Библия Раджниша. Том 3. Книга 1 - Страница 94

Один из моих профессоров, С.С.Рой, который жив еще до сих пор, очень любил меня и говорил мне, бывало: «Я всегда беспокоюсь о тебе. Я знаю, что все, что ты делаешь, ты делаешь искренне, но в этом мире за искренность не платят. Подлинность не уважают. Мятежность повержена. И люди, стоящие у власти, достаточно сильны, чтобы сломать любую индивидуальность, потому что все общество - суды, закон, правительство, все - в их руках. Ты бессилен».

Я сказал ему: «Я знаю, что они имеют определенную власть, но, пожалуйста, не говорите, что я бессилен. У меня тоже есть некоторая сила, не той же категории, что у них, но более высокой. Они могут убить меня, но они не убьют моей истины. А моя истина для меня важнее моей жизни, потому что моя жизнь в любом случае подойдет к концу. Если она закончится в служении истине, тогда в ней будет определенное содержание, ведь истина не может быть убита. Можно распять Иисуса, но как распять истину этого человека? Если у него была какая-то истина, то она продолжает жить. Можно отравить Сократа...»

Я сказал профессору Рою: «Я люблю вас совсем как отца, я знаю, как вы любите меня, как вы уважаете меня, что весьма неожиданно, - профессор, известный по всей стране, уважает студента, — но я не могу принять вашего совета. Вы говорите все это с добрыми намерениями - я благодарен вам за это. Но позвольте мне быть распятым, пусть меня отравят, пусть вся власть будет против меня; и, тем не менее, я говорю вам, что мое переживание делает меня более сильным, чем все эти люди. Их власть - это что-то временное: сила, которую дает вам истина, вечна».

Он сказал мне: «Я понимаю, и все же я не смогу помочь тебе своей заботой. По твоему поводу меня преследуют кошмары - что тебя кто-нибудь застрелит, что тебя кто-нибудь распнет, что тебя кто-нибудь отравит». И все такие попытки были; он оказался прав. Всякий раз, когда совершались покушения на мою жизнь, я информировал его: «Один из ваших кошмаров стал явью. Но я выжил в нем, так что не волнуйтесь. Я выживу и в вашем следующем кошмаре».

Чтобы иметь мятежный дух, все, что вам нужно для этого, - это решимость; и она есть у вас. Вы просто забыли о ней. Каждый человек рождается, обладая потрясающей смелостью. Природа не разделяет так, что дает смелость Александру Великому и не дает смелости вам; это не так. В том, что касается природы, она абсолютный коммунист. Коммунисты - это не коммунисты, а вот существование - абсолютный коммунист. У него нет категорий: оно не создает трусливых людей и смелых людей. Нет, оно просто создает смелых людей. Трусость создается теми, кто хочет остаться навсегда у власти. Это они создают трусов, ведь только трусы никогда не поднимут восстания.

И это очень просто: за тысячи лет найдены все возможные тактики. Они стали потрясающе хитрыми. Они нашли все возможные споробы, чтобы ослабить вас, уничтожить саму идею восстания. Чтобы сделать ваструсами, они создали ад, - который и не существует вовсе. Но с самого Baшего детства вас программируют на то, что если вы совершаете определенные поступки, то будете за них страдать в аду. И иногда это так нелогично.

Бертран Рассел прав, когда говорит: «Если все преступления, которые я совершил, и все преступления, о которых я только мечтал в своей жизни, будут наказаны, то самый жесточайший суд не сможет послать меня за решетку более чем на четыре года. А христианство говорит, что придется страдать в вечном аду». Любой идиот поймет, что такое наказание чрезмерно.

Похоже на то, что Бог наслаждается, наказывая людей; иначе, что же за преступления вы совершаете? Можете ли вы совершить преступление, заслуживающее вечного ада? Можете ли вы придумать преступление, заслуживающее вечного ада? Каким бы большим ни было преступление, - вы можете быть Адольфом Гитлером, вы можете быть Иосифом Сталиным, Мао Цзэ-дуном, - но и тогда должен быть предел. Даже если Адольф Гитлер совершил миллионы преступлений, то и тогда вечный ад был бы несправедливым наказанием.

