Безымянный (СИ) - Страница 9

Возле каждой купальни стояли молодые прелестные самочки-тушканчики, облаченные в короткие, почти прозрачные одежды, едва прикрывающие их тела. Как только в купальню вошли гости, пожелавшие освежиться, они буквально сорвались с места и словно стайка потревоженных легкокрылок обступили их. С невероятной ловкостью все время при этом о чем-то беззаботно болтая и то и дело звонко посмеиваясь, они сняли с львов их броню и сопроводили к купальным чашам. Усталые они с наслаждением погрузились в прохладную воду, источающую весьма приятный, слегка пряный аромат. Тут их стали обмывать юные купальщицы, все так же продолжая смеяться и болтать, порой словно ненароком обливая друг друга водой, так что их одежды намокнув прилипали к телам, подчеркивая их соблазнительные очертания. Кроме того то и дело они словно невзначай ласково дотрагивались до потаенных мест своих гостей. При этом весьма притворно смущаясь.

Наконец грязь и дорожная пыль была смыта, и тут в купальню вошел молодой сурикат и с поклоном сообщил, что все готово для трапезы. Львы покинули купальни, после того как они вышли из воды и отряхнулись, обдав фонтаном брызг и без того уже изрядно мокрых купальщиц, на что те ответили озорными возгласами. Их обернули в широкие куски ткани, закрепив края изящными застёжками, чтобы те не спадали, после этого самочки склонились в поклоне с пожеланием приятного отдыха и выпроводили их из купальни. Пройдя по знакомому переходу, уже весьма освежившиеся львы вошли в общий зал, где их всех усадили за огромный стол, щедро уставленный различными яствами.

Какое-то время все шло прекрасно. Львы после долгой дороги и расслабляющей ванны с наслаждением поглощали пищу и наслаждались долгожданным покоем, неспешно обмениваясь своими впечатлениями о прекрасных купальщицах. А тем временем другие посетители заведения стали постепенно расходиться, так что кроме группы Мио осталось лишь несколько фенеков, сидящих за одним из самых дальних столов. Один из них при этом, похоже, так перебрал хмельного напитка, что уснул, свернувшись прямо на седельной лавке. Но вдруг он заворочался и, не удержавшись, скатился с нее на пол, почти оказавшись под столом. Заворчав, он попытался встать, но в результате умудрился удариться о край стола, отчего на нем перевернулось несколько чаш, разлив содержимое, к немалому неудовольствию тех, кто сидел за столом.

— Эй, поаккуратнее! — прикрикнул на своего незадачливого приятеля один из сидящих. В ответ послышалось неясное бормотание, после чего тот наконец выбрался из-под стола и встал на задние лапы, пошатываясь и держась для равновесия за край стола. Немного постояв, он взял одну из пустых чаш и, вытянув ее слегка перед собой, повысил голос и прокричал:

— Эй, еще сока.

— По-моему, тебе уже хватит. Шел бы ты домой, приятель, — произнес один из проходивших в это время мимо сурикатов, спеша к столу, где сидели почетные гости.

Но похоже, тот не собирался следовать его совету. Вместо этого он повернулся и снова повторил свое требование. Все это время он стоял, опустив голову и только выставив перед собой в трясущейся лапе по-прежнему пустую чашу. Но когда его требование так и не было исполнено, он поднял глаза и, слегка прищурившись, посмотрел по сторонам. Он увидел сидящих за одним из главных столов львов и вдруг его глаза налились кровью. Зарычав, он пошатываясь бросился к ним, зажав пустую чашу в своей лапе, и занес ее над головой, явно собираясь обрушить на кого-то.

— Ах вы подлые воры, это вы… вы убили ее… вы мне за все ответите…

Подбежав к одному из львов, он уже собирался обрушить свое импровизированное оружие на его голову, но тот, вовремя заметив его, ловко увернулся и, схватив нападавшего за одежду, стал удерживать, не давая нанести удар, так что тот лишь беспомощно махал своими лапами, явно уступающими по своей длине вытянутой лапе оппонента. При этом он скорее всего по нечаянности, чем по злому умыслу, выпустил чашу, и та полетела в другого льва, так что тот едва успел отбить летящий в него "снаряд".

— Эй ты, что совсем ума лишился?! Кто-нибудь, заберите его ради всех Древних!

