Беззвёздная дорога (СИ) - Страница 26

Наконец, Фингон признался сам себе, что Маэдроса здесь он не найдёт. Нужно возвращаться обратно, в лабиринты Ангбанда. Конечно же… где-нибудь. Он ведь должен был быть где-нибудь. Фингон снова вернулся вверх по винтовой лестнице. Тонкие паутинки, казалось, соткались снова сами по себе, пока он исследовал темницу. Снова ему приходилось смахивать их. И всё ещё не было видно пауков, которые бы пряли их.

Вернувшись в помещение перед дверями в тронный зал, под алым светом отвратительного фонаря, Фингон на мгновение остановился под арочным проходом. Он прижал ладонь к стене — иначе, может быть, он соскользнул бы по ней вниз. Он устал и идти вверх по этой крутой лестнице обратно, к душащему облаку зла, которое, кипя, выливалось из тронного зала, было нелегко.

И когда он стоял здесь, раздумывая, что ему делать дальше — конечно же, он многое пропустил в лабиринте: может быть, нужно было найти способ пробраться через самые толстые преграды из паутины? — взгляд его упал на нечто, чего он не замечал раньше. Он всё пытался не смотреть прямо на чёрные двери — и поэтому не увидел серого мерцания у их подножия. Оно начиналось как раз у той самой щели и вело дальше, в беспроглядную тьму на другой стороне. Было оно тонким и хрупким, созданным практически из ничего — но таким очевидным, таким, как оно было всегда, подобным серой ленте, тянущейся по черноте ночи.

Это была серая дорога.

Фингон медленно посмотрел вверх, в огромный алый туннель. Теперь, когда он знал, что искать, он увидел, что кое-где видны обрывки серой ткани, выступающей то тут, то там из хаоса. Может быть, дракон сжёг её? Может быть, пауки постарались убрать её. Но когда-то, наверное, она вела прямо из пропасти через главные ворота Ангбанда, прямо через алую глотку крепости к исполинской чёрной двери.

Он зажмурил глаза. «Значит, я должен?..» — прошептал он.

И что-то безмолвно обратилось к нему — как это уже не раз бывало раньше. На этот раз — впервые — оно заговорило словами.

Не говори «должен» — сказало оно.

Оно мягко толкнуло его и напомнило ему о том, что он видел со сторожевой башни на Тангородриме: путь назад, верёвку над пропастью, стену, которую мог разбить свет. Фингон мог повернуть назад. Ничто не заставляло его идти дальше. Ничто не стало бы наказывать его, если бы он повернул назад. Никто этого от него не просил, не ожидал этого, не считал, что это необходимо — и не считал это оправданным или мудрым. Не говори «должен»! Фингон никогда не связывал себя ничем, и никакая клятва не привела его в это место. Он мог вернуться, когда захочет. Даже теперь — даже здесь. Было ещё не поздно сдаться и вернуться домой. На самом деле молчаливый голос, казалось, говорил, что это очень хорошая мысль.

Стоя здесь, Фингон почувствовал, что его слегка шатает. В алом зале стояло жуткое зловоние. Каменная стена была такой холодной… Серая дорога вела в самое сердце зла. И он всё ещё мог повернуть и пойти домой. Оно, то, которого здесь не было, чуть отстранилось: оно будто бы не хотело подталкивать его к определённому решению, не хотело торопить. Кажется, оно заботилось о нём.

— Спасибо тебе, — сказал ему Фингон, хотя он почти хотел бы, чтобы ему не напоминали, что он может остановиться. Но всё-таки казалось, что оно явилось с добрыми намерениями. А здесь совсем не надо было пренебрегать добротой.

— Но всё равно, — сказал он, — думаю, я пойду дальше.

Ничто не ответило ему, и, казалось, никого это не тронуло. Но когда он произнёс это вслух, решимость Фингона укрепилась. Казалось, что и усталости слегка поубавилось. Он заставил себя выпрямиться и глубоко вздохнул, хотя зловония в воздухе было достаточно, чтобы задохнуться. Он коснулся звёздного фиала у себя на груди и на мгновение задумался. Затем в последний раз он сбросил с плеча лук и положил стрелу на тетиву. Фингон направил её вниз, но если бы было нужно, по крайней мере, он смог бы один раз быстро выстрелить.

