Билет на погост - Страница 31

— Проклятье, но мы же разведены! — сказала она. — У меня теперь другой муж. Неужели он этого не понимает?

— Не знаю, — ответил я. — Возможно, он считает себя католиком и не признает разводов.

Поговорив еще немного с бывшей женой, я попросил ее позвать к телефону ее нового мужа и пересказал ему все, что сообщил ей. Он показался мне здравомыслящим и решительным человеком, и я положил трубку в уверенности, что он сможет правильно оценить ситуацию и принять необходимые меры. Мне хотелось думать, что то же самое он мог бы сказать и про меня.

Затем я подошел к окну и взглянул на расстилавшийся передо мной город. Когда я только въехал в этот отель, из окон моего номера открывался вид на башни международного торгового центра, но затем новые здания загородили его, а вместе с ним — и значительную часть неба.

Опять заморосил дождь. Внезапно я вспомнил о Мотли: интересно, где он сейчас? Возможно, стоит, промокший, на улице... а может, уже нашел свою смерть?..

Затем я взял телефон и набрал номер Джен.

Она работала скульптором и имела собственную мастерскую южнее Ченнел-стрит, на Лиспенард-стрит. Нас свела судьба во время моего очередного запоя, и мы вдвоем откупорили немало бутылок у нее в студии. Затем она стала трезвенницей, и наши встречи прекратились, но затем вслед за ней бросил пить и я, и мы стали встречаться вновь, однако недолго. Вскоре мы расстались, хотя я и не до конца понимал почему.

— Привет, Джен, это Мэтт, — сказал я. — Прости, что звоню так поздно.

— В самом деле поздно, — ответила она. — Что, что-то важное?

— Да. Правда, я не уверен, касается это тебя или нет, но не простил бы себе, если бы не предупредил тебя.

Затем я рассказал ей всю историю — несколько более подробно, чем Аните. Джен видела телевизионный репортаж о гибели Тони, но даже и не подозревала, что это могло быть не самоубийство. Она также не подозревала, что Тони тоже была анонимным алкоголиком.

— Не знаю, видела ли я ее... — задумчиво произнесла она.

— Вполне возможно; ты ведь приходила несколько раз в Собор Святого Павла. Кроме того, Тони выступала и на собраниях других групп.

— Так это с ней ты ходил на собрание куда-то... Ты говорил мне, но у меня вылетело из памяти.

— В Ричмонд-Хилл.

— Это что, где-нибудь в Куинсе?

— Да.

— И он убил ее только из-за этого? Или у вас с ней были какие-то отношения?

— Вообще никаких. Во-первых, она была совершенно не в моем вкусе, во-вторых, у нее был роман со своим шефом на службе. У нас ничего даже не намечалось. Я болтал с ней иногда на собраниях, но только для того, чтобы убить время.

— И только лишь на основании этого...

— Да.

— Ты уверен, что это было не самоубийство? Хотя да, конечно. Что за дурацкий вопрос! Ты полагаешь...

— Я не уверен в том, что полагаю, — сказал я. — Он вышел из тюрьмы четыре месяца назад и вполне мог провести эти четыре месяца, следя за мной; за это время мы с тобой не встречались ни разу, а значит, и узнать о твоем существовании он не мог. Но я не имею ни малейшего представления о том, что в действительности ему обо мне известно, мог ли он узнать от кого-нибудь что-то такое, чему сам просто физически не мог быть свидетелем, какие меры он предпринял, чтобы добыть сведения обо мне. Хочешь знать, что я думаю обо всем этом?

— Конечно.

— Я думаю, что наутро тебе первым делом нужно сесть в самолет и улететь куда-нибудь подальше, не слова ни говоря никому, куда именно. Даже билет оплати наличными, чтобы никто ничего узнать не смог.

— Ты серьезно?

— Еще как!..

— У меня великолепные замки на двери. Я могу...

— Нет! — прервал ее я. — В твоем здании нет никакой охраны, и любой сможет без труда войти в него и выйти незамеченным. Ты, конечно, можешь рискнуть, но не обманывай себя мыслями о том, что ты можешь оставаться в Нью-Йорке и при этом чувствовать себя в безопасности.

Некоторое время Джен молча размышляла над моими словами.

— Нужно сходить к моему... — начала было она, но я оборвал ее:

— Не смей говорить об этом по телефону!

— Ты думаешь, линия прослушивается?

