Билет в один конец - Страница 1

Мужчина, сидевший за большим, можно сказать, монументальным столом в просторном светлом кабинете был уже далеко не молод, но выглядел вполне бодро для своих неполных семидесяти лет. Закатанные до локтя рукава белой рубашки открывали все еще крепкие, жилистые, поросшие седым волосом предплечья, да и шея в расстегнутом вороте была далеко не стариковской. Кабинет был несколько менее примечателен, чем его хозяин: высокий потолок, несколько забитых книгами шкафов вдоль стен, огромная географическая карта. Позади удобного кожаного кресла — бело-сине-красный флаг и частично скрытый его полотнищем герб на красном геральдическом щите. Словом, обычный кабинет руководителя высокого ранга. Разве что несколько смущало отсутствие рядом с гербом и флагом портрета главы государства. С другой стороны, как сам хозяин кабинета однажды на эту тему высказался: «Свою физиономию я и в зеркале всегда поглядеть смогу. Там она, по крайней мере, не такая напыщенная». Мужчина, отложив в сторону внушительную стопку бумаг, которые только что внимательно изучал, крутил в руках сложенные очки в тонкой стальной оправе и о чем-то серьезно думал. За открытыми настежь окнами шелестели ранней, еще клейкой зеленью тополя и звонко чирикали на подоконнике нахальные воробьи. Свежий теплый ветер слегка шевелил тяжелые портьеры. На улице шумел май. Но мужчина, погруженный в свои тяжелые думы, словно не замечал всего этого. Перед его внутренним взором сейчас мелькали совсем другие картины.

Война двенадцатого года началась внезапно. Нет, нельзя сказать, что все было гладко, отношения с заокеанским «заклятым другом» и его европейскими союзниками были обостренные. Всевозможные ноты, протесты и заявления шли по дипломатическим каналам в обе стороны сплошным потоком. Но в саму вероятность глобального военного конфликта все равно никто всерьез не верил. Максимум, чего ожидали — так это каких-нибудь экономических санкций, которые в тот момент для ослабленной мировым экономическим кризисом страны тоже не стали бы подарком. Ну, возможно, еще какой-нибудь вооруженной провокации вроде грузино-осетинского конфликта. Но вот того, что Вашингтон выберет столь радикальный вариант решения «русской проблемы», никто не ожидал. Хотя кто знает! Как ни крути, но и эвакуацию десятков тысяч детей из крупных городов в эти «летние лагеря отдыха» кто-то организовал, и вывоз золотого запаса из столицы… Правда, тогда, в июле 2012 года он, депутат Ростовской областной Думы, обо всем этом не знал и знать не мог. Кто он был тогда? Да, практически, никто! Так, еще один независимый депутат-одномандатник с военным прошлым. Отставной полковник, пошедший в политику. Слишком гордый, чтобы пытаться примазаться к «Единой России», достаточно умный, чтобы не связываться с опереточной «оппозицией», и недостаточно влиятельный, чтобы создать что-то свое. Но пришедший в политику не с целью прорваться к кормушке и урвать бабла. Несмотря на то, что идеалистом он уже давно не был, Станислав Сергеевич Воронин действительно верил в то, что его задача — менять жизнь к лучшему. Как его беззлобно подкалывали друзья из числа бывших сослуживцев, не воспринимавшие порывы отставного полковника всерьез: «Лавры Лебедя тебе, Сергеич, похоже, покоя не дают. Гляди, тот хоть и был мужик-кремень, а вот закончил фигово».

Все в один миг закончилось той треклятой летней ночью 2012 года, когда неизвестно чем руководствовавшийся Президент Соединенных Штатов отдал приказ о ядерном ударе по территории Российской Федерации. Неужели он и его советники на самом деле считали, что от былой несокрушимой мощи, доставшейся России в наследство от Советского Союза, ничего не осталось? Да, русские серьезно ослабли, но ведь не до такой же степени?! В любом случае, теперь уже никто не скажет, о чем именно думали эти люди в момент принятия рокового решения. Но факт остается фактом — они жестоко ошиблись. Русские не просто огрызнулись, ракеты, запущенные полностью автоматизированной системой «Периметр», нанесли Америке и ее европейским союзникам сокрушительный ответный удар. Боеголовки русских «Тополей» и «Воевод» буквально в клочья растерзали и сами Соединенные Штаты, и почти всех их «стратегических» партнеров по НАТО. Почти… На некоторых, к сожалению, сил немного не хватило. Но об этом узнали и пожалели значительно позже. Сначала у выживших были совсем другие проблемы. А потом и вовсе случилось непоправимое. Президент Югороссии Воронин помнил этот день так же хорошо, как будто это было вчера.

