Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура - Страница 23

Сходным образом, объясняет Эльфрик, история Юдифи «тоже переложена на английский, на наш лад, как пример вашим людям, что должно защищать вашу землю от вражеского воинства». На проповедь о героическом убийстве тирана Юдифью Эльфрика вдохновила самая трогательная из всех англосаксонских библейских поэм «Юдифь», сочиненная, предположительно, в честь мачехи короля Альфреда, молодой королевы Юдифи, на которой отец Альфреда женился в 856 г. Впрочем, некоторые ученые полагают, что, наоборот, поэма, написанная уже после Эльфрика, сама была вдохновлена его проповедью и является панегириком королеве саксонской Мерсии, которая повела своих людей на битву с данами в начале X в. Так или иначе, поэма, которую наряду с «Беовульфом» ставят в первых рядах древнеанглийской литературы, превратила Юдифь в любимую героиню²¹.

Хотя эти тексты на староанглийском языке познакомили жителей саксонской Британии (настолько, насколько это было возможно средствами церкви) с иудейским происхождением христианства и превратили историю древней Палестины в современную драму, будущая Английская Библия никак с этими ранними фрагментами не связана. Во-первых, язык, на котором они были написаны, был бы совершенно непонятен во времена Уиклифа, не говоря уже о времени Тиндейла. Во-вторых, нормандское завоевание разорвало связи с прошлым, поскольку культура, предшествовавшая завоеванию, игнорировалась и вскоре была по большей части забыта. Незнание латыни и общая неграмотность, так расстраивавшие короля Альфреда и Эльфрика, привели к возникновению ранних переводов, назначением которых было просто учить – познакомить народ с его религиозным наследием, в точности так же, как сегодня детям читают адаптированные библейские истории. Но Англия после завоевания, когда повсеместно взяли верх латынь, диалектика и перебрасывание цитатами схоластиков, оказалась в строгом подчинении у латинской Библии и отцов церкви, во всяком случае до эпохи Уиклифа. Такие свободные переложения как «Маккавеи» Эльфрика или его краткое изложение Ветхого Завета, за рамками которого остались все трудные места и левитские законы, стали практически еретическими, даже если их язык кто-то понял бы.

Следующая попытка приблизить Библию к людям, на сей раз предпринятая ллолардами, не была узаконена короной и церковью, как в саксонские времена, наоборот, она была направлена против них, хотя сам Уиклиф был священником. Жестоко подавляемая на протяжении XV в., эта попытка наконец прорвала плотину с приходом Реформации и изменила историю Европы. Гордая похвала Тиндейла перед «ученым человеком», который ставил авторитет папы римского выше авторитета Библии: «Я сделаю так, что мальчик, что идет у тебя за плугом, будет знать Писание лучше тебя»²², – содержит квинтэссенцию этой перемены.

Когда в 1520-х гг. Тиндейл начал работу над своим неавторизованным переводом Библии, это все еще было наказуемо, поскольку Генрих VIII еще не порвал с Римом. И истинный родоначальник Английской Библии отправился трудиться в ссылке, поселившись в маленькой комнатке в Кельне, где на освещенном свечами столе лежали учебники иврита и греческого. Отталкиваясь от латинской Вульгаты, Уиклиф сделал перевод перевода, зато Тиндейл, который знал греческий и немного иврит, работал с языком оригинала. Не было у него возможности и прибегнуть к Библии Уиклифа, поэтому он начал с чистого листа. В своем «Послании к читателю», предваряющем Новый Завет, он без обиняков заявляет: «Мне некому было противоречить, и не было мне помощи от англичанина, который толковал бы оное или подобное ему в Писаниях до меня». Со времен Уиклифа «новая ученость» возродила изучение греческого языка и иврита, так долго игнорируемых в Средние века, когда преобладала латынь. Кардинал Вулси только-только основал колледж в Оксфорде, который впоследствии станет известен как Крайст-Черч и в котором место первого профессора иврита уже занял Роберт Уэйкфилд, в Кембридже также были основаны Крайст-Колледж и Сент-Джордж-Колледж для преподавания трех древних языков.

