Безымянные слуги (СИ) - Страница 4

Я дотащил всё оставшееся снаряжение до места, где сидели остатки отряда.

— Одну сумку понесу я, как и запасное копьё с запасным щитом, — сбрасывая добычу, пояснил я. — Всё остальное надо распределить между собой.

— У меня всё есть, — хмыкнула девушка, которая ответила главному, когда мы уходили.

Вторая молча кивнула. Первую я про себя обозвал длинной, а вторую — глазастой. Всё равно как-то различать их было нужно.

— С чего нам всё это тащить? — спросил Приятель, ухмыляясь.

Я пожал плечами, не видя смысла спорить:

— Как хотите. Можете оставить здесь. Но тем, что я тащу — ни с кем делиться не буду.

Сумки я связал, сделав из ремней лямки, и примерил на спину — удобно. Нам их только выдали, а память уже ворчала, что надо делать рюкзак. Вот я его и сделал, как память подсказывала. К сумкам приторочил дополнительный щит и копье — лямки стали резать плечи. Пришлось отпороть от одного одеяла лоскуты наконечником копья — и обмотать лямки. Теперь можно было не переживать за натёртые плечи. Камень, которым было удобно затачивать копьё, взял с собой. Да, он был тяжеловат, но полезен.

Помимо одеял, в сумках обнаружились фляги с водой, мешки с сухарями и огниво. Я видел, как мастера таким высекали искры на факелы, и те загорались. Факела не было, но имелось несколько тряпиц и маленькая деревянная бутылочка. Открыв крышку и понюхав, я догадался, что это масло. Всё, больше в сумках ничего не было. Но даже то, что нам выдали — было нужным. Для босых и тощих молодых людей, одетых в рубахи и штаны из грубой ткани — и огниво было бесценным приобретением.

Я поднялся и закинул на спину поклажу. Перехватил поудобнее копьё с щитом и двинулся к выходу.

— Так и пойдешь? — удивился Приятель.

— Так и пойду, — ответил я. — Чего тут сидеть?

— Нужен новый главный! — удивился массивный парень. И как только вес на похлебке набрал!

— Ну раз нужен, то выбирайте, — ответил я.

Стало смешно и грустно. Что произошло, что Приятель теперь смотрит на меня как на врага? Зачем им главный, если никто не взял ни дополнительную сумку, ни копий, ни щитов? Конечно, мне было бы легче встречать опасность в строю. Нам не говорили, что конкретно ждет нас впереди, но мастер Эовар часто поминал «неживых» — и что во время Порки будут именно они.

Настроение испортилось. Если бы лучше понимал, с чем придется столкнуться — сейчас было бы гораздо проще. Но нашим мастерам было важнее, чтобы по брошам на одежде я мог отличить аори-ремесленника от аори-крестьянина. Первому надо сказать: «Пусть труд твой будет оценен, аори», а второму — «Пусть земля твоя плодоносит, аори». Важно было, чтобы я различал торговцев и священников, мудрецов и воинов. А вот как выглядит неживой, я не знаю до сих пор.

Тёмный коридор изгибался как змея. Факелы кончились, и я просто вытащил из крепления последний — с ним и пошёл. Судя по пустым креплениям, ушедшие раньше парень и две девушки сделали то же самое. Впрочем, уже скоро пещера закончилась, и я оказался в той самой долине, о которой говорил стражник.

На улице была ночь. Первое, что я увидел, был огромный и невыносимо далекий небосвод с мерцающими звездами. Мне показалось, что на небе чего-то не хватает. Но вот чего — было неясно. Прямо от выхода из пещеры тянулся поросший жесткой травой склон, справа и слева вздымались горные кручи, а впереди лежала узкая долина, поросшая густым лесом. Холодный ветер проскользнул под одежду, но я всего этого не чувствовал — у меня просто перехватило дух, и я сел на землю там, где и стоял. Сделать последний шаг и покинуть пещеру оказалось необычайно тяжело. Возможно, я так и сидел бы здесь, на пороге, но внизу из леса раздался полный боли крик, оборвавшийся практически сразу.

Пришлось подниматься и начинать спуск. Сразу вспомнился мастер Эовар и его слова: «Неживые свет не любят. Они слабеют, становятся на свету вялыми. И потому ищут место потемнее, чтобы переждать день». Ну да, ночью они все повылезали в лес, а вот под вечер точно вернутся в пещеры. И не понятно, где лучше с ними встретиться — в лесу долины или в пещерах. Впереди ведь ещё какие-то шахты, через которые нужно пройти. Значит, за ночь надо пересечь долину и углубиться в пещеры достаточно глубоко, чтобы успеть до прихода неживых.

