Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Страница 20

АНДРЕЕВ ДАНИИЛ ЛЕОНИДОВИЧ (1906–1959), русский поэт и мыслитель, мистик-духовидец. В годы политического заключения (1947–1957) написал поэмы, запечатлевшие его мистические созерцания «миров просветления» и «миров возмездия», и трактат «Роза Мира» — опыт метаисторического познания и план спасения человечества общими усилиями мировых религий — лепестков единой Розы.

Наследственность

[Об отце см. Л.Н. Андреев.]

Общая характеристика личности

«Приувязав мое младенчество К церквам, трезвонившим навзрыд, Тогда был Кремль, ковчег отечества, Для всех знаком и всем открыт').

Д.Л. Андреев. «Святые камни», 1950

«Интересная у Даниила была детская: на стене висела карта полушарий изобретенной им планеты… Была написана история государств этой планеты, а по стенам развешаны портреты императоров и политических деятелей этих государств». (Морозова, 1997, с. 379.)

«Будучи глубочайшим мистиком, он умел находить нужные слова даже для почти уже невыразимого. А там, где кончается все видимое, мыслимое и выражаемое привычными понятиями, там он сам создавал новые понятия, новые слова, новые наименования… Он ходил босиком в любую погоду, п даже по снегу. Даже по московскому асфальту он предпочитал ходить босиком, и если не часто делал это, то лишь потому, что на него оглядывались… Взял тапочки и вырезал на них подошвы!

Ноги казались обутыми, но… снизу были видны его босые пятки…» (Усова, 1997, с. 401.)

«…Я написала отчаянное заявление о том, что моего мужа, смертельно больного, допрашивают, и я прошу, — как странно это сейчас прозвучит! — психиатрической экспертизы…Даниила перевели в Институт им. Сербского, который не был тогда тем черным местом, каким стал позже. Через три-четы-ре месяца последовало заключение: “лабильная психика”. Это значило, что роковое заявление, из-за которого ему оставили срок, хотя и уменьшенный, он мог написать в состоянии депрессии». (Там же, с. 22.)

Особенности творчества

«Необычные черты его личности определили и особенности его творчества. Ощутимое, реальное — употребляя его термин — переживание иной реальности. Таким в 15 лет было для него видение Небесного Кремля над Кремлем земным». (Андреева, 1993, с. 10.)

«Спустя семь лет, когда Андреев учился на высших литературных курсах, озарение посетило его снова, во время пасхального богослужения в одной из московских церквей. С тех пор “прорывы в иной мир” случались время от времени, не играя, впрочем, значительной роли в жизни Андреева». (Вандерхилл, 1998, с. 350.)

«Я говорила о моментах в жизни Даниила Леонидовича, когда в мир “этот” мощно врывался мир “иной”. В тюрьме эти прорывы стали частыми, и постепенно перед ним возникла система Вселенной и категорическое требование: посвятить свой поэтический дар вести об этой системе. Иногда такие состояния посещали его во сне, иногда на грани сна, иногда наяву. Во сне по мирам иным (из того, что он понял и сказал мне) его водили Лермонтов, Достоевский и Блок — такие, каковы они сейчас. Так родились три его основных произведения: “Роза Мира”, “Русские боги”, “Железная мистерия”…Мне кажется, читая Андреева, убеждаешься в его стремлении быть, насколько хватает дара, чистым передатчиком увиденного и услышанного… Василий Васильевич Ларин, советский академик, физиолог, атеист, очень подружившийся в тюрьме с Даниилом, с удивлением рассказывал мне: “Было такое впечатление, что он не пишет, в смысле “сочиняет”, а едва успевает записывать то, что потоком на него льется”». (Андреева, 1993, с. 19–20.)

«Казалось — огненного гения / Лучистый меч пронзил сознанье, / И смысл народного избранья / Предощу-тился, креп, не гас, / Как если б струи откровения / Мне властно душу оросили, / Быть может, Ангелом России / Ниспосланные в этот час». (Андреев Д.Л. «У стен Кремля», 1941–1950.)

