Безумец и его сыновья - Страница 5
Безумец взглянул на ту, с которой еще совсем недавно так ненасытно катался ночами.
– Крыша есть. Чего тебе еще надо?
Схватил флягу, гармонику и перебрался к Марии.
И не показывался из ее землянки, пока Наталья не устала проклинать его и рвать на себе волосы.
Он безбожно запил и без устали нежился с новой подругой. И развлекался так, пока не пролил подобный прежнему ливень и не пронеслась над холмом еще одна буря. Любовники остались без крыши.
Тогда вновь натащил бревен, схватился за топор, и заструилась щепа. И еще одна изба поднялась на холме, выступая высокой крышей из густой яблоневой зелени. Ловко сработал плотник еще одного деревянного петушка.
За холмом же вновь само по себе колосилось ржаное поле – хотя никто к земле в это лето и не прикасался!
А Безумцевы сыновья уже ползали в траве и пытались подняться с колен.
Те м же летом в один прекрасный день вдали показалось пыльное облако. Обогнув хлебное поле, на холм вскарабкался трактор и заглох под яблонями. С машины слез пришелец и расстегнул свою шинель. Был он длинным и худым, на его руках недоставало пальцев. Солдатские башмаки с обмотками дали скрип.
Напрасно обрадовалась было поначалу Валентина, напрасно застучало ее сердце – это тогдашняя власть наконец вспомнила о селении!
Жалость засветилась в скорбных глазах присланного Председателя, когда поглядел он на платья собравшихся женщин и на их помятые ведра:
– Здравствуйте!
Ему приветливо отвечали.
Тогда спросил:
– Нет ли у вас какого-нибудь жилья?
Ему показали на развалившуюся Натальину землянку.
Перетащил он туда нехитрые пожитки и бережно перенес сундучок с книгами.
В тот же вечер, дождавшись дойки, Беспалый (как тут же прозвали его женщины) сам взялся делить молоко. Заметив, что Мария, взяв себе и сыну, еще подставила огромную кружку, сощурился и глянул в свою записную тетрадь:
– Все у меня посчитаны.
– Не все, – замахали руками женщины. – Есть, как и ты, – фронтовик!
– Почему не выходит?
– Спит, – вздыхала Мария. – Да пьет из фляги, будь она неладна!
– А работать будет?
– Нет, – отвечали уверенно дружным хором.
– Калека?
– Да здоров он как боров! – уверили Председателя.
Беспалый тогда отправился к избе, в которой валялся Безумец, но недолго он там пробыл. Появившись на крыльце, разгневанный, тут же приказал бездельнику ничего не отпускать.
Торжество загорелось в Натальиных глазах.
Беспалый принялся расхаживать по холму. Женщины ему поведали – зерна с Безумцева поля не только хватило на зиму, но еще остались излишки, и даже немного зерна погнило.
– Откуда зерно в такой недород? – недоумевал присланный.
Женщины откликались:
– Сами не знаем! Бездельник наш одним мешком засеял осеннее поле – и под самую зиму пошла рожь!
Беспалый уткнулся в привезенные книги:
– Не может и быть такого! Нет на свете никакой чертовщины! Все имеет свое объяснение.
Однако он напрасно листал Маркса.
Поразмыслив же, сказал:
– Как бы там ни было, зерно нам пригодится. Всюду голод. Давайте-ка сюда излишки!
Ему снесли в двух мешках излишки, а оставшееся зерно он разделил поровну между всеми. Узнав, что есть здесь и ребенок без матери, Валентине насыпал пайка побольше.
Агриппа, не выдержав, собрала зерна и ему, и постучала в землянку. В сыром жилище при свече Беспалый склонился над тетрадью, зажимая обрубками пальцев карандаш, и что-то чертил там.
– Странный вы! – сказала ласково Агриппа.
– Я сюда правдой прислан.
– Делаете, как Иисус хотел – все поделить, – пробормотала. – А себе хлеб почему не берете?
– Вам и детям нужнее. А я как-нибудь перебьюсь. Наша власть никого не оставит!
– Да хватит хлеба! И на другой год намолотим.
– Откуда? – вновь озадачился Беспалый.
– Да все от него, окаянного пьянчуги. Не иначе, сам черт помогает проклятому пьянице!
– Не может и быть такого, – твердил Председатель. – По всем законам не может.
Чертил он в тетради планы будущей жизни.
И задумав первым делом построить на краю холма коровник, принялся считать бревна, оставшиеся еще от Безумцева строительства. Он мучался своей беспалостью – руль тракторный еще мог обхватить и зажать карандаш, но вот топор был ему уже заказан. С горечью признался Беспалый Агриппе, что сам готов был бы все сложить и построить, и приблизить будущую жизнь, но вот только рубить коровник ему не под силу!
Председатель завел трактор, приладил к нему мешки с зерном и отправился за помощью в областной центр.
Трясся он на дребезжащем сиденье по дорожному мху. Старуха со своей маленькой спутницей чуть было не оказались под колесами. Коммунист нагнулся с жесткого трона машины и сурово приказал:
– Впредь уходи от мотора. Или ты глухая?
– Божий глас слышу, шума твоего не слышу, – отвечала Аглая.
Он нахмурился:
– Не услышишь шума машины – сгинешь!
– Сгинешь ты! – отрезала старуха.
Председатель засмеялся:
– Жмись к обочине, старая. Вскоре повсюду будут моторы… Или не знаешь – навечно уже встала новая жизнь.
– Как встала, так и рассыпется! А безбожник при помощи черта вновь засеет поле. И пить будет, и валяться на холме… Не тебе прогнать его! То под силу лишь Божьему вестнику…
– В бараний рог скручу тунеядца, – пообещал Председатель. – И жизнь налажу такую, какой здесь еще не бывало.
Он похлопал по карману шинели, где была его тетрадь с планами.
– Один Бог может наладить такую жизнь! – упрямо отвечала старуха.
Председатель расхохотался:
– Триста лет, старая, ждать Его! И то не дождешься! Ступай прочь с дороги!
– Сгинешь, безбожный! – твердила знахарка. – Придет ангел! Что ответишь ему? Как оправдаешься?
– Но! – прикрикнул тогда Председатель. – Раскаркалась! Пропускай мотор!
Старуха, сплюнув, сошла на обочину. И жалась к знахарке спасенная девочка.
Беспалый вскоре вернулся в селение и привез с собой двух тщедушных пьянчужек. Шатались они с похмелья и работали плохо, а под вечер, опустошив весь запас припасенного для них Беспалым дешевого вина, вовсе спеклись. На вопрос Натальи Председатель со вздохом ответил: всех толковых работников повымела война, остались одни никудышные.
– Вроде нашего трутня, – завздыхали женщины.
А горе-плотники прохрапели возле начатого сруба всю ночь. Лишь они протерли глаза, Беспалый встал над ними, но пьянчужки на все его угрозы и уговоры только стонали и тряслись в ознобе. Женщины стыдили их, но все было без толку, жалобно и униженно просили работники достать им вина, готовы были ползать в ногах ради хоть одной живительной капли.
Взгляды женщин обратились на Марию – та все поняла и поспешила в свою избу. Безумец безмятежно посапывал на лежанке, чудесная фляга лежала у изголовья. Осторожно взяв ее и оглядываясь на спящего, Мария наполнила огромную кружку.
Для пропоиц Безумцева водка оказалась истинной живой водой. Но кружкой дело не кончилось – тут же, даже не притронувшись к инструменту, поспешили они в избу Марии, а там проснувшийся бездельник им обрадовался и ни в чем не отказал! И никакие уговоры, никакие угрозы не помогали делу: оживали пьянчужки лишь при виде заветной фляги. С утра опохмелившись с Безумцем