Ходить босыми ногами по острым камням и жесткой траве — то ещё удовольствие, но я терпел. Остатки моего отряда все-таки меня догнали перед самой кромкой леса. Приятель ещё на подходе принялся меня окликать. Пришлось остановиться. Кто бы ни водился в лесу, меньше всего хотелось, чтобы он пришел посмотреть, кто тут орет. А первой ко мне успела спуститься глазастая. Я с удовлетворением заметил, что к её сумке был приторочен щит.

— Мы так и не выбрали главного, — известила она меня, — но решили, что держаться лучше вместе. Ты не против?

Я пожал плечами. Приятель тащил две сумки, остальные бойцы несли запасные копья и щиты.

— Друг, ты чего так спешишь? — спросил Приятель.

— Хочу уйти подальше пока ночь, — ответил я.

— От кого и зачем? — не понял Приятель.

— От неживых, — я пояснил.

— Да их же тут нет, — со слегка презрительной улыбкой сказал он.

— Может, и нет, — не стал спорить я и повернулся к темной стене леса.

И в этот момент я увидел его. Неживого. Переваливаясь, он вышел из-за стволов и неспешно направился к нам. Налетевший порыв ветра принес запах земли и гнили. Когда-то неживой был человеком, но это было очень давно. Плоть его жила своей жизнью, а точнее — нежизнью¸ потому что была мертва. По венам неживого струилась не кровь, а что-то темное, глаза были блеклые и напоминали глаза насекомых. От зрачка не осталось и следа. Кожа имела гнилостный цвет, определить который было невозможно. Тугие узлы мышц перекатывались под её тонким слоем при каждом шаге. Вот только неуклюжим неживой не был. В его движениях чувствовалась какая-то жуткая грация.

Мы застыли. Мы просто не были готовы встретить это, ведь никто нам ничего не объяснял. А неживой приблизился к нам и стремительным прыжком подмял одного из парней-бойцов. Тот даже не закричал — заверещал как-то обреченно, а тварь махнула рукой с когтями и вбила её в живот парню. Зубами потянулась к горлу — хлынула кровь. Крик бойца прервался, сменившись бульканьем. И оцепенение спало. Во всяком случае, с меня.

Перехватив копьё, я шагнул к твари. Та оторвала голову от горла убитого и повернула её в мою сторону, распахнув усеянную мелкими острыми зубами пасть. А я — ударил со всей скоростью и силой, на которую был способен. Неживой был быстрее. Он смахнул копьё лапой, прямо когтями по наконечнику, а я, повинуясь какому-то внутреннему порыву, перенаправил удар лезвия вбок, срезав заточенной кромкой и когти, и пальцы, и половину кисти. Тварь зашипела, отпрянула, но новый удар копья в морду предотвратить уже не смогла.

«Нежизнь — она в голове!» — убеждал нас мастер Эовар и был, видимо, абсолютно прав. Стоило наконечнику пробить кость черепа, как тварь забилась, сорваласьс копьяи упала на землю. Ещё несколько конвульсивных движений, и она застыла куском вонючей плоти на земле.

Звук рвоты за спиной заставил обернуться и посмотреть, как семеро моих спутников, кто как стоял, так и опорожняют желудки. Я бы к ним присоединился, но нечем было — всё оставил в пещере.

— А может, и есть, — ответил я Приятелю, вспомнив, на чём мы закончили разговор.

Приятель промолчал, что само по себе было удивительно, потому что обычно он всегда находился с ответом. «За словом в карман не лез», — напомнила память. Карманы — это ведь удобная штука, да?

— Нам нужно за ночь пройти всю долину и спрятаться в шахтах, — сказал я. — Неживые там, в лесу, охотятся на живых. Но ночью — побегут в пещеры.

— А если мы не успеем? — слабым голосом спросила длинная.

— Лично я пережду день в лесу, — ответил ей я, — а когда твари вылезут в лес — пойду в шахты. Но лучше успеть дойти за ночь. И углубиться в шахты как можно дальше.

Продолжить движение мы смогли через несколько минут, когда спутники поднялись на ноги. Я решил, что шагом не пойду, и побежал. На удивление, остальные последовали моему примеру.