В то же мгновение, словно выйдя из оцепенения, на драчуна навалилось несколько служителей убежища. Но похоже, их сил не хватило, чтобы успокоить разъярённого и сильно перебравшего посетителя. Тот вырвался и снова накинулся на своего врага, запрыгнув ему на спину и вцепившись в шею острыми зубами. Эта выходка лишила того остатков самообладания — он буквально сгреб его своей могучей лапой и, оторвав от себя, отшвырнул с такой силой в сторону, что тот, перелетев через весь зал, ударился о противоположную стену и, свалившись около нее, затих. Между тем лев потер укушенное место и, сев на свое прежнее место, пробурчал что-то неразборчивое.

Тем временем приятели напавшего поспешили к нему и, взвалив его себе на плечи, вынесли прочь. Тут к львам подошел хозяин, на его мордочке читалась досада и растерянность. Он хотел было что-то сказать, но его опередил Мио:

— Прошу прощения за столь недостойный поступок, но ваш гость сам начал ссору.

— О, не беспокойтесь о нем. Это моя вина, надо было этого неудачника сразу же выпроводить, как только он набрался. Но обычно он не доставлял такие неприятности никому. Похоже, постигшее его несчастье лишило бедолагу остатков разума, впрочем, он им никогда и не блистал. Еще раз прошу прощения.

К столу подбежало несколько молодых сурикатов и принесли огромные кувшины. Как только они поставили их на стол, хозяин продолжил говорить:

— Прошу, примите этот сок таулы в качестве моего искреннего извинения и не беспокойтесь о цене — это мой скромный дар, — с этими словами он низко поклонился и, пробормотав слова извинения, сослался на неотложные дела и поспешил прочь, оставив своих гостей наедине с новым угощением.

Напиток и вправду оказался выше всяких похвал по своему неповторимому вкусу. Ни сам Мио, ни его спутники еще никогда в жизни не пробовали ничего подобного. Но вот наконец почти все было съедено, кувшины опустели, и львов стало клонить в сон, что не ускользнуло от внимания хозяина. Он снова подошел к столу и поинтересовался, не желают ли его гости отправиться в приготовленные для них комнаты. Те с готовностью согласились, и вот в сопровождении все тех же служителей они поднялись на второй этаж, где им показали отведенные для них комнаты. Пожелав хороших снов, юные сурикаты удалились.

Распрощавшись до утра со своими спутниками, Мио вошел в свою комнату, и тут его ждал неожиданный сюрприз. Рядом с приготовленным для сна ложем прямо на полу сидела одна из купальщиц, явно ожидавшая его прихода. Увидев юную самочку, Мио слегка усмехнулся, а она между тем, поднявшись, тихо произнесла:

— Не желает ли юный господин немного расслабиться?

Тот в ответ слегка кивнул и, скинув ткань, что все еще была на нем после посещения купален, с готовностью растянулся на ложе. Юная красавица не спеша подошла к изголовью и, поставив на пол небольшую плоскую чашу, в которой горкой был насыпан какой-то странного вида порошок, над которым поднималась тонкая струйка дыма, наполняя все вокруг слегка сладковатым ароматом, немного схожим с тем, что исходил от воды в купальнях. Немного понаблюдав за дымом, она подошла к краю ложа и, расстегнув на своем плече изящную застежку, позволила легкой одежде соскользнуть к ее лапкам.

В свете нескольких закрепленных под относительно низким потолком в своих клетках огниках Мио смог рассмотреть ее во всех подробностях. Как и полагалось всем капам, оба соска ее высокой груди были проколоты, и в них были вставлены украшения в виде колечек, на которых висели маленькие круглые колокольца. Такие же находились на тонких браслетах, надетых на ее запястья и лодыжки, и при каждом движении своей обладательницы они издавали мелодичный звон. Кроме того, ее соски были окрашены и имели приятный золотистый цвет. Той же краской были покрашены ее короткие коготки.

Медленно она подошла к ложу и оседлала Мио, словно ездового безмолвного, прижав свои согнутые в коленях задние лапки к его торсу, так что ее слегка пухлые колени оказались почти у него под мышками. Затем она стала не спеша массировать его грудь и плечи, нежно разминая каждую мышцу его усталого тела, при этом то и дело наклоняясь вперед так низко, что почти касалась его своими обнажёнными грудями. Тем временем он, предвкушая их любовное слияние, лениво поглаживал ее полные бедра и упругие ягодицы, ожидая подходящего момента, чтобы опрокинуть ее на ложе и овладеть. Между тем, несмотря на свое возбуждение от предвкушения слияния с соблазнительной красоткой, он вдруг стал ощущать, как его тело стало наполняться приятным теплом, а веки наливаться тяжестью. Похоже, он устал от долгого пути больше чем предполагал.