Библия в СМСках - Страница 5

«В работе показано, что действительная часть гиперкомплексного потенциала в четырехмерном пространстве Бервальда-Моора вместе с малой аддитивной добавкой, учитываемой в первом приближении, только тогда является конформным потенциалом, когда аддитивная добавка есть решение волнового уравнения, инвариантного относительно группы Пуанкаре…»

Пространство Бервальда-Моора Максу не нравилось потому, что он его не чувствовал. Левой, логической половиной мозга, процентов на десять понимал. Но в правую, образную половину, оно совершенно не укладывалось. Поэтому такое пространство ему не подходило. Вот пространство Минковского, где время – тоже как пространство, – это другое дело! Правой половине оно казалось очень даже прикольным и имеющим место быть…

А вообще-то послать бы всю эту Финслерову геометрию к тараканьим праотцам, стать таким как все, не пытаться ни в чем разобраться, и не лезть в те области, в которых ничего не понимаешь, а просто жить, смотреть телевизор, плодить детей, менять квартиры и гаджеты на более престижные… Живут же так люди, находят же в этом счастье. И в чем оно, счастье, может быть еще? 90 % людей предпочли бы иметь доход 50 баксов, если у остальных вокруг доход 40, и отказались бы от дохода в 60, если бы у остальных был средний доход в 70. Чувствовать, что ты успешнее других – вот и счастье. А еще…

– Масюль, возьми трубочку, а то я ногти накрасила!

Как считает бабушка и добрая половина прочих двуногих – родить сына, посадить дерево, построить дом… А лучше заработать денег и заплатить садовникам и строителям, которые сделают это гораздо лучше, чем ты. Профессиональнее.

– Алло!

– Вас приветствует сеть стоматологических клиник…

Рождение сына ты тоже доверишь профессионалам?!

– Мась, кто звонил?

Итак, подытожим артефакты. Нижние ряды пирамид древних инков имеют уникальную гексагональную кладку со следами высокотехнологичной обработки. А еще в этих пирамидах строители использовали «пластилиновую» технику с размягчением и последующим затвердеванием базальта и мрамора без нарушения структуры камня. Пластилиновая техника возможна в пространстве и Бервальда, и Минковского, и…

– Мась, ну кто был-то?

– Реклама.

И ясно, что это строили вовсе не инки. А кто-то задолго до них. Люди или существа, у которых правая половина мозга отлично справлялась со всеми пространствами, отличными от Евклидового. С другой стороны, вся эта Фин-слерова геометрия может оказаться лженаукой, очередным мыльным пузырем, и только.

– Какая реклама?

– Зубная. Ты скоро?

– Три минутки!

Но почему от этих людей, владеющих столь продвинутыми технологиями, ничего не осталось, кроме незначительных артефактов?…Шат! Где сорочка?!

– Алюсь, Родионовна мою черепаховую сорочку погладила?

– А я знаю?

– А в чем я пойду?

Впрочем, сорочка – это ерунда. Макс выудил из шкафа первую попавшуюся футболку и бросил ее на кресло.

– Алюсь, я в душ, я быстро.

– Ты нотик берешь с собой?

– В душ?!

– К Соколовым!

– Зачем?

– Ну ты что, там же лучшие фотки!

– У меня на мобилке тоже много, найдем, что показать.

– Ма-акс, капитан Очевидность! Я как дурочка из переулочка таскалась там по Венециям, обвешенная аппаратами и объективами, а ты хочешь показать всякую дребедень с мобилки?!

Алку нельзя назвать красивой от природы, она красивая от ухоженности, а вот фигурка – супер от природы, это да… И сколько же в ней чертей, черт подери! Вон, вскочила, аж искры из глаз сыплются! Макс улыбнулся.

– А давай махнем в Перу на следующий год?

– В Перу? – Алла задумалась.

Макс механически проследил за направлением ее взгляда. Вверх, влево. Значит, уже мечтает, уже мысленно в Перу. Соколовы и нотик временно забыты.

– Но учти, я там асфальтированными туристскими тропами топать не намерен. Увезу тебя в такую чащобу, что… что…

Алла облизнулась и хрюкнула от восторга. Перуанские чащобы – это креативно, это для блога – джаст то, что нужно!