Он едва ли мог поверить, что собирается сделать это. Он почти что рассмеялся над собой. Кажется, всё-таки он сын своего отца. Прямо во тьму — бросить вызов Повелителю Тьмы! Но нет, не в ярости и не в отчаянии. Лишь в уверенности, что единственный, кто может заслуживать вечности в царстве Моргота — это сам Моргот.

Он пошёл вперёд, к тому месту, где двойная дверь была раскрыта. Казалось, что это лишь крошечная трещина, но это было лишь потому, что двери были исполинскими. Этой щели было более чем достаточно, чтобы Фингон мог пройти. Зло клубилось в тенях за дверью. Но там была серая дорога, и она начиналась прямо у двери. Фингон встал на неё. Прямо над ним половина резного Повелителя с его трезубчатой короной презрительно косилась на него. Фингон бросил на него ответный взгляд. «Я тебя не боюсь», — солгал он.

Во тьму — с луком и звёздным фиалом, и, может быть, с полудюжиной оставшихся у него стрел. Да, с таким же успехом он мог уйти во тьму с пустыми руками — разницы особой не было. Однако его утешала мысль о свете у него на груди.

Он пошёл вперёд.

***

Здесь царила непроглядная тьма. Фингон не видел ничего, кроме дороги. Но он чувствовал, что за ним наблюдают. Кругом его окружало мерзкое облако зла. И — о, как же здесь пахло: это был словно нечистый дух от какого-то гниющего поля битвы, словно разлагающаяся плоть, которую рвут стервятники, словно сама смерть. Хотя не было видно ни стен, ни крыши — только огромная жестокая тьма — тем не менее, он чувствовал, что заперт здесь. Злобное, пристальное внимание кругом напомнило ему вонючий туман, который поглотил видение Сириона. Это было то же самое, но гораздо хуже.

Серая дорога расколола тьму на две половины, но между ними не было никакой разницы. Фингон со своим луком и стрелами шёл дальше. Что же ему делать, когда он дойдёт до конца? Ему придётся предстать перед Морготом и требовать — или просить — или угрожать?.. Это было безумием. Это было невозможно.

Но он не сбавлял шагу. Он не хотел доставлять этой радости наблюдавшему за ним злу.

Дорога к центру тронного зала, казалось, тянулась очень долго, и только почти у самого конца её Фингон, наконец, увидел нечто, что не было нависшей тьмой. Перед ним с дорогой случилось что-то странное. Серая лента, которая до этого так аккуратно расстилалась по тёмной ночи, теперь рвалась, рвалась, и снова рвалась, разбиваясь сотни, потом — тысячи раз на тонкие, как шёлк, ниточки; и нитки заплетались в узлы и переплетали друг друга, внутрь и наружу, расстилаясь и находя на какой-то предмет, который был в самом конце дороги. Запутанная сеть расстилалась на огромном помосте, который Фингон иначе и не увидел бы. На помосте, будто прикованный к нему липко блестящими серыми нитями, стоял железный трон. Трон казался огромным: он был сделан для того, кто был больше, чем любой из Детей Илуватара, для самого могучего из его древнего племени. Но паутина — а это была паутина, тонкая, но мощная — опутала трон рваными серыми занавесями из затхлого паучьего шёлка. Словно якорные цепи, тянулись нити паутины за ним, простираясь в окружающую тьму.

Фингон воззрился на железный трон Моргота. Он был пуст.

Нет. Не был.

Фингон вспрыгнул на помост. Липкие нити, которыми кончалась дорога, пытались запутать его ноги; он отпихнул их прочь, и они разошлись. Недвижная фигура возлежала на железном кресле. Фингон чуть не пропустил её, ибо даже взрослый эльф выглядел бы до смешного крошечным в безжалостном пространстве трона, выкованного для гиганта — и это тело лежало, как мёртвое, и оно было так покрыто паутиной, что его почти не было видно. Но там был огонёк ярких волос, и Фингон, забравшись на кресло, услышал слабую дрожь неглубокого дыхания. Это был он. Это действительно был он.

И что-то во тьме стало смеяться.

Фингон застыл. Смех шёл откуда-то сверху. Он быстро снова положил стрелу на тетиву и поднял её, целясь в источник звука; однако по мере того, как он целился, звук уходил куда-то; теперь он шёл то слева, то справа, то таился в тенях у него за спиной; а теперь он был повсюду — тихий, жестокий, довольный стрёкот.