Билет на погост - Страница 15

Патологоанатома на месте не оказалось.

— Появится завтра, в восемь часов утра, — сказал Гавличек. — Мэтт, ты говорил, что еще нигде не остановился?

Мы уже стали друг для друга Мэттом и Томом. Я ответил, что собираюсь отправиться обратно завтра, во второй половине дня.

— Лучше всего остановиться в «Большом вестерне», — посоветовал он. — Это в восточной части города, на шоссе Линкольна. Если любишь итальянскую кухню, то тебе есть смысл остановиться у «Падулы» — это по правой стороне Первой улицы; там и мотель, и ресторан очень недурны. А вот идея получше — давай-ка я позвоню жене; посмотрим, сможет ли она поставить еще один прибор на стол.

— Это очень мило, — ответил я, — но боюсь, что вынужден буду извиниться. Прошлой ночью мне довелось поспать всего два часа, и сейчас я могу прямо за столом клюнуть носом в тарелку. Ты позволишь мне пригласить тебя завтра на ленч?

— Положим, это мы еще посмотрим, кто из нас кого пригласит, но в принципе с моей стороны возражений нет. Ты не против встретиться со мной завтра утром пораньше, и тогда мы первым делом отправимся к доктору? Восемь часов — это не рано для тебя?

— Замечательно, — ответил я.

Добравшись до своей машины, я отправился в мотель, который рекомендовал мне Том. Поднявшись в номер на втором этаже, я принял душ, затем посмотрел новости Си-Эн-Эн; здесь принимали кабельное телевидение, всего можно было насчитать около тридцати каналов. После выпуска новостей я принялся щелкать пультом и наткнулся на соревнования профессиональных боксеров по какому-то кабельному каналу, о котором никогда прежде не слышал. Пара испанцев полусреднего веса большую часть времени проводила в захватах. Я пялился в экран, пока не почувствовал, что совершенно не слежу за происходящим. Тогда я отправился в ресторан, заказал телячью отбивную с печеным картофелем и большую порцию кофе, а затем поднялся в номер.

Оттуда я позвонил Элейн. Сначала включился автоответчик, но затем она узнала мой голос, сняла трубку и сообщила, что у нее все в порядке, она забаррикадировалась и выжидает. Никаких подозрительных звонков не было, по почте тоже больше ничего не пришло. Я рассказал ей о том, что успел сделать, и сообщил, что хочу завтра встретиться с патологоанатомом и попросить его сделать анализ на сперму.

— Объясни ему, где именно надо смотреть, — посоветовала она.

Мы еще немного поболтали; судя по голосу, у нее все было в порядке. Я пообещал позвонить ей сразу же, как только вернусь в Нью-Йорк, отставил в сторону телефон и принялся щелкать каналами, но так и не нашел ничего, что привлекло бы мое внимание.

Тогда я достал из портфеля книгу, которую предусмотрительно захватил с собой. Это были. «Размышления» Марка Аврелия — ее порекомендовал мне Джимми Фабер, мой спонсор в «Анонимных алкоголиках», он процитировал несколько фраз, показавшихся мне настолько любопытными, что в один прекрасный день я остановился у Стрэнда и за пару долларов купил подержанный экземпляр из серии «Современная библиотека». Чтение шло туго. Кое-что мне нравилось, но по большей части мне трудно было уследить за его аргументами, так что, случайно наткнувшись на отвечавшую моим мыслям фразу, я мог отложить книгу в сторону на полчаса или даже больше и погрузиться в размышления.

На этот раз я одолел одну или две страницы, прежде чем встретил это высказывание:

«Все, что ни происходит, происходит как должно; и если ты посмотришь глубже, то всему отыщешь причину».

Закрыв книгу и отложив ее на столик, я попытался мысленно представить себе, как разворачивались неделю назад события в доме Стэдвантов. В каком порядке преступник уничтожал свои жертвы, я не знал, однако решил, что первым делом он убил самого Стэдванта, поскольку он для него был наиболее опасен.

Но, с другой стороны, звук выстрела мог разбудить остальных; значит, сначала он направился в детские комнаты и стал постепенно переходить от одной к другой, убивая по очереди двоих мальчиков и девочку.

