BioShock: Восторг (ЛП) - Страница 83

– Сколько бы она не забрала Маленьких Сестричек, это резко подорвет производство плазмидов.

– Да, – Сушонг задумчиво пригладил зачесанные назад волосы. – Нам понадобится больше… Маленьких Сестричек.

– Что ж, у нас нет времени ждать, пока люди…– Райан прокашлялся. – Я велю Кавендишу позаботиться о том, чтобы вы получили еще несколько девочек, пока… не придумаем что-нибудь еще, – он бросил карандаш на стол. – Что до Тененбаум, мы должны найти ее. И если вы предадите меня, доктор, я вас предупреждаю, ничего хорошего не произойдет.

Сушонг грустно улыбнулся:

– Я бы не уважал вас, если бы могло быть иначе, мистер Райан, – он поклонился и поспешил к двери, раздумывая над своим заданием.

Райан повернулся на свистящий звук – это небольшой пакет пришел по пневмопочте. Почерк подсказал ему, что это от Салливана. Он достал посылку из трубки и вскрыл ее, там оказалась катушка аудио-пленки и записка, написанная шефом от руки:

«Не думаю, что вы снова увидите меня живым, сэр. Я планирую покончить со всем быстро, одной пулей. Не могу жить с тем, что сделал. У нее было милейшее маленькое черно-красное одеяло. Здесь запись, она может подсказать, почему Жасмин Жолен переехала. Почему избегала вас. Думаю, я был должен вам это, Великий. А теперь я должен кое-что себе. Немного выпивки, короткое прощание. До свидания, Великий!»

Райан смотрел на послание, потом перевел взгляд на пленку, которую, странным образом, ему совершенно не хотелось слушать. Но, в конце концов, он вставил ее в магнитофон и запустил.

– Мне просто теперь как-то неспокойно в этом парке, Билл, – сказала Элейн, – и с охраной, и без.

Она и Билл стояли на маленьком мостике, покрытом языческими рисунками сатурнианцев, и смотрели, как свет играет в водном потоке. Неподалеку в траве валялись гильзы и шприцы из-под АДАМа.

Билл кивнул:

– Глупо приходить сюда. Как представлю, что она наступит на один из этих шприцов! Что с ней тогда может случиться?

Элейн закрыла рот ладонью:

– Ох, я об этом даже не подумала.

– Но она и Маша столько щебетали об этом месте, о прогулке здесь, – он обнял жену за плечи. – Еще несколько минут, и пойдем домой, ладно?

Билл повернул голову и взглянул на констебля Редгрейва и Карлоского, которые разговаривали в нескольких шагах от мостика, у каждого из них был пистолет и дробовик. В пятидесяти футах, у больших валунов, рядом с раздвижными дверями в японском стиле, маленькие девочки играли с деревянными куколками, которые сделал Сэм Лютц.

Рокот пропеллера привлек внимание Билла, он поднял взгляд вверх и увидел, как пролетает охранный бот, подвывая, ища сплайсеров. «Аркадию» отчистили и от них, и от бунтовщиков, по крайней мере, на некоторое время. Билл сделал запрос на прогулку в парке с семьей, и Райан позаботился об этом.

– У меня ужасное предчувствие, Билл, – прошептала Элейн.

Билл вздохнул. Ему хотелось закурить, а настоящий табак становился в Восторге редкостью.

– Знаю. Ты права. Я собираюсь вытащить нас отсюда.

– Билл! – позвал Редгрейв с волнением в голосе.

Карлоский уже бежал к камню, возле которого раньше сидели девочки. Теперь же они исчезли…

– Софи! – закричал МакДонаг и понесся за Карлоским. – Редгрейв, держи Элейн здесь!

– Эта дверь… – выдохнул Карлоский.

Тогда Билл заметил, что раздвижная дверь была открыта. И девочек нигде не было видно. Его дочь пропала.

Секундой позже Софи перешагнула через порог, одна, в ее глазах застыли слезы.

– Папочка?

Карлоский выбежал за дверь, зовя:

– Маша! Эй, малыш! Куда ты ушла!

Билл подбежал к Софи, схватил ее на руки:

– Боже мой! Я так волновался. Милая, не убегай так больше. Где Маша?

