Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Страница 19
«Неловкий, с большими руками и гигантскими ногами, словно вставленными в костюм, весь этот странный внешний вид вместе с длинным носом и маленькими глазами должен был бросаться в глаза. “Наша иностранная горилла”, — говорили датчане. Прозвище грубое, но верное». (Bomans, 1963. с. 6.)
«Андерсен часто страдал от депрессии, был очень ранимым и обидчивым. Он так боялся погибнуть от огня, что, когда путешествовал, всегда брал с собой веревку, надеясь спастись с ее помощью в случае пожара. Он также очень боялся, что его похоронят живым, и просил друзей, чтобы в любом случае ему разрезали одну из артерий перед тем, как его положат в гроб. Когда он болел, он часто оставлял на столике у кровати записку. В ней было написано: “Это только кажется, что я умер”». (Уоллас и др., 1993, с. 8–9.)
Сексуальная сфера
«Он испытывал нервный страх перед суровой реальностью жизни, ему не хватало мужской твердости, из-за чего он временами говорил о своей наполовину женской натуре. Его нерешительность проявлялась в удивительно осторожном отношении к некоторым наиболее самоуверенным друзьям и — что особенно бросалось в глаза — в его более чем осторожном отношении к женщинам… Но он не отваживался также вкусить плод эротики в кратковременной любовной связи, хотя для этого у него были многочисленные возможности… Его потребность в женщинах была велика, но страх перед ними еще сильнее. Казалось, он испытывал непреодолимую инстинктивную боязнь вступить в интимную связь с женщиной, пуританский ужас перед сексуальным влечением. Описание искушений Антонио в “Импровизаторе” и его реакций на них очень точно передает положение самого писателя. Одно время считалось, будто он обладал гомосексуальными наклонностями, но думать так нет оснований. К тем немногим женщинам, в которых он был серьезно влюблен, он испытывал подлинные чувства». (Гренбек, 1979, с. 216–217.) ‘
«Его “любовные письма” особенно Коллину, который был абсолютно гетеросексуален, могут даже навести на мысль, что Андерсен был скрытым гомосексуалистом. В действительности же Андерсен был просто безнадежно неудачливым в любовных делах эксцентриком, жаждавшим глубоких чувств, ласки и слов одобрения и восхищения. Мастурбация была тем единственным, что давало выход его сексуальной энергии, но из-за нее он постоянно носил в себе ощущение огромной вины». (Уоллас и др., 1993, с. 9.)
«Сочетание женских черт характера с мужскими; латентно-гомосексуальная бионегативная личность». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 323.)
Последние годы жизни и смерть
«Скупой, как Гарпагон, и чрезвычайно подозрительный в годы нелюдимой старости, Андерсен всюду видел козни врагов и прятался даже от близких знакомых». (Маковский, 1991, с. 224.)
«Нервная натура мешала ему переносить жизненные невзгоды, что усугубилось, когда ему перевалило за шестьдесят… В 1868 году его здоровье значительно ухудшилось. Ему уже трудно было выйти в гости или йа продолжительную прогулку в деревню. Усталость все больше стесняла его, а к ней добавились приступы недомогания, головные боли, тошнота, удушье, лихорадка… Неудивительно, что у него больше не было ни воли к жизни, ни хорошего настроения. Еще в 1860 году он пережил долгий период тоски и отвращения к жизни. Но мере того как он слабел, подавленное состояние ухудшалось. Ему все труднее и труднее давалось самообладание. Приступы рыданий наступали чаще, он становился все более раздражительным и несносным в обществе, и сам знал это. Он был как бы свидетелем собственного физического и психического разложения, но все же относился к себе с некоторой иронией… Можно было ожидать, что нарастающая слабость остановит его литературное творчество, и действительно он в то время часто жаловался, что муза его покинула. Тем не менее среди несомненного упадка у него бывали периоды прилива неистощимой энергии, и он снова писал… Но это были последние вспышки жизненной силы. Над ним уже витала тень смерти. К его прочим мучениям еще раньше добавились боли в желудке, одышка и бессонница… Он страдал раком печени». (Гренбек, 1979. с. 119–120.)
«В октябре Григ11 пишет из Копенгагена: “Недавно я встречался с Г.-Х. Андерсеном, которого теперь смело можно называть “чудак Андерсен” — право же, он впал в детство!”» (Хейберг, 1975, с. 162.)
Особенности творчества
«Бабушка Андерсена служила при госпитале умалишенных, и мальчик, бывая у нее, присматривался к несчастным больным. “Меня сделали писателем песни отца и речи безумных", — говорил Андерсен». (Бархин. 1926. с. 727.)
«Самый строй воображения Андерсена— чисто-детский… Воображение Андерсена было настолько сильно, что принимало иногда в жизни, как у Гофмана, болезненную окраску; но все его произведения носят здоровый отпечаток. Они временами так грустны по настроению, что, кажется, сердце поэта разрывается на части; но все они — произведения вполне нормального человека. Так воображение ребенка кажется иногда диким, но оно нормально для ребенка». (Пресс, 1991, с. 299.)
«Он годился лишь на то, чтобы стать писателем. Зная это, легко понять лихорадочное творчество последующих лет. Он должен был обеспечить собе су-ществоваиие и любой ценой завоевать место в литературном мире… Его жизнь была постоянной сменой вдохновения и мертвых периодов. Когда новое произведение “появлялось у него в голове”, как он сам однажды выразился, он часто замечал это по нервности и беспокойству, которое длилось до тех пор, пока он не начинал писать, и тогда он страшно спешил и лихорадочно работал, чтобы удержать идею или настроение и придать им форму. Затем наступали, как он говорил, усталость и лень. Это состояние духа он описал в сказке “Блуждающие огоньки в городе”. Когда на него находило вдохновение, он писал много и удачно, но недолго. Многие его гениальные сказки написаны сразу одна за другой. “Соловей” был написан всего за сутки… Творчество Андерсена отличается внушительными размерами. Просто невероятно, сколько он успевал написать, несмотря на бесчисленные путешествия, бурную светскую жизнь и болезненную натуру». (Гренбек, 1979, с. 62, 123–125.)
«Влечения его бессознательной сферы проявлялись в смешении садо-мазохистских черт и “сексуальной боязливости” — комбинации, как показывает практика, отнюдь не редкой. Причем садо-мазохистские стремления успешно вытеснялись и находили свое выражение в литературном творчестве, представляя возможность астено-ипо-хондрическим и фобическим влечениям заполнять передний, видимый план личности». (Шувалов, Шувалов, 1999, с. 119.)
Клинический взгляд на биографию Андерсена позволяет предположить у его деда наличие парафрении, протекавшей с маниакальными эпизодами. Гормональная патология могла достаться писателю по наследству от матери (мужеподобной женщины, страдавшей злокачественной формой алкоголизма). Сам Андерсен мог страдать шизотипическим расстройством, в пользу которого говорят: навязчивый и нелепо проявляющийся страх смерти, экстравагантное и зачастую неадекватное поведение, интра-вертированностъ, признаки атипично протекающей депрессии, нарушение поло-ролевой функции. Страх психического расстройства матери трансформировался у Андерсена в страх перед женщинами как таковыми (что усугублялось и реальными любовными неудачами в жизни) и нашел свое отражение в творчестве, в котором отсутствует даже налет сексуальности, но доминирует лежащий буквально на поверхности садизм по отношению к прекрасному полу. Вспомним только, как «разделывается» датский сказочник с представительницами женского пола самого разного возраста: маленькая девочка у него замерзает в канун Нового года («Девочка со спичками»); девушка вынуждена сплести одиннадцать рубашек из крапивы да еще при этом не говорить ни слова («Дикие лебеди»); старухе из сказки «Огниво» солдат вместо благодарности «взял и отрубил голову», а женский монастырь в полном составе (было бы за что!) заставил погрузиться на дно озера («Затонувший монастырь») ит.д. Садизм в отношении женщин несомненен и находит свое непосредственное объяснение в биографии поэта, вырастая из особенностей его сексуальной жизни. Влияние самым определенным образом патологической структуры личности на содержание сказочного творчества, в котором легче всего и проявляются подсознательные влечения, не вызывает никаких сомнений.