Беззвёздная дорога (СИ) - Страница 37

Но, наверное, суда Мандоса избежать было нельзя.

Фингон глубоко задумался.

Потом он сказал:

— О!

— Что? — сказал Маэдрос.

Фингон улыбнулся ему.

— Ты был прав, — сказал он. — Пути назад нет. Каждый раз, когда я пытался идти назад, что-то шло не так. Это должны быть тёмные врата.

— Ты уверен? — спросил Маэдрос.

— Уверен! — Он потянул Маэдроса за собой. Портал выглядел пугающе, но страх наводило его величие, а не какое-либо зло. — Ты готов? — сказал Фингон.

— Нет! — сказал Маэдрос.

Фингон засмеялся и потащил его вперёд. Когда они подошли ближе к вратам, он услышал какой-то звук — как будто где-то лилась вода. И в самый последний момент, переступая тёмный порог, не выпуская руки Маэдроса из своей, он захотел обернуться и посмотреть — кого же ждёт там волшебник с звёздным фиалом в руке. Но вообще-то, подумал он, лучше не смотреть.

Комментарий к Глава 8

Ещё раз большое спасибо ilman lintu: последняя глава (9), скорее всего, будет в выходные :)

========== Глава 9 ==========

Фингон очнулся — и тут же плотно зажмурил глаза, потому что в них светило что-то слишком яркое. Он чувствовал, будто весь закоченел, а на ногах у него лежало что-то тяжёлое. Дурной сон и ужасное пробуждение — подумал он: и какой же странный сон ему приснился!

Затем он вспомнил о тёмных вратах.

Он тут же распахнул глаза. Он лежал на покрове из трав под сенью рощи на Лореллине — острове Эстэ. То невероятно яркое нечто, что светило ему в глаза, оказалось Солнцем, и на самом деле его свет туманно просачивался через зелёные листья у него над головой; лишь то тут, то там яркий лучик озарял плавающую в воздухе пыльцу — но для Фингона, глаза которого уже привыкли к тьме за пределами Мира, всё это казалось самым ярким из того, что он когда-либо видел. Как же это необыкновенно, когда есть Солнце!

Голова Маэдроса покоилась у Фингона на коленях. Выглядел он так же, как когда в последний раз Фингон смотрел на него по другую сторону врат: тощий, потрёпанный, босой, с седыми прядями в запутанных волосах; старые шрамы были хорошо видны под тряпками, в которые превратилась его одежда. Он свернулся клубочком, став таким маленьким, как только мог, спрятав лицо в сложенных руках. Фингон положил руку ему на плечо, и почувствовал, как тот дрожит. Маэдрос уже проснулся. Но он не двигался. Фингон подумал — нет, только не это!

— Маэдрос! — сказал он, и сказал бы больше, но внезапно им овладел какой-то почтительный страх. Он почувствовал, что находится в присутствии одного из Валар, и замолк.

Из воздуха и пятен солнечного света соткался мягко сияющий облик. Над ними стояла Эстэ, Целительница, вся облачённая в серое: её редко видели гуляющей днём.

— Ты проснулся! — радостно сказала она. Но она внезапно замолкла, увидев, что он не один. Тогда Фингон увидел нечто, что видели лишь очень немногие: одна из Королев Валар глядела на них, вытаращив глаза и в ужасе прикрыв рот рукою.

Но Маэдрос всё дрожал и не двигался. Фингон мог чувствовать, как же ему страшно. Он безмолвно взглянул на Эстэ и ещё крепче сжал плечо Маэдроса, пытаясь успокоить его. Суд будет — он это знал; он должен быть. Но теперь?.. Здесь?

— О смельчак! — наконец, сказала Эстэ и улыбнулась. — Нечасто совершаются такие деяния. И ты готов защищать его даже от меня? В этом нет нужды. Никто из страдающих не должен меня бояться — хотя меня боятся многие. — Она преклонила колена в траве. — Маэдрос, — сказала она, — подними глаза! Это не так больно, как ты думаешь. Смотри, сын Феанора. Уже утро!

Фингон подумал о том, что ему Солнце показалось слишком ярким. Каким же невыносимым должно оно быть для Маэдроса, который пробыл в темноте настолько дольше? Но хотя Эстэ снова нежно обратилась к нему по имени, Маэдрос всё-таки продолжал прятать лицо. Эстэ посмотрела на Фингона.

— Скажи же ему! — сказала она.

