожая погаснуть. Некоторые из них, что должны были светиться у самых оснований зданий, оставались темными. Но большинство все еще работало. Город продолжал блистать.

Восторг сам демонстрировал признаки новой жизни. Появились новые машины, «Цирки ценностей», которые, как ожидалось, должны были принести большой доход. А еще были «Сады Собирателей». Ученые трудились над аппаратами, способными возвращать человека к жизни, если только тот не был мертв уже слишком давно. Конечно, население города уменьшилось, но когда он получит полный контроль над АДАМом и сплайсерами, избавит улицы от бунтовщиков, сможет построить Восторг заново.

Он отпил мартини и поставил его на край стола, рядом с аудио-дневником, включил запись: надо сделать очередной взнос в историю.

– Сегодня во время прогулки я встретился с такой парой… Он, дребезжащий громила в зловонном водолазном костюме, и она, немытая малютка в грязном платье, лицо бледное, почти зеленое, болезненное, а еще была неприятная особенность в ее поведении: она держалась так, словно родом совсем не отсюда… Я понимаю необходимость таких созданий, просто хотелось бы, чтобы они смогли сделать их хоть немного презентабельнее.

Он хмыкнул про себя, отпил мартини и сделал еще одну запись:

– Мог ли я совершить ошибки? Никто не может построить город, если позволяет себе руководствоваться сомнениями. Но можно ли управлять им в абсолютной уверенности? Я знаю, что мои убеждения вознесли меня, и точно так же знаю, что вещи, которые я отверг, могли уничтожить меня, – на одном из зданий снаружи свет моргнул, но заработал вновь. Он вздохнул: – Но город… Он рушится у меня на… – Райан колебался, не в силах закончить мысль. Это было невыносимо. – Мог ли я стать настолько самоуверенным в собственной правоте, что перестал видеть истину? Но Атлас там, и его цель – уничтожить меня. Поддаться сомнениям – значит сдаться. Я не сдамся.

Письмо прибыло по пневмопочте, Райан услышал характерный звук. Он устало поднялся и достал его, после чего вернулся к креслу.

Сел с кряхтеньем и немного повозился с конвертом. Пальцы потеряли былую ловкость.

Он развернул письмо и узнал почерк Дианы МакКлинток:

«Дорогой Андрей: Андрей Раяновский, Эндрю Райан, мистер Райан; любовник, магнат, тиран – это всего лишь три из многих сторон твоей личности. В последнее время я видела только холодную сторону: сначала ты не пришел на празднование Нового года, и я оказалась лицом к лицу со сплайсерами без тебя. Затем ты не появился в больнице, когда я лечилась после операции. Ты оставил меня и в «Форте Веселом». У тебя была какая-то «встреча»! Так что я решила отправиться домой коротким путем. Площадь Аполлона была перекрыта: ее захватили мятежники. Но я была немного пьяна и зла, хотелось показать им весь тот вред, что они причинили мне. А может, я просто хотела, чтобы они убили меня и покончили со всем этим. Одна женщина захотела сбежать, пройти мимо сил безопасности Райана, которые удерживали повстанцев на площади, и один из твоих ручных сплайсеров указал на нее пальцем, и она буквально оказалась в огне! Я слышала об Атласе. Но тогда задумалась, что знаю все о нем лишь с твоих слов. Так что решила, что они либо убьют меня, либо объяснятся передо мной. И я подкупила часового, чтобы он позволил мне пройти. На площади Аполлона и в «Артемиде» просто ужасающие условия. Теснота и нищета. Они сказали, что до революции было почти так же плохо. Они сказали, что это все ты, твое безразличие! Надписи на стенах: «Атлас жив!» Что я на самом деле знаю об Атласе? И наконец кто-то проводил меня к нему. Они знали, что я твоя любовница или была ею, но постарались поверить мне. Атлас был удивительно скромен. Я спросила его, поднимет ли он людей на какое-нибудь восстание против тебя. А он ответил: «Я не освободитель. Освободителей не существует. Эти люди освободят себя сами». Не странно ли – это те слова, которые бы ты сказал сам! Но только когда их произнес он, я поняла. Они что-то значат. Они тронули мое сердце, Андрей! Я думала, ты великий человек. Но я ошибалась. Атлас великий человек. И я буду служить ему: буду бороться рядом с ним, сражаться против всего, что олицетворяет тебя! Я собираюсь отправиться в завтрашний рейд за едой и оружием. Я научусь сражаться, Андрей. Ты бросил меня, теперь я покидаю тебя. Покидаю ради Атласа – и революции! Диана».

Райан сложил письмо и порвал его на мелкие клочки. Он позволил им разлететься по полу, а сам взял мартини, но внезапно потерял самообладание и метнул стакан так, что тот разбился о панорамное окно. Мокрые блестящие осколки скользнули вниз, по пылающим шпилям города…

– Тут должен быть не я, а ремонтная бригада, – заворчал Билл и наклонился, чтобы рассмотреть трещины на изогнутой металлической стене технического сточного туннеля. – У них в команде этот чокнутый сплайсер, который вроде как собирался лазить по стенам и чинить протечки там, куда они добраться не могут. Ума не приложу, что случилось с этими лодырями…

Карлоский пробормотал:

– Думаю, я вижу твою ремонтную бригаду…

Билл выпрямился и подошел к Карлоскому. Теперь они вместе смотрели через окно в отделение пневмопочты. В темной, едва освещенной комнате были раскиданы неотправленные письма. И трупы – несколько человек в рабочих комбинезонах неподвижно лежали на полу, точно приклеенные к нему собственной кровью. Все они, похоже, были зарезаны каким-то острым лезвием.

Билл вздохнул, его желудок сжался от этого зрелища:

– Да. Не вижу тут сплайсера. Может быть…

Карлоский кивнул, задумчиво поглаживая царапину на своем Томми-гане:

– Не такие хорошие рабочие эти сплайсеры, – произнес он сухо. – Они сходят с ума, они убивают. Человек не доведет работу до конца, если его будет одолевать сумасшествие и жажда убийства. – Через несколько мгновений он пожал плечами и добавил: – Пока убийство не его работа.