– Мы услышали, как нас кто-то позвал из чайной комнаты! Мы прошли за дверь, а там оказался человек, которого я не знаю… большой человек... Он сказал, что она должна пойти с ним ради Восторга!

– Что?! – держа ее на руках, Билл пошел за дверь, но не увидел там никого, кроме Карлоского, который уже возвращался, хмурясь.

Карлоский покачал головой:

– Они пропали.

Но на полу все еще лежала кукла Маши, ее голова была оторвана. Билл поставил дочь на ноги, присел напротив нее и положил руки ей на плечи, ласково смотря в глаза девочки:

– Он тебя не поранил, любимая? – спросил он, его сердце замирало при одной мысли о бедной Маше…

Ее губы дрожали:

– Я потянула его за руку, и он оттолкнул меня! И я убежала! – после этих слов она залилась слезами.

Элейн все-таки прорвалась к ним, прижала к себе Софи, мать и дочь теперь рыдали вместе.

Редгрейв стоял позади нее.

– Билл, а где вторая? – спросил он, осматриваясь.

– Какой-то ублюдок ее забрал…

Билл подошел к Карлоскому и отвел его в сторону:

– Видел что-нибудь?

– Neyt, но, мне кажется, слышал здесь голос Кавендиша.

– Кавендиша? Мне надо отвести жену и девочку домой. Ты и Редгрейв посмотрите, может, удастся найти Машу, хорошо?

– Мы стараемся. Но… – Карлоский покачал головой. – Надежды немного.

Биллу показалось, что эти два слова подытожили все.

«Мой папа умнее Эйнштейна, сильнее Геракла и зажигает огонь одним щелчком пальцев! Ты так же хорош, как мой папа, мистер? Нет, если ты не приходишь к «Саду Собирателей»! Умные папы заряжаются в «Саду»!»

Автоматический голос машины «Сад Собирателей», которая располагалась неподалеку от входа в стриптиз-клуб, где работала Жасмин, казалось, обращался именно к Эндрю Райану, дразнил, издевался. Райан же старательно не замечал это, пока испуганный человек у дверей проверял его билет. Райан ворвался в клуб, не обращая внимания на женщину, извивавшуюся на сцене.

Он направился к проходу, ведущему за кулисы, с которым так хорошо был знаком, пока не помог Жасмин перебраться в ее роскошную квартиру…

Ему следовало не выпускать ее из рук, заставить рассказать обо всем, а не быть столь поглощенным другими делами.

Но слишком поздно. Он слышал ту запись снова и снова в своей голове:

«Эта жуткая Тененбаум обещала, что это будет ненастоящая беременность, что они просто вытащат зародыш, как только мы с мистером Райаном… И мне так нужны были деньги! Но я знаю, что мистер Райан все выяснит… выяснит, что я была неаккуратна… что я продала…»

Продала его ребенка!

Он ворвался в боковой коридор, прошел в спальню, где танцовщицы устраивали «особые» представления для специальных клиентов, и она была там, едва одетая, зевала, растянувшись на смятой простыне. Жасмин Жолен выглядела сонной. Притворилась, что все хорошо, когда увидела, как он входит. Притворилась, что рада его видеть.

– Я… я думала, что вы забыли обо мне… – пискнула она, от испуга забыв обо всех своих уроках ораторского искусства. – Но я так рада, что ошибалась.

– Ты продала моего ребенка! Тененбаум! Фонтейну!

Она дернулась от него:

– Извините меня, мистер Райан! Я не знала. Я не знала, что Фонтейн имел к этому какое-то отношение! Я…

Он не мог больше слышать, как ложь выходит из этого красивого рта. Он кинулся на женщину, сомкнув пальцы вокруг ее мягкой шеи.

– Что вы делаете? – задыхалась она. – Нет, не надо! Прошу! Я любила вас, прошу, не надо, нет! Нет! Нет!

Жасмин постаралась сказать что-то еще, но слова застыли, сжатые неумолимым давлением его пальцев на ее горле. Он давил все сильнее и сильнее, пока ее красивые глаза не выпятились и не закатились… 

Охранный бот летал под потолком, издавая этот раздражающий свистящий шум. Райан и Билл шли по рынку вместе с охраной, они посмотрели вверх, когда машина прожужжала рядом, Билл пригнулся.