Эстэ принадлежала к тем Валар, в ком доброты было больше, и в её приказах не было страшного величия тех, что давали Власти более великие и суровые, чем она. Но всё-таки это был приказ. Когда она заговорила, Фингон почувствовал, как будто и воздух, и солнечный свет, и зелёная роща — всё заговорило её нежным голосом, и все вместе они сказали, что мир — добр, и может стать ещё лучше, если помочь ему и дать время.

— Маэдрос, — ласково сказал он, — она права. Посмотри! Помнишь звёздный фиал — ведь и он оказался не таким страшным, как ты думал. — Он потряс Маэдроса за худое плечо. — Ну давай же! Ты что, собираешься лежать тут вечно?! Если будешь ждать, легче не станет, и, кроме того, мне вообще-то мои ноги ещё могут понадобиться. Ну посмотри же!

Маэдрос задрожал. Но Фингон потянулся к его руке, которая была прижата к лицу, и мягко отвёл её, и удержал в своей. Тогда, наконец, Маэдрос поднял голову.

Он сделал то же самое, что уже сделал Фингон — тут же зажмурился. Потом он сказал — «О!» — и снова открыл глаза. Он долго и отчаянно моргал и тёр глаза искалеченной правой рукой, а затем стал оглядываться по сторонам.

— Как светло! — сказал он. Он смотрел на деревья, пятнистые зелёные тени, лучи света, пронизывавшие лиственный покров. — Не больно, — сказал он и шумно сглотнул. — Тут красиво.

— Спасибо тебе, — сказала Эстэ. — Мы стараемся!

Взглянув на неё, Маэдрос побледнел. Фингон сжал его руку.

— Тебе спасибо, — выговорил тихонько Маэдрос, и Фингон подумал, что он имеет в виду не только эту рощу.

Эстэ торжественно склонила голову. Затем она положила свою сияющую руку на лоб Маэдроса. Казалось, её совсем не волновало, какой он потрёпанный и грязный, что он — единственный предмет на её зелёном острове, на который не так уж приятно смотреть. Она ничего не сказала, и на её лице застыло серьёзное выражение. Маэдрос закрыл глаза. Фингон задался вопросом — что же он слышит? Он подумал, что, наверное, никогда не узнает.

— Вот! — сказала, наконец, Эстэ, и снова поднялась, и отряхнула свою запачканную травой юбку таким обычным жестом, как будто бы она была обычной эльфийской девушкой. — Вот так уже гораздо лучше — хотя это займёт много времени, и работы будет много. И ты должен будешь поработать гораздо больше, чем я!

— Спасибо тебе, — снова сказал Маэдрос. Фингон тихо повторил за ним. Потом он и Маэдрос посмотрели друг на друга, и Фингон увидел нечто, что заставило его душу переполниться радостью. В глазах Маэдроса не осталось ни следа тени — не было и старого алого пламени. Теперь он смотрел на мир глазами одного из синдар или лесных эльфов Средиземья. Может быть, они не были такими яркими, как должны были бы быть у одного из Высших эльфов, рождённого при свете Деревьев — но это было бесконечно лучше, чем могло бы быть. Прошла минута, в течение которой они только смотрели друг на друга; потом Маэдрос изогнул бровь и слегка улыбнулся ему. Фингон улыбнулся в ответ.

Потом он посмотрел на Эсте. Она незаметно, заговорщицки кивнула ему.

— Я думаю, на Лореллине дольше вам оставаться уже не нужно, — сказала она. — Ни одному из вас!

— Понимаю, — сказал Фингон. — Он поднялся и дал Маэдросу руку, чтобы помочь встать на ноги.

Встав, Маэдрос слегка покачнулся и не отпустил Фингона, но всё-таки не упал (Фингон этого немного боялся).

— А куда мы идём? — сказал он.

— Наверное, на Эрессеа, — сказал Фингон. Затем он остановился и вспомнил, насколько же далеко от Лориэна до берега — того самого берега, где им нужно будет попросить у кого-то из тэлери лодку, чтобы отправиться на Одинокий остров — и одна мысль о таком неловком разговоре уже была достаточно пугающей! И как будто это само по себе уже не было достаточно плохо, по дороге им, наверное, встретится множество любопытных зевак. Хотя в садах Лориэна и тихо, они редко бывают пусты, а за их пределами лежали другие, гораздо более населённые области. Неужели Маэдросу придётся вот так и идти всю дорогу — босиком, в обтрёпанной одежде под взглядами всех этих пытливых глаз? Покаянный путь самого Фингона из Мандоса туда, где он должен был преклонить колена перед троном Ольвэ не был и вполовину так труден!