BioShock: Восторг (ЛП) - Страница 79

– Сигарету?

– Я бы не отказалась от одной, – она открыла пачку и взяла сигарету дрожащими руками. Фило дал ей прикурить, и Диана с благодарностью вдохнула, потом выпустила в воздух шелковый поток дыма. – Это, это же настоящая сигарета! Табак «вирджиния»! И в золотой упаковке! Для революционера вы здесь неплохо устроились…

Атлас усмехнулся:

– О да. Но мы достали их в одной из маленьких кладовых Райана под Восторгом. Уверен, он привез это, чтобы продавать в маленьком магазине; в магазине, где я когда-то полы драил. Я же был ремонтником, уборщиком в Восторге – приехал сюда, когда они напели мне свою красивую ложь, что здесь, мол, найдется достойная работа. В итоге оказался уборщиком. А потом и на такое место устроиться не смог.

– А чем вы до этого занимались?

– Я был механиком, – он затушил сигарету, пальцы его выглядели слишком белыми и мягкими для рабочего человека. – А что добыли в той кладовой, так почти все раздали людям. Откуда, вы думаете, у народа здесь вообще есть еда, если Райан, этот великосветский сын Сатаны, прекратил поставки в «Артемиду»?

Она кивнула:

– Он говорил об амнистии для всех, кто откажется от… как же он это назвал… от большевистской организации.

– Большевистской организации! Мы теперь советские! Едва ли так можно назвать людей, требующих честного шанса!

Диана сбила пепел с сигареты в пепельницу, стоявшую на столе:

– Для Эндрю любое требование «шанса» – проделки «розовых»⁵⁰,– она фыркнула. – И я уже сыта им по горло. Но вас, народ, у меня тоже любить нет причины. Видите, что вы сделали со мной, – МакКлинток коснулась шрама на щеке.

Он печально покачал головой:

– Вас ранило во время боя, да? Бомба? Но вы все еще очень красивая женщина. И вы были слишком сильны, чтобы погибнуть там. Это закалило ваш характер – вот что произошло на самом деле, Диана.

Он смотрел на нее с обезоруживающей искренностью. И ей хотелось в него верить.

– Почему вы зовете себя Атласом? Это же не ваше настоящее имя.

– Вы уже сами догадались, да? – он усмехнулся. – Ну-у-у… Атлас – это Атлант, который держит мир на своих плечах. У него широкая спина. А кто такой рабочий человек? Рабочий человек тоже несет мир на своей спине. Держит его для таких привилегированных особ, как вы!

Он открыл ящик стола и, к удивлению Дианы, достал оттуда бутылку настоящего ирландского виски «Джеймсон».

– Надо и о похмелье подумать, как считаете? Фило, найди нам стаканы…

Они пили и разговаривали о политике и справедливости, об организации и перераспределении имущества в пользу тружеников.

– И вы считаете себя освободителем рабочего класса, Атлас?

– Я не освободитель. Освободителей не существует. В этом только Райан и был прав. Эти люди освободят себя сами! Им просто нужен человек, который скажет, что это возможно, – он подвинул свой стакан. Затем продолжил: – Вы же знаете о Маленьких Сестричках, так ведь? О том, что делают с маленькими несчастными сиротами?

– Я слышала… Да, и это меня беспокоит, если вам интересно.

Атлас налил ей уже третий стакан:

– Разумеется, это должно вас беспокоить, – торжественно произнес он и закурил новую сигарету. – Это должно разрывать вас изнутри! У меня самого маленькая дочка. Как подумаю, что эти ублюдки доберутся до малышки! Ох, раздумья! Но остановят ли они кого-нибудь от покупки АДАМа? Нет. Восторг не может пойти на такое, Диана, моя дорогая. Так не может продолжаться…

Ей не понадобилось так уж много времени, чтобы принять решение. И причина тому – не виски и сигареты, не сильный подбородок и честные голубые глаза, не острота мнения. А мысль об одиноком возвращении домой, об ожидании услышать хоть что-нибудь от Эндрю Райана.

Нет. Никогда снова.

– Атлас, – сказала она, – я бы хотела помочь.

– А почему я должен верить, что Райан не подослал тебя сюда, расскажешь мне?

