Библия. Биография книги - Страница 47

И Бубер, и Розенцвейг подчёркивали, как важно прислушиваться к Библии. В этой биографии мы рассмотрели способы, при помощи которых евреи и христиане пытались совершенствовать своё восприятие, используя интуитивный подход к Священному Писанию. Для нас сегодня это трудно. Мы слишком многословны и самоуверенны и не всегда умеем прислушиваться. Речи политиков, журналистов и учёных в основном направлены на противостояние, на победу над конкурентом, а не на достижение компромисса. Хотя это, несомненно, важно для демократии, это может означать, что люди на самом деле просто не воспринимают взгляды, отличные от их собственных. Нередко можно заметить, что во время парламентских дебатов или дискуссий на телевидении участники обсуждения не слушают, что говорят их оппоненты, а обдумывают очередную умную мысль, которую собираются высказать сами. Обсуждения Библии часто ведутся в таком же духе противостояния, совсем не похожем на то «чуткое ухо», о котором говорил глава хасидов Дов Бер. К тому же, мы ожидаем немедленных ответов на самые сложные вопросы. Короткий звучный лозунг — вот к чему мы привыкли. В библейские времена некоторые люди боялись, что запись священных текстов сделает обучение слишком лёгким и будет способствовать приобретению неглубоких, поверхностных «знаний», не представляющих истинной ценности. Разумеется, это опасение куда более актуально в наш век информационных технологий, когда люди привыкли, что истина находится на расстоянии одного щелчка компьютерной «мышкой».

Всё это усложняет истинно духовное прочтение Библии. Достижения историко-критического метода были блистательны; он дал нам небывалые знания о Библии, но ничего не смог дать нам в духовном плане. Фишбейн прав: методы прошлого, толкования хороз и пешер уже не годятся. Не годятся и замысловатые аллегории Оригена, который мог найти евангельскую микру в любом слове древнееврейской Библии. Этот тип символического толкования неприемлем для современного учёного, так как он нарушает целостность исходного текста. Тем не менее, в аллегорическом методе было великодушие, которого так часто не хватает современным рассуждениям. Филон и Ориген не отвергали библейские тексты с презрением, а даровали им преимущество сомнения. Современные учёные, занимающиеся философией языка, утверждают, что «принцип милосердия» (или «принцип доверия») является существенной частью любой формы коммуникации. Если мы действительно хотим понять другого, мы должны исходить из того, что он говорит правду. Аллегория была попыткой найти истину в текстах, казавшихся варварскими и тёмными, а затем «перевести» их в более близкие толкователю выразительные средства[571]. Логик Н. Л. Уилсон доказывал, что критик, который сталкивается с корпусом чужих для него текстов, должен применять «принцип милосердия». Критик должен искать интерпретацию, при которой «в свете известной фактической информации, наибольшее количество высказываний корпуса текстов окажутся истинными»[572]. Лингвист Дональд Дэвидсон утверждает: «Чтобы понять смысл высказывания или поведения других, даже самого анормального их поведения, вам придётся найти в них истину и разум»[573]. Несмотря на то, что их взгляды могут значительно отличаться от ваших, «вам приходится допустить, что чужак — почти такой же, как вы», в противном случае, вы рискуете отказать ему в человечности. «Мы вынуждены проявлять милосердие, — заключает Дэвидсон. — Нравится нам это или нет, если мы хотим понимать других, мы должны считать их правыми в большинстве вопросов»[574]. Тем не менее, на общественной арене люди зачастую изначально считаются неправыми до тех пор, пока не будет доказано обратное, и это не могло не сказаться на нашем понимании Библии.

«Принцип милосердия» согласовывается с религиозным идеалом сострадания, долгом «со-чувствия», «со-переживания» другим. Некоторые из великих экзегетов прошлого — Гиллель, Иисус, Павел, Иоханан бен Заккай, Акива и Блаженный Августин — настаивали на том, что милосердие и любовь необходимы для толкования Библии. В нашем мире, расколотом на противоборствующие лагеря, общая, межконфессиональная герменевтика, несомненно, должна уделить особое внимание этой традиции. Иудеи, христиане и мусульмане должны прежде разобраться с изъянами своих священных книг и лишь затем — со смирением, великодушием и милосердием — прислушаться к толкованию чужих.

Что это значит — понимать всю Библию как «комментарий» к Золотому правилу? Прежде всего, для этого необходимо ценить священные книги других людей. Рабби Меир сказал, что любое толкование, распространяющее ненависть или порочащее других мудрецов, — ложно. Сегодня среди этих «других мудрецов» должны быть Мухаммед, Будда и риши Ригведы. В духе фишбейновского прочтения вышеупомянутого пророчества Михея, христиане должны перестать рассматривать Танах лишь как предисловие к Новому Завету и оценить прозрения раввинов; а иудеям следует признать еврейство Иисуса и Павла и научиться понимать отцов церкви.

Блаженный Августин провозгласил, что Писание не учит ничему, кроме милосердия. Как же тогда истолковать массовые убийства Иисуса Навина, оскорбления фарисеев в евангелии и битвы Откровения? Как советовал Августин, эти эпизоды следует рассматривать в их историческом контексте и применять к ним метод изучения, который мы рассмотрели выше. Как их интерпретировали в прошлом? Возможно, они проливают свет на недостаток милосердия в восприятии или на современной политической арене?

Сегодня мы видим слишком много резкой, воинствующей уверенности и в религиозной, и в светской среде. Вместо того чтобы искать в Библии тексты, порочащие гомосексуалистов, либералов или женщин-священников, мы могли бы вспомнить правило веры Блаженного Августина: экзегет всегда должен искать самое милосердное толкование текста. Вместо того чтобы использовать библейский текст для поддержания отошедших в прошлое традиций, современный интерпретатор мог бы вспомнить первоначальное значении слова мидраш: «отправлять на поиски». Толкование — это всегда поиск чего-то нового. Бубер говорил, что каждый читатель должен стоять перед Библией как Моисей перед неопалимой купиной, пристально вслушиваясь и приготовившись к откровению, которое заставит его отказаться от прошлых предубеждений. Если это задевает господствующую Церковь, мы можем напомнить ей слова Бальтазара о том, что церковные власти также имеют обязательства перед этим призывом, микрой Священного Писания.

Все главные религии утверждают, что ежедневная, ежечасная практика сострадания приведёт нас к Богу, Нирване и Дао. Экзегеза, основанная на «принципе милосердия» могла бы стать духовной дисциплиной, в которой так сильно нуждается наш раздираемый противоречиями мир. Библия под угрозой: она может превратиться в мёртвый или никому не нужный, устаревший памятник; её смысл искажают, провозглашая непогрешимость её буквального прочтения; её осмеивают — зачастую несправедливо — светские фундаменталисты; она превращается в отравленное оружие, сеющее ненависть и бесплодные споры. Создание библейской герменевтики, основанной на милосердии, могло бы помочь противостоять всему этому — а это так важно для нашего противоречивого мира.