Безумные мечты - Страница 1

OCR: Karmenn

SpellCheck: vetter

М.: ООО "Фирма "Издательство ACT", 1998. – 464 с. – (Обольщение).

ISBN 5-237-00980-8

Laura Leone (Laura Resnick) "Fever Dreams", 1997

Переводчик: Е. В. Вельмезова

Семейный клан Баррингтонов обычно не совершал ошибок. Но нет правил без исключений – и идея отца красавицы Мадлен нанять ей в телохранители "крутого парня" с военным прошлым оказалась весьма опрометчивой. Казалось бы, надменность Мадлен должна была оттолкнуть Рэнсома, однако произошло обратное. Мужское обаяние растопило лед неприступности, под которым обнаружились поистине кипящие чувства…

Жара в Монтедоре даже после захода солнца была совершенно невыносимой. Кондиционеры в убогом, плохо освещенном баре никуда не годились – старые электрические вентиляторы, прикрепленные к потолку, медленно вращались, издавая тихое поскрипывание, – казалось, они всего-навсего разгоняли горячий, влажный воздух по комнате, а их создатели позаботились только о том, чтобы каждый чувствовал здесь себя в одинаковой степени плохо. Даже вездесущие мухи совершенно отупели от жары: жужжа в ритме заунывных индийских мелодий, они летали, натыкаясь на стены бара и падая на пол.

Мадлен Баррингтон с мрачным видом потягивала тепловатый ром с колой. «Да, моя сестрица никогда бы не стала отзываться о спиртном с таким восторгом, если бы только попробовала эту бурду», – подумала она. Ей безумно захотелось свежей минеральной воды с ломтиком лимона – а потом прохладную ванну с ароматическими добавками и еще удобный матрас и свежие белоснежные простыни… Но все это осталось за тысячи миль, в ее нью-йоркской квартире на Манхэттене. А пока ей предстояла еще одна ночь в Монтедоре.

В этой бедной южноамериканской стране Монтедора – ее столица – была, пожалуй, единственным городком, в который не стыдно было пригласить туристов. Впрочем, и туристы сюда не слишком спешили – во всем городе всего два-три больших отеля. «У тигра», который выбрала Мадлен, был лучшим из них – да и жить в нем безопаснее. Однако и он последний раз ремонтировался лет двадцать назад… В общем, все бы ничего, если для вас не имеют значения старые полотенца, осыпающаяся с потолка штукатурка, дребезжащие вентиляторы, никудышная кухня и брюзжащая прислуга.

Однако Мадлен была из тех, кому все это далеко не безразлично. Она закрыла глаза, отчаянно борясь с захлестывавшей ее волной отчаяния и депрессии. Ну и денек! Проведя двенадцать часов в аэропорту – в ужасных, совершенно невыносимых условиях, – Мадлен в конце концов услышала сообщение о том, что ее рейс, назначенный еще на утро, отменяется вовсе. А когда потребовала назад свой багаж, ей сообщили, что его по ошибке погрузили на какой-то другой самолет и теперь никто на всем белом свете не знает, где его искать.

Итак, ей предстояла еще одна ночь в Монтедоре, и сейчас Мадлен даже не могла сменить белье. Да и купить она ничего не могла: в комендантский час покидать территорию отеля строго запрещалось. А в город она вернулась уже очень поздно, едва успев поймать такси, – магазины и мелкие лавочки закрывались здесь непривычно рано, по американским меркам. «Единственный выход, – уныло подумала Мадлен, – постирать белье самой, в номере…»

Вздохнув, она подумала, что пора бы перестать сидеть здесь и вот так вот напиваться, впадая в депрессию. Нужно ведь еще найти в себе силы, чтобы встать, пройти через внутренний дворик к приемной стойке и заказать для себя номер на ночь. Как знать, может, в новой комнате она снова встретится с тем же огромным тараканом, который оказался ее соседом в прошлую ночь. Хоть какое-то живое существо рядом… Мадлен кисло улыбнулась и допила ром. И совершенно неожиданно для себя – всю жизнь была сдержанной в том, что касается алкоголя, – заказала еще. Нужно же где-то черпать силы для предстоящей встречи с угрюмым портье! Не говоря уже о ржавой воде в здешних кранах…

– Двойной, пожалуйста, – попросила она официанта.

– О, я вижу, наши напитки пришлись вам по вкусу. – Толстощекий бармен впервые за все время улыбнулся ей. Что, впрочем, не доставило Мадлен особой радости.

– Ну, если уж совсем честно, то мне сейчас совершенно все равно… – попыталась было поплакаться ему Мадлен, но он уже отошел от нее.

Предыдущая неделя выдалась донельзя скверной, и Мадлен с ужасом думала о том, что скорее всего ей предстоит в будущем совершить еще одно путешествие в Монтедору, чтобы довести начатое до конца. Около пятидесяти лет назад ее дедушка купил в этой стране огромную плантацию, назвав ее «Ранчо Баррингтонов». В общем-то, по тем временам это было неплохое вложение денег. В теплом, благоприятном южноамериканском климате на ранчо круглый год созревали томаты, сахарный тростник и другая сельскохозяйственная продукция – прямо для компании «Продукты питания. Баррингтон и К°».

Однако с тех пор социальная, политическая и экономическая обстановка в стране изменилась: ни о какой былой стабильности говорить уже не приходилось. Нынешний президент – Хуан де ла Веракрус – был третьим военным диктатором за последние семь лет. Да и на самом ранчо дела обстояли не столь успешно, как раньше, – управление земельным владением шло из рук вон плохо. В течение нескольких лет Мадлен убеждала своего отца, Теккери Баррингтона, продать плантацию. Она не только всерьез опасалась потерять землю (в стране явно назревала национализация), нет, Мадлен искренне считала, что все компании и предприятия Баррингтонов должны поддерживать американскую – а не какую-то там еще – сельскохозяйственную индустрию.

В конце концов ей удалось убедить отца в необходимости продать землю. Получив его согласие, Мадлен немедленно прилетела в Монтедору – было необходимо узнать, как шло управление поместьем, прежде чем выставлять его на продажу на международный рынок.

Несколько последних дней она опасалась, как бы не отменили рейс домой – что, в конце концов, и произошло. Ей, конечно, хотелось бы думать более оптимистично о своих шансах вылететь отсюда завтра, но, увы, здешний аэропорт походил скорее на какую-нибудь провинциальную благотворительную ярмарку в последний день перед закрытием, чем на современный центр международных сообщений…

– Еще рому, сеньорита? – послышался голос бармена прямо у нее над ухом.

Он все-таки заметил, что она выпила и второй бокал…

Конечно, больше бы пить не следовало. Она ведь никогда не пила так много за один вечер. Но что еще остается здесь делать? Идти в убогий номер и, запершись в четырех стенах, смотреть на давно не ремонтированный потолок? Или тупо перечитывать две книжки, которые она привезла с собой из Штатов и уже давно прочитала? Или заново пересмотреть документацию по ранчо, что может только усугубить ее депрессию – ведь она в очередной раз убедится в почти полном отсутствии шансов продать злополучную землю?

– Да, пожалуй, еще бокал, – попросила Мадлен.

Она почувствовала, как тонкий шелк платья прилип к спине, а на лбу выступили капельки пота. Жара становилась все более невыносимой. Достав из кармана платочек с собственной монограммой, Мадлен прижала его ко лбу. «Странно, – подумала она. – Я ведь никогда до этого не потела…» И это было одной из причин, по которой, как ей казалось, ее недолюбливали родные сестры.

Нет, конечно, Мадлен знала, что они ее любят, – однако было множество мелочей в ее поведении и образе жизни, которые им просто не нравились. Впрочем, то же самое можно сказать практически обо всех, кого она знала. Взять хотя бы постоянные шуточки о ее дипломе с отличием в Принстоне [1], ее безупречном управлении многочисленными семейными делами, всегда утонченном и изысканном внешнем виде и обширных познаниях в самых разных областях – всего этого хватало с лихвой, чтобы знакомые относились к ней несколько отчужденно. И чем выше поднималась Мадлен по социальной лестнице, тем менее любви и чувств, казалось, внушала она окружающим.