От воспоминаний Воронина отвлек мелодичный сигнал интеркома.

«М-да, старею», — мелькнула в голове грустная мыслишка. — «Стыдоба! Замечтался, словно пенсионер на лавочке».

— Слушаю, Валентина Ивановна, — ответил он, нажав помаргивающую зеленым ободком вызова кнопку.

— Станислав Сергеевич, здесь Зарубин.

— Скажи, пусть проходит.

В открывшуюся дверь чуть ли не боком протиснулся и тяжелой походкой пожилого носорога направился к столу Министр обороны Югороссийской Республики генерал армии Зарубин.

«И, похоже, не один я старею», — снова подумал Воронин, глядя на глыбоподобную фигуру старого товарища, которого помнил еще крепким, гибким и жилистым курсантом Рязанского воздушно-десантного училища. — «Видно, скоро пора будет нас в утиль списывать. Хотя прямо сейчас еще рановато. Повоюем».

— Господин Президент, — начал, встав во фрунт, докладывать вошедший.

— Слушай, Исаев, ну хоть ты-то не подкалывай!!!

Этот анекдот про встретившихся в коридоре Рейхсканцелярии в самом конце войны Гитлера и Штирлица оба знали еще с курсантских времен. Зарубин, прерванный на полуслове, сначала озадаченно хрюкнул, потом широко улыбнулся и, отодвинув от стола одно из кресел, с видимым удовольствием в него плюхнулся.

— Ну, если «без чинов», так я присяду, пожалуй. А то с самого утра на ногах. Умаялся уже.

— Как там вообще обстановка, Алексеич?

— Тебе как, о самых последних событиях, или в общем? — вид у только что блаженно развалившегося в кресле Зарубина враз стал собранным и деловитым.

— Давай-ка в целом, краткой выжимкой. А то в последнее время столько всего навалилось — голова кругом.

— И не говори, Сергеич, — сочувственно закивал головой генерал. — У самого — ничуть не лучше. Стареем, наверное…

Воронин коротко хохотнул и пояснил удивленно поглядевшему на него другу:

— Буквально за секунду до того, как ты вошел, о том же самом думал. Видно — не ошибся.

— Ничего, старые кони борозды пока не портят, — махнул рукой генерал. — Так, ладно, значит, по порядку: туркам удалось-таки остановить наше наступление, и бои перешли в стадию позиционных. На данный момент линия фронта проходит по рубежам Батуми-Ахалкалаки-Гюмри-Раздан-Мартуни-Истису-Агдам-Кюрдамир-Гобустан.

Президент Югороссии вполоборота развернулся к крупномасштабной карте на стене и, близоруко прищурившись, надел очки.

— Значит, в Грузии мы стоим уже почти по линии старой, довоенной еще границы?

— Так и есть, — согласно качнул бритой наголо головой Зарубин. — И в Азербайджане почти половину территории под себя подмяли. Баку и Сумгаит заняли с моря. Морпехи сработали — хоть в учебник их действия заноси! Сложнее всего в Армении, там местного населения, считай, и не осталось, давно всех повырезали. Там сейчас одни турки, те, что с зараженных территорий переселенные. Уходить им некуда, дерутся, как сумасшедшие. Не то что каждый дом, каждый камень в крепость превращают. Очень серьезный противник.

— Кстати, с Тбилиси что?

— Пока в плотном кольце. Работаем артиллерией. Генштаб считает, что пока вводить в город мотопехоту еще слишком рано. Рискуем заполучить еще один Грозный. Помнишь первую кампанию?

— Такое забудешь, пожалуй! — передернул плечами Воронин. — Ну, значит, правильно. Снарядов много. Уж лучше их расходовать, чем людей. А почему только артиллерия? С авиацией что?

— Ну, во-первых, Тбилиси очень хорошо прикрыт. Тамошним батареям ПВО наши «лайбы» тихоходные — настоящий подарок. А во-вторых, что-то там напортачили наши «очкарики» и ресурс моторов оказался намного меньше проектного. Уже сейчас из семидесяти пяти наших «бомберов» и десантных транспортов полсотни в воздух поднимать просто опасно, гробануться могут в любую секунду, их сейчас со всей осторожностью перегоняют на капремонт.