– С тобой – хоть на край света!

– Ладно, я в душ – и пошли!

– Нотик не забудь!

Вместо душа Макс почему-то уселся в ванну, заткнул слив и пустил воду себе на ступни. Как же, как именно инки или кто там жил до них могли вот так укладывать камни? Макс взял в руки две губки и приложил их одну к другой. Одна губка была искусственная, прямоугольная и жестковатая. Вторая – бесформенный кусок естественной, морской губки. В обычном, трехмерном пространстве они едва касались друг друга несколькими точками и никакой стены, никакого монолита не создавали. Кто б сомневался. Макс придавил с силой. Теперь – другое дело. Но придавленная губка при этом наверняка поменяла свою структуру – в придавленных частях, разумеется. Даже если снаружи не видно, это так. Можно сделать срез и убедиться. А камни в кладке инков поменяли свою структуру? Никто не позволит там делать срезы.

Воды в ванне набралось по щиколотку. Макс опустил морскую губку в воду. Если теперь придавить мокрую губку, из нее потечет вода. А что, если из камней тоже «вытекало» что-то при обработке? Это что-то могло остаться на поверхности. Конечно, за долгие тысячелетия камни вымыты и выветрены, но должны остаться внутренние поверхности построек – это раз. И вещество, которое могло «вытечь» из камня при неведомой обработке, способно оказаться таким прочным, что любым ветрам нипочем – это два…

– Мась, ты недолго там, ладно? Нас к семи ждут.

Но кто сказал, что камни сжимали, как губки? Идея о применении для строительства четвертого измерения нравилась Максиму гораздо больше. Разумеется, это должно быть не банальное четырехмерное пространство Минковского с четвертым временем, а все-таки Бервальда-Моора или что-то в таком же духе. Тогда теория получалась красивой. Но ведь все вокруг нас постоянно вопиет о том, что мир – трехмерен, трехмерен, трехмерен – и не более!

Макс оставил в покое губки и взял в руки причудливой формы бутылку с пеной для ванны. Несмотря на форму, топология у бутылки самая обычная: в нее можно что-то налить, из нее можно что-то вылить, у нее две поверхности, внешняя и внутренняя. А ведь существует же в природе знаменитая бутылка Клейна, подумал Макс, и поверхность у нее – одна. Как у ленты Мебиуса. Пока Клейн ее не придумал, миллиарды людей считали, что такого не может быть. Делали себе обычные бутылки, и даже знаменитая людовиков-ская с искривленным горлышком была – случайность. А бутылка Клейна – реальность или теоретическая предпосылка?

– Обычная трехмерная бутылка, – пробормотал Макс и вылил под струю воды густо воняющую розами массу.

Допустим все-таки, что пространство землянами всегда воспринималось как трехмерное. И было таким. А камни не сжимались, как мочалки, а… а появлялись, как пена!

Идея была свежей, посему казалась автору почти гениальной. Макс вылил в ванну еще полфлакона роз и стал наблюдать за образованием пены. Дверь открылась неожиданно.

– Максим!!!

– А?

– Это – на минуту под душ, да?

– Ну…

– Блин, это же моя пенка! Ты что, ошалел? Да от тебя же теперь розовым садом за километр нести будет!!!

Алла решительно выключила кран, как будто это могло что-то изменить. Макс скользнул взглядом сквозь подружку, едва ли слушая, что ему говорят. Если камни могли расти как пена или как-то иначе, то это меняет все дело!

– Ма-акс!

– А?

– Я просто обалдеваю с тебя! Такой деловой вроде, а всю дорогу витаешь в облаках. Как ребенок. Как ты это свое МГИМО только закончил при таких песнях!

– У меня две вышки, кнопка, а не одно МГИМО. И диссер на подходе.

– С диссером – давно пора. Двадцать семь – пора.

– А то если я не защищусь, ты за меня замуж не пойдешь?

– Так ты ж не зовешь! Держи полотенце.

Макс взял полотенце и бросил его за спину, на край ванны – не на край, а на мраморную поверхность, в которую переходил изгиб ванны, подальше от кранов.