Библия, которую читал Иисус - Страница 7

«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Пожалуй, никакой из поступков Бога не кажется нам столь странным, как Его выбор людей, которых Он приближал к Себе и делал орудиями Своей воли. Авраам торговал своей женой. Иаков обманул родного брата. Моисей совершил убийство. Давид был повинен в прелюбодеянии и убийстве. Но все эти негодяи значатся в числе Божьих любимцев. Иаков получил новое имя Израиль («борющийся с Богом») после продолжавшейся всю ночь схватки с Богом, и с тех пор имя народа избранного напоминает об этой борьбе. Дети Божьи — это дети борьбы[2].

Бог готов выяснять отношения с теми, кто вслух изливает свои жалобы: с Иовом, Иеремией и Ионой. Он вступает в продолжительный спор с Авраамом и Моисеем и иногда уступает им победу. Сражаясь с Иаковом, Бог тянет до рассвета, прежде чем нанести рану. До того момента Иаков держится наравне с ним. Бог совершенно очевидно предпочитает честный спор подлому подчинению. Он воспринимает людей всерьез, ведет с ними разговор, включает их в Свой замысел и прислушивается к ним.

Самая поразительная весть Ветхого Завета о Боге — это весть о личностном и вступающем в близкие отношения с людьми Господе. А самая поразительная весть о нас, людях, заключается в том, что Бог придает нам особое значение. Богу важно, что мы говорим, как мы поступаем, что мы думаем и что чувствуем. Эти «мелочи» имеют вселенские последствия.

Людям, живущим в эпоху полетов в космос и воспринимающим землю как крошечный голубовато–зеленый комок, подвешенный в непостижимом пространстве мироздания, трудно поверить, что мы и впрямь имеем какое–то значение. Забавно, но как раз наши величайшие технические достижения, в частности изобретение телескопа, обнаружили нашу ничтожность в масштабах космоса. Эрнст Беккер сказал, что мы носим в груди «тоску по вселенской значимости». С какой стати нам быть главной ценностью мира?

Баскетболист Деннис Родман прекрасно сформулировал общее настроение современников: «Если и есть верховное существо, у него или у нее до хрена дел поважнее, чем мои дурацкие проблемы». Большая часть Ветхого Завета направлена именно на то, чтобы рассеять подобные заблуждения, господствовавшие и среди древних евреев.

В легенде о сотворении мира, которая бытовала в Месопотамии, появление человека выглядит случайностью. Единственное назначение этого низшего существа — служить игрушкой богов и удовлетворять их капризы. Книга Бытия, напротив, называет создание мужчины и женщины кульминацией творения. Люди свободны и способны придавать форму остальному бытию. Согласно Цицерону, «боги заняты великими делами, малым они пренебрегают». Ветхий Завет яростно возражает: Господь «радуется народу Своему». Псалом 8, начинающийся словами удивления тем, как Господь печется о людях, продолжается так:

Давид и другие авторы псалмов изумлялись, представляя себе «высоко вверху» Бога, Который тем не менее проявляет интерес к тому, что свершается на нашей небольшой планете. Однако Бог вновь и вновь неопровержимо доказывал им, что дела людей интересуют и заботят Его. Весть о том, что наши поступки имеют важное значение, пронизывает весь Ветхий Завет. Наша жизнь глубоко волнует Бога. Об этом говорит стих пророка Софонии:

Ныне ученые и даже агностики нехотя признают «антропический» принцип вселенной, ибо наш мир настолько хорошо обустроен, что трудно отрицать его особое предназйачение — обеспечить жизнь человека. Ветхий Завет однако демонстрирует нам действие гораздо более сильного принципа: Господь выворачивает наизнанку все прежние религиозные представления, согласно которым боги — это сверхъестественные существа, оказывающие влияние на земную жизнь. Божество плачет — на земле идет дождь. Божество сердится — и обрушивает на людей молнии. Ветхий Завет показывает нам (яснее всего в книге Иова), что верно обратное: женщина взывает в отчаянии — и Бог посылает ей пророка. Старик, лишившийся всего, чем дорожил, отказывается проклинать Бога — и его стойкость меняет ход событий во всей вселенной.

Можно сказать, что древние евреи изобрели понятие «история» — история перестала быть вечно воспроизводимым циклом, поскольку поступки людей на земле приобрели значение и из них начала складываться история. Господь, правящий историей мира, позволил людям влиять на Него, как Сам Он влияет на них. Философ Гленн Тиндер проводит разграничение между роком и судьбой. Евреи дали нам всем представление о судьбе: мы перестали жить среди бессмысленного мира, перестали быть игрушками, тешащими прихоть божества, и сделались исполнителями полной значения судьбы, которую назначает нам личностный Бог.

Различие между Израилем и его соседями можно обнаружить, посетив археологический музей. В Египте или Сирии изображали богов: Осириса, Астарту, Лил. Древний иудей не мог бы предъявить таких идолов, потому что ему раз и навсегда было воспрещено изготавливать изображения богов. Вместо этого евреи из поколения в поколение передавали историю Израиля, историю отношений с Богом: наш Бог призвал Авраама, призвал Моисея, вывел нас из Египта. «Бог — словно автор романа, — говорит Джек Майлс. — Он может поведать нам Свой сюжет только через посредство Своих персонажей».

Помимо всего прочего я полюбил Ветхий Завет и за то, что он дает мне возможность ощутить историю изнутри. По мере того как я узнавал персонажей, пытавшихся, каждый на свой лад, «найти общий язык с Богом», я обнаруживал в них самого себя. В разные моменты я отождествлял себя с Иовом, Иаковом или Екклесиастом, примерял на себя настроения авторов псалмов. Всматриваясь в жизнь этих героев с Богом, я начинал строить свою.

Вот уже некоторое время я задаю всем вопросы: «Каковы на самом деле отношения с Богом? Как это работает?». Представьте себе, какие разные ответы дали бы на них Авраам, Енох, Иеремия, Моисей, Исайя, Иаков, Давид, Иона, Иов. У каждого из них опыт отношений с Богом принципиально отличается от другого. Я же могу проникнуть в их противоречия и понять их. Жизнь с Богом — индивидуальная и личная проблема, к которой общие формулы мало применимы.

Кэтлин Норрис рассказывает о своей жизни в качестве гостьи в бенедиктинском монастыре, обитатели которого ежедневно пели по нескольку псалмов, перепевая за месяц весь Псалтирь целиком. Сперва ее озадачивало и даже смущало множество противоборствующих настроений в псалмах: одни из них выражали благочестивое приятие всего, в то время как другие кричали об отсутствии Бога или обмане с Его стороны. Однако позднее, когда Кэтлин Норрис ближе познакомилась с монахами и их гостями, которые также участвовали в исполнении псалмов, она поняла, что каждый псалом всегда соответствовал мироощущению хотя бы одного из присутствовавших на службе. Любой псалом отражал какой–то аспект жизни с Богом, и человек, имеющий глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, мог воспринять нужное ему сообщение.