— Думаю, что лучше всего тебе не рассказывать никому о своих планах. В том числе и мне.

— Ясно, — вздохнула она. — Ну что же, Мэтт, ты смог убедить меня в том, что все это очень серьезно. Я прямо сейчас начну собирать вещи. Как я узнаю, когда можно возвращаться обратно? Могу я позвонить тебе?

— В любое время. Только ни в коем случае не оставляй своего телефона.

— Я чувствую себя чертовски глупо; как будто я изображаю из себя какого-нибудь шпиона. А если, допустим, я не смогу дозвониться? Как тогда узнать, что можно возвращаться обратно?

— Пара недель все решит, — ответил я. — Либо один финал, либо другой — третьего не дано.

Во время беседы по телефону я боролся с желанием прыгнуть в такси и помчаться на Лиспенард-стрит, чтобы хоть как-то попытаться защитить ее. Мы могли бы проболтать несколько часов кряду и выпить за это время несколько галлонов кофе; эта ночь как небо от земли отличалась бы от той, в которую мы познакомились.

Но теперь эти ночные беседы навсегда канули в Лету. Я потерял ее, и хотя иногда порывался восстановить прежние отношения, каждый раз это оканчивалось ничем — мы уже расстались, расстались раз и навсегда. В наших душах еще теплилось какое-то теплое чувство, однако будущего у нас с ней уже не было.

Тогда, прежде, когда я вдруг понял, что между нами все кончено, я как-то позвонил Джиму Фаберу.

— Никак не могу понять, — сказал я ему, — что все это кончилось. Честно говоря, я думал, что у нас что-нибудь получится.

— Да, — сказал он. — Вот только неизвестно, что именно.

Я чуть было не позвонил ему сейчас.

Это вполне могло случиться. Наша договоренность предполагала, что я не вправе звонить ему после полуночи, а сейчас дело близилось уже к утру. С другой стороны, я мог звонить ему в любое время дня и ночи — в случае опасности.

Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что теперешняя ситуация не подходит к понятию «опасность» — реальной опасности того, что я могу от отчаяния вновь взяться за бутылку, не было, а только из-за этого можно было поднять среди ночи с постели хорошего друга. Самое удивительное, ни малейшего желания выпить у меня не возникало. Я чувствовал себя так, как будто меня избили, но к рюмке нисколько не тянуло.

...Я оделся и вышел на улицу. Дождь почти прекратился и теперь лишь незаметно моросил. Я вышел на Восьмую авеню и прошел восемь кварталов вниз. Однажды мне довелось провожать ее, и я знал, где находится ее дом, но о расположении окон мог только догадываться. На асфальте никаких следов не было, во всяком случае, я не заметил. Падающий с такой высоты человек может оставить после себя заметную вмятину, однако Тони случилось упасть прямо на Майкла Фицроя, и его тело приняло на себя большую часть силы удара. Пятен крови тоже нигде не было видно. Крови здесь было, судя по всему, немало, однако оба дня шел дождь, и его потоки наверняка смыли то, что могло остаться после мойщиков улиц. Конечно, какие-то следы остаются всегда. Однако была ночь, мостовая была мокрой от дождя, а в таких условиях заметить пятна крови почти невозможно, особенно если неизвестно точное место падения тела.

К тому же кровью запятнан весь этот город; нужно только присмотреться, и ее следы можно отыскать повсюду.

А может быть, кровь залила уже всю планету?..

Гулял я не меньше часа. Одно время у меня появилась мысль зайти в заведение Грогана, но я сразу же от нее отказался. Разговаривать у меня настроения не было, да и позволить себе посидеть лишний раз в полупустом питейном заведении тоже не хотелось. Я медленно шел по улице и, хотя дождь усилился, не обращал на это никакого внимания.

Всех твоих женщин, Скаддер. Боже, психопат решил расправиться даже с теми женщинами, которые, собственно, никогда и не были моими! Я едва был знаком с Конни Куперман и умудрился за долгие годы ни разу не вспомнить о ней. Кого же он выбрал на этот раз? Элейн — городскую леди Шалотт такого изъеденного ржавчиной Ланселота, как я? Или Аниту, которая стала женой другого человека многие годы назад? Или Джен, с которой я не встречался уже много месяцев? Бедная Тони Клири!.. Не в добрый час пришла ей в голову идея съесть гамбургер в моей компании.