– Я покажу вам, что я не шпион. Я буду делать то, что он бы никогда не одобрил. И тогда… вы увидите, что мне можно доверять.

В странной маленькой комнате, наполовину лаборатории со стенами из стали, наполовину детской, было прохладно. Холодные капли воды падали из-под проржавевшего болта на потолке. Бриджит сообщила о протечке ремонтникам, но никто до сих пор так и не пришел залатать ее.

А субъект 15 и не возражала. Бриджит заметила, что маленькая девочка рада каплям, она, казалось, была в восторге от крошечного вторжения огромного океана в ее комнату. Присев на корточки в углу, малышка пыталась поймать падающие капли. Она захихикала, когда ей удалось схватить одну…

Бриджит вздохнула. Эксперименты проходили хорошо: удавалось развивать привязанность с помощью обусловливания. Но с каждым днем ей самой становилось все тяжелее, она словно несла какой-то невидимый глазу груз. Бриджит начинала чувствовать себя Большим Папочкой, как будто тоже была закована в металл. Эта мысль напомнила ей – пора.

Она подошла к двери, открыла ее, достала пульт дистанционного управления из кармана халата, наставила устройство на гигантскую серую фигуру, спокойно стоявшую в коридоре. Где-то внутри этих металлических доспехов было нечто, все еще остававшееся человеком, оно пребывало в некоем коматозном состоянии, ожидая сигнала к пробуждению… но никогда не пробуждалось до конца. Он всегда будет немногим больше, чем машина.

Она нажала на кнопку пульта, и Большой Папочка ответил мгновенно, повернулся со скрипом, с тяжелым топотом зашагал в лабораторию обусловливания.

– Ооох! – защебетала субъект 15, радостно хлопнув мокрыми ладошками, когда увидела Большого Папочку. – Мистер Пузырек здесь!

Бриджит Тененбаум смотрела, как субъект 15 пошла, почти как лунатик, к Большому Папочке. Маленькая девочка обняла его металлическую руку, посмотрела на гиганта, неуверенно улыбаясь…

И тут, впервые за много лет, Бриджит Тененбаум вспомнила.

Она снова девочка в Белоруссии, снова смотрит, как нацисты забирают ее отца. Война еще не началась, но они избавляются от возмутителей спокойствия. Нацистский офицер, возглавляющий взвод, обращает на нее взгляд своих серых глаз. Это большой, круглолицый человек со шлемом на голове, его руки в тяжелых перчатках, от плеча к поясу перекинут лоснящийся кожаный ремень, высокие сапоги отполированы до блеска, пуговицы и медали сияют. Он говорит:

– Малышка, ты можешь оказаться полезной. Сначала на кухне. Придет время – отправишься в лагерь… Подопытные сейчас нужны… – он протягивает ей руку, а она смотрит на него во все глаза, думая, что это скорее машина, чем человек. Когда-то отец водил ее на сеанс немого кино, и там она видела человека, сделанного из металла. Этот офицер – металлический человек в военной форме, металл скрыт плотью…

Она знает, что никогда больше не увидит своего отца. Она будет одна. И этот человек протягивает ей руку. Что-то закрывается в ее сердце. Она думает: «Я должна подружиться с этими металлическими людьми…»

Она протягивает руку и берется за облаченную в перчатку ладонь…

И сейчас в Восторге Бриджит Тененбаум вздрогнула, вспоминая девочку, которой была… и женщину, которой стала. Еще до того дня она всегда отдалялась от людей, ей было непросто общаться. Но все же дверь в ее сердце оставалась приоткрытой. А в тот момент, когда маленькая Бриджит взяла за руку офицера, она захлопнула дверь, что всегда была открыта для ее семьи. Ей просто надо было выжить…

И теперь Бриджит стояла и смотрела на субъект 15 и на Большого Папочку. Субъект 15 – очередная девочка, которую принуждают привязаться к машине. Металлические люди, облаченные в плоть, и металлические люди Восторга с запертой плотью. Субъект 15 была измененным ребенком, ее детская природа уничтожена во имя целей Восторга – она так похожа на ту маленькую девочку, которой была Бриджит.

Плечи ученой дрогнули.