В Оксфорд изучающие иврит стекались недолгое время в XIII в., когда недавно основанный орден францисканцев посвятил себя учености и философии под руководством великого епископа Гроссетеста. До изгнания евреев при Эдуарде I в Оксфорде существовала одна из самых крупных еврейских общин Англии, и Гроссетест и Роджер Бекон, лучшее украшение ордена францисканцев, брали там уроки иврита. Бекон считал знание иврита необходимой составляющей истинной учености, поскольку, по его словам, все знание происходит из слова Божия, дарованного миру на этом языке²³. До наших дней дошел приписываемый ему отрывок учебника иврита. Но с закатом францисканцев изучение иврита в Оксфорде угасло до своего возрождения в эпоху Ренессанса.

В 1480–1490-х гг. под руководством континентальных раввинов были изданы новые иудейские библии. В 1516 г. Эразм Роттердамский опубликовал новое издание оригинального Нового Завета на греческом языке, присовокупив ему свой перевод с греческого на латынь. Лютер использовал греческую версию Эразма для собственного перевода Нового Завета на немецкий язык, который увидел свет в 1522 г. Его перевод Ветхого Завета на немецкий язык (1534) был сделан с Масоретского текста[28], опубликованного в 1494 г.

Тиндейл начал с Нового Завета, и законченный перевод был напечатан в Германии, а после, в 1526 г. тайно переправлен в Англию. Из 6.000 экземпляров до нашего времени дошли только 3, поскольку были приняты все меры для уничтожения тиража. На самом деле стремление епископов скупить экземпляры для последующего уничтожения служило для Тиндейла стабильным источником дохода во время работы над Ветхим Заветом. В написанной в то время «Хронике» Холла рассказывается, как сэр Томас Мор, тогда лорд-канцлер Англии, допрашивал некоего Джорджа Константина на предмет предполагаемой ереси и сказал ему: «Константин, я хочу, чтобы ты понял меня в одном… Там за морем есть Тиндейл, Джой и много других, как ты. Я знаю, что без помощи они прожить не могут. Кто-то посылает им деньги и поддерживает их, и ты, будучи одним из них, принимал в том участие, а потому знаешь, откуда это идет. Заклинаю тебя, скажи, кто они, и тем самым помоги им». – «Милорд, – отвечал Константин, – ты хочешь, чтобы я сказал тебе правду?» – «Заклинаю тебя», – сказал милорд. «Воистину, – ответил тот, – помогал нам милорд епископ Лондона, ибо одарил нас большими деньгами за новые заветы, чтобы их сжечь, и это было и есть наши единственные воспомоществование и поддержка». – «Богом клянусь, – рек Мор, – сдается мне, и я такое говорил епископу, когда он стал их скупать»²⁴.

Помимо неожиданного источника средств Тиндейл и позднее Коуверлейл и их сторонники основную финансовую поддержку получали от группы состоятельных лондонских купцов, представителей набирающего мощь капиталистического класса, которые не меньше других стремились сбросить давящее ярмо римской бюрократии. Эти люди поддерживали Тиндейла в изгнании, оплачивали печатание новых библий в Германии и устраивали тайный ввоз их в Англию и дальнейшее распространение тиража. Позднее, когда с официальным разрешением властей все стало делаться открыто, расходы на издание Большой Библии, той самой, которую Генрих VIII повелел читать во всех церквях, взял на себя богатый суконщик Энтони Марлер²⁵, который, кстати сказать, неплохо на ней заработал. Он получил эксклюзивное право на торговлю новыми библиями, сумел установить на них твердую цену в десять шиллингов (в обход Томаса Кромвеля, который хотел установить цену в 13 шиллингов и 4 пенса) и получил назад в разы больше, чем первоначально вложил.

Но это будет десять лет спустя, а в то время, когда в Англию тайком провозили первый Новый Завет Тиндейла, купцы рисковали головой, хотя и не капиталом, поскольку спрос превышал предложение. И этот спрос с неослабевающей силой сохранялся и через четыре года после первого появления перевода Тиндейла. Старания архиепископа Лондонского его подавить не увенчались успехом, и архиепископ счел необходимым устроить публичное сожжение книги на паперти собора Святого Павла²⁶. В том же году Тиндейл закончил перевод Пятикнижия, который напечатали в Марбурге и через торговых агентов в Амстердаме переправили через Ла-Манш в Англию.