А что говорить об обыкновенных людях? Вы иногда лжете; вы иногда совершаете то, что религии запрещают. Вы иногда мечтаете о чем-то таком, что ваше общество не может одобрить. В своих мечтах вы можете убежать с чьей-то чужой женой - лишь в мечтах. А вот джайнизм говорит, что эти ваши мечты будут наказаны, потому что он не делает различия между тем, сбежите ли вы по-настоящему или только помечтаете об этом; на Востоке и сама жизнь - не что иное, как сновидение. Все является сновидениями - разница лишь в продолжительности.

Ночью, когда вы во сне убегали с чьей-то женой, продолжительность была краткой, может быть несколько минут, но интенсивность была огромной. Продолжительность была краткой, но интенсивность была огромной. В те немногие секунды вы наслаждались, вы по-настоящему наслаждались. И из-за этого вашего сна эта женщина не сможет обозлиться на вас, - если, конечно, вы не влюбились в злобную женщину; но это другой вопрос. Это ваше сновидение; оно отражает вас. Если вы мечтаете во сне о злобной женщине, то это просто означает, что вы этого и хотите, и тогда естественно, вы этого и заслуживаете.

Джайнизм говорит, что внешняя жизнь, жизнь с открытыми глазами, - это тоже сновидение. Оно длится дольше, продолжительно, но его интенсивность не такая глубокая. Это сновидение может длиться годами, но оно не глубокое. Если поместить ваше сновидение с закрытыми глазами на одну чашу весов, а ваше сновидение с открытыми глазами — на другую чашу, то может оказаться, что они весят совершенно одинаково, потому что одно имеет большую продолжительность, но интенсивность его мала; продолжительность другого краткая, но интенсивность потрясающая. В любом случае и то и другое - сновидения.

С самого вашего детства каждая религия создает в вас страх. Другая сторона этого страха — жадность. И то и другое создается одновременно, это не две разные вещи. С одной стороны, создается страх: если вы сделаете что-то, то будете наказаны, и наказание будет таким большим, как это только возможно.

Вы удивитесь, когда посмотрите на идеи всех религий относительно ада. Эти священные писания были написаны великими святыми, и я всегда удивлялся тому, были ли эти люди святыми, или они были своего рода садистами, потому что лишь для того, чтобы представить себе все эти мучения, уже нужно иметь ум садиста. В этих представлениях нужно находить удовольствие.

Когда де Сад, от имени которого происходит название болезни «садизм»... де Сад в конце концов был отправлен в тюрьму. Он был маркизом, поэтому схватить его было совсем непросто. У него была его собственная земля, маленькое королевство, и было очень трудно найти свидетелей против него. Каждый день ему для мучений требовалась новая женщина, - и он мог схватить любую женщину, которая попадалась ему на глаза; его люди приходили и хватали эту женщину.

У него была особая камера - иронически ее называли камерой любви, но это была камера его любви. В его камере любви по всем стенам были развешены странные инструменты, которые он сделал сам; он был очень изобретательным человеком. И все эти инструменты были предназначены для мучений. Он постоянно носил с собой саквояж, подобный докторскому, на тот случай, если он отправлялся куда-нибудь и там появлялась соответствующая возможность. Для этого он держал в своем саквояже несколько специальных миниатюрных инструментов, - переносной ад. Настоящий ад был в его дворце.

В конце концов, когда он был схвачен и заточен в тюрьму, никто не мог поверить тому, что этот человек смог придумать такое большое число способов мучить людей. Первое, что он делал, - женщина должна была раздеться, а он бил ее. Она вопила и кричала, убегала от него, а он гонялся за нею и хлестал ее до тех пор, пока кровь не начиналась сочиться из ее тела; только тогда начинал он заниматься любовью с нею.

Этот человек описал в своем дневнике каждую подробность о том, как должны использоваться его инструменты, как определенный инструмент будет загонять иголки вам под ногти... И убежать невозможно; ваши руки зажаты в механизме, а под ногти впиваются иголки. Чем больше вы кричите, чем больше вы плачете, тем больше он наслаждается всем этим. Он клал женщину на кровать из льда, обнаженную, и заставлял ее лежать на ней: ее привязывали к ледяной кровати. Естественно, она всеми способами пыталась освободиться, - и в этом была его радость.