Когда же настал черед Конни? Нет, он наверняка приберег ее напоследок. Руки он мыл в ванной комнате, расположенной за спальней супругов. Предположим, сначала он лишил ее возможности двигаться, затем загнал мужа в гостиную, угрожая стволом или ножом, затем убил его из собственной винтовки и уже после этого вернулся обратно и расправился с Конни. Да вдобавок, очевидно, и изнасиловал ее? Ну что же, ответ предстояло узнать завтра — если только вообще возможно обнаружить наличие спермы неделю спустя.

Затем он позвонил по телефону, прошелся по дому, уничтожая отпечатки пальцев. И, наконец, быстро и бесшумно выскользнул через окно и скрылся, оставив после себя пять трупов, причем трое из убитых были маленькие дети. И все из-за того, что двенадцать лет назад их мать дала показания в суде против человека, совершившего насилие над ней.

Я вновь подумал о Конни. У проституток далеко не всегда плохая жизнь — особенно у проституток такого уровня, какими были Конни с Элейн, жившие в квартирах на Ист-Энде и имевшие отборную клиентуру. Но Конни, не задумываясь, променяла ее на лучшую; эту жизнь она прожила в Валнут-Хиллз.

Но ее счастье оказалось недолгим. Боже мой, какой ужасный конец!..

«Все, что происходит, происходит как должно...»

Неплохо, конечно, добраться до подлинных причин, но пока что мне это никак не удавалось. Возможно, я просто не мог достаточно глубоко взглянуть на вещи...

Меня разбудил телефонный звонок — я заказал его накануне; после завтрака я освободил номер и ровно в восемь был в участке. Дежурный офицер, предупрежденный о моем прибытии, сразу направил меня к лейтенанту Гавличеку.

В этот день на лейтенанте был серый костюм и новый галстук — на это раз в красную и темно-синюю полоску. Он поднялся из-за стола, чтобы пожать мне руку, и осведомился, не хочу ли я чашечку кофе. Я ответил, что уже позавтракал.

— Тогда мы можем сразу же поехать к доктору Вольмуту, — сказал он.

По всей видимости, это было самое старое здание в Массилоне, хотя, на мой взгляд, возраст его явно не превышал десяти лет. Несмотря на это, госпиталь казался новеньким — на стенах блестела свежая отделка пастельных токов, а полы сияли безукоризненной чистотой. Патологоанатомическое помещение находилось в подвале. На бесшумном лифте мы спустились вниз и прошли до середины длинного коридора. Гавличек хорошо знал дорогу, и я шел следом за ним.

Не знаю, почему, но в мыслях моих доктор Вольмут представал сварливым и склочным стариком, давно перешагнувшим пенсионный возраст; на самом деле ему было что-то около тридцати пяти, на голове упрямо топорщилась копна непокорных русых волос, подбородок почти не выдавался вперед, а открытое, мальчишеское лицо, как у Нормана Рокуэлла, как будто сошло с обложки журнала. Гавличек представил нас; доктор пожал мне руку, а затем с легкой улыбкой прошелся немного насчет отношений между полицейскими и патологоанатомами. Когда Гавличек спросил, не обнаружил ли он при вскрытии тела Конни Стэдвант присутствия спермы или других следов недавней сексуальной связи, тот совершенно не удивился неожиданному вопросу.

— Я и не подозревал, черт побери, — ответил он, — что в этом может возникнуть необходимость.

— Вполне возможно, дело оказалось несколько сложнее, чем могло показаться на первый взгляд, — сказал я. — Тело еще у вас?

— Конечно.

— А вы могли бы проверить это?

— Да, не вижу никаких препятствий. Она уже никуда не денется.

Он был на полдороги к двери, когда я вспомнил о разговоре с Элейн.

— Вполне возможно, изнасилование было совершено неестественным путем, — добавил я.

Доктор Вольмут замер на секунду, но не обернулся, так что не знаю, изменилось ли при этих словах выражение его лица.

— Хорошо, проверю, — на ходу бросил он.

Мы с Томом присели в ожидании возвращения доктора. На рабочем столе стоял прозрачный куб с моментальными снимками семейства доктора, и это побудило Тома рассказать мне, что Гарвей Вольмут в своей жене души не чает. Я восхищенно отозвался об ее фотографии, и он поинтересовался, женат ли я.