Безумство (ЛП) - Страница 1

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

«Безумство» Калли Харт

Бунтари Роли Хай#3

Переводчик: Светлана П

Редактор: Лилия С

Вычитка и оформление: Больной психиатр

Переведено для группы: https://vk.com/bellaurora_pepperwinters

+18 

(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Пролог.

Идя долиною смертной тени…

Я не боюсь зла…

— Это как в «Звездных войнах», мам. Все эти маленькие белые крапинки, летящие к окну, как звезды. Видишь, вот как все выглядит, когда путешествуешь в космосе.

Женщина, сидящая на водительском сиденье автомобиля, ласково улыбается мальчику, сидящему сзади. Ее спина болит от всей этой езды, но они уже на финишной прямой. Ну... не дома. Дом находится в часе езды в другую сторону, где дороги приличного размера, люди цивилизованные, и можно купить чашку кофе, который на вкус не как моча. Роли — это худшее захолустье, глухомань, никакого другого города поблизости, и, если бы эта женщина добилась своего, она бы никогда больше не появилась в этом проклятом месте.

Возможно, скоро. Колеса уже крутятся. В один прекрасный день она получит опеку над маленьким мальчиком на заднем сиденье, и все будет официально: она станет его матерью. Юридически. Ей не придется вздрагивать каждый раз, боясь, что кто-то услышит, как он ее так называет. Было бы неправильно просить его использовать этот титул до того, как все будет улажено в суде. Если все пойдет не по плану и брат мальчика каким-то образом сумеет получить опеку над ребенком, то это будет очень разрушительно для мальчика. Но ему нужна мать. У него никогда в жизни не было никого солидного и стабильного, чтобы называть мамой. Она хочет быть для него той самой матерью. Черт возьми, когда он впервые назвал ее так, она заперлась в ванной на первом этаже рядом с подсобным помещением, где громко вращалась стиральная машина, и завизжала, как легкомысленный подросток, в новые полотенца для рук, которые только что купила в «Таргет». Она могла бы поправить его. Если бы у нее было больше самообладания, она могла бы сказать ему, что пока не стоит использовать такие имена, как «мама», но это было слишком хорошо. Драгоценный маленький мальчик, слишком маленький для своих одиннадцати лет, с копной черных волнистых волос и темными выразительными глазами, хотел, чтобы она была его матерью, и она ни за что не откажется от этой роли.

Она сразу же начала планировать поездку на Гавайи на каникулы, зная, что время, проведенное вместе, вобьет клин между мальчиком и его братом. Бегство от всего этого холода, дождя и снега. Серфинг. Солнечный свет. Рождественский ужин на пляже, с разноцветными гирляндами из цветов на шее, и звук океанских волн, разбивающихся о берег, чтобы укладывать его спать каждую ночь. Это была поездка, которая останется с ним навсегда. Что-то такое, что могла дать ему только она. Что-то такое, что этот бесполезный кусок дерьма, его брат, никогда не сможет ему дать.

Все шло так хорошо. Женщина знала это всем своим существом; каждый вечер, когда она целовала мальчика на ночь, прижимаясь губами к его макушке, вдыхая запах соли в его густых спутанных волосах, она чувствовала, как это действует. Он забывал о своем брате, меньше говорил о нем, меньше думал о нем, становясь все ближе и ближе к ней.

А потом все это рухнуло. Удивительно, но брат нашел способ помешать ее планам. Он всегда так делал. Телефонный звонок раздался сразу после ужина, когда они с мальчиком убирались на кухне арендованной квартиры. Она позволила старому автоответчику записать звонок, что было ее самой большой ошибкой. Если бы мальчик не услышал голос социального работника, доносящийся из этих дерьмовых динамиков, она могла бы скрыть от него эту новость, пока они бы не вернулись в Вашингтон.

«Привет, Джеки, это Мэйв Роджерс из службы защиты. Извините, что звоню так поздно, и мне жаль оставлять вам такую информацию в сообщении, но это очень срочно. Алекс арестован... за то, что стрелял в мальчика из своей школы. Понимаю, что это звучит плохо, но поверьте мне... это не то, о чем вы думаете. Его держат в Стаффорд-Крике. Сейчас ему бы очень пригодилось дружелюбное лицо. Есть ли какой-нибудь способ вернуть Бена обратно в Роли, чтобы они встретились? Уверена, что все это быстро уладится, но все же. Стаффорд-Крик — это не прогулка в парке. Даже недолгое пребывание в таком месте может изменить человека, а у Алекса все так хорошо получается. Бен нужен ему прямо сейчас. Если он будет знать, что его брат где-то рядом, я знаю, что он сделает все возможное, чтобы избежать неприятностей. Вы же знаете, что я бы не предложила этого, если бы не...»

На этом сообщение закончилось, машина отключила социального работника, но было уже слишком поздно. Ущерб уже был нанесен. Бен слышал эти волшебные слова — его брат нуждался в нем — и все. Конец. Она никак не могла удержать его на Гавайях, не вызвав отвращения. Она пыталась, даже зная, о вероятных последствиях. Ей удалось задержать поездку обратно на материк на неделю. Откладывала. Говорила мальчику, что его брат сам позвонит, если захочет, чтобы Бен вернулся. Но в конце концов она больше ничего не могла сделать. Она неохотно купила билеты обратно в Сиэтл, злобно стуча по клавишам клавиатуры, вводя цифры своей кредитной карты в бланк бронирования. И вот теперь, в одиннадцать часов вечера, они ехали сквозь метель в забытый богом Роли, вместо того, чтобы укрыться одеялом и крепко уснуть в своем маленьком гавайском раю.

Женщина сжимает челюсти, глядя прямо перед собой, пытаясь дышать сквозь гнев.

— Знаешь, Бенни, тюрьмы — довольно страшное место. Даже для взрослых. Ты уверен, что хочешь поехать туда завтра?

Женщина знает, что это удар ниже пояса, но она должна попытаться. Мальчик смотрит на неё, широко раскрыв глаза из темных глубин заднего сиденья.

— Я не боюсь, — говорит он. — Я очень взволнован. Я видел тюрьму только по телевизору. И я наконец-то увижусь с Алексом. Он уже давно меня ждет.

— Он не знает, что ты приедешь, помнишь? Мы держали это в секрете, так что это будет сюрприз.

Женщина убедила мальчика, что это будет забавно, что-то вроде игры — неожиданно появиться в тюрьме. Грязная правда заключается в том, что она все еще надеется убедить его, что этот визит — плохая идея.

Мальчик задумчиво кивает в зеркало заднего вида.

— Я все понимаю. Но он будет очень рад, когда я приеду. Держу пари, он скучал по мне. Теперь мы все можем провести Рождество вместе, да? Мы сможем забрать его домой из тюрьмы, и все будет хорошо.

— Это так не работает, приятель. Твой брат сделал что-то очень, очень плохое. Вот почему его держат в тюрьме. Ему придется остаться там, пока они не решат, что с ним делать. Мы ведь уже говорили об этом, помнишь? Есть шанс, что Алексу придется пробыть в тюрьме очень долго. Может быть, даже годы.

Разве это не было бы чертовски охренительным?

Откуда этот кислый привкус во рту? На вкус как ложь и обман. Женщина проглатывает его, изо всех сил стараясь не обращать внимания на гнилой привкус. Она не стала лгать ребенку. Его брат застрелил кого-то, черт возьми. Застрелил кого-то, хорошего мальчика из богатой, обеспеченной семьи. Она уже провела свое исследование. Она читала новости в интернете. Ходит много слухов и высказываний, но эта женщина уже много лет имеет дело с братом мальчика. Она знает его вдоль и поперек. Он лжец и вор, ломает все, к чему прикасается. Не может быть, чтобы он застрелил кандидата в Лигу Плюща, потому что тот пытался убить его маленькую глупую подружку. Вероятно, она пришла в себя и изменила брату мальчика с Уивингом. Это было более вероятно. Брат, вероятно, застал их вместе в постели, трахающихся, как похотливые придурки-подростки, какими они и были, и вышел из себя. Вытащил пистолет и в приступе ярости выстрелил в Уивинга.