«Однако именно тюремное заключение помогло Андрееву усовершенствовать и расширить свой мистический опыт. Лишенный контактов с внешним миром, он научился осознанно управлять “трансфизическими странствиями души” во сне и в состоянии бодрствования… Основываясь на этих откровениях, Андреев начал писать “Розу Мира” — грандиозный трактат о сокровенном строении Вселенной, о мистической подоплеке всей истории земной цивилизации и о грядущих судьбах человечества». (Вандерхилл. 1998. с. 350.)

«Когда в общей камере тюрьмы все засыпали, он погружался примерно в то состояние, в которое впадают индийские йоги путем чрезвычайного сосредоточения… Даня называл это состояние “трансфизическими странствиями, которые совершались во время сна отсюда, из Энрофа России”…Я подумала, что, стало быть, голоса эти были не “свыше”, а скорее голоса его собственного подсознания». (Усова, 1997. с. 442.)

«Я приоткрою твоим очам / Свет, неподвластный земным ночам…» (Андреев Д.Л. «Железная мистерия».)

«Общаясь с духовными Существами, Андреев составил подробное описание миров, существующих за пределами нашего восприятия». (Вандерхилл, 1998, с. 347.)

«Случается и так, что больной переносит психотические приступы шизофрении и выходит из них иным человеком, но без грубого дефекта личности, вынося из бездны психоза стремление исследовать неведомые ему до того глубины. Возможно, приступы болезни по-своему помогли творчеству… Даниила Андреева…» (Волков, 2000, с. 443.)

Видения, мистика, пророчества духовидца кажутся нормальным людям или дурачеством, или сумасшествием, потому что их разум работает совсем в другом направлении. С детских лет живущий по своим собственным законам и в придуманном им самим мире, Д. Андреев, став взрослым, с такой же тщательностью начинает его описывать, пользуясь любой подходящей и даже мало приемлемой (тюремная камера!) возможностью.

Именно таким замысловатым и извилистым путем шла к читателю его самая знаменитая книга — «Роза Мира». Разумеется, Андреев далеко не единственный автор, который создавал свои произведения, исходя из детских переживаний и в столь неподходящей обстановке. Главное — он смог донести до окружающих свои мысли и чувства, реализовать свой талант вопреки всем препятствиям. В психопатологическом плане можно думать о шизотипическом расстройстве, диагностические критерии которого соответствуют приведенным биографическим данным: 1) чудаковатое поведение; 2) странные взгляды и метафизичность мышления, определяющие поведение и не согласующиеся с субкультурными нормами; 3) необычные ощущения, включая иллюзии, переживания дереализации; 4) метафорическое мышление, проявляющееся в странностях речи, 5) периодические субпсихотические эпизоды с галлюцинациями и бредоподобным содержанием, возникающие без внешнего пускового фактора.

АНДРЕЕВ ЛЕОНИД НИКОЛАЕВИЧ (1871–1919), русский писатель, творчество которого по своему стилю близко экспрессионизму (субъективизм, резкость контрастов, иронический гротеск, трагическая фантастика, отвлеченная патетика и схематизм).

Наследственность

[Отец] «…по характеру был человек с патологической психикой. Часто сильно и запойно пьянствовал, в это время он доходил до буйных скандалов и до драк, скандальная роль в которых принадлежала ему. Был очень суров и жесток, так что в семье его все боялись… [Мать]…отличалась большим фантастическим даром к выдумыванию сказок и фантастических историй, помимо этого была очень эксцентричная и с чудачествами, изобличавшими в ней шизоидную натуру. Были приступы кататонического ступора (столбняк, по словам сына)». (Сегалам, 1925а, с. 70–71.)

«После смерти сына мать слегка помешалась; каждое утро приходила в огромный нетопленый кабинет Леонида Николаевича, разговаривала с ним, читала ему газеты». (Вересаев. 1985, с. 409.)

Общая характеристика личности

[Воспоминания матери] «Леонид был необычно серьезным ребенком, хмурым, недоступным. Хмурая сосредоточенность первых лет его жизни приняла позднее характер тяжелых меланхолических настроений, которые, правда, сменялись бурными взрывами ребяческой веселости». (Талант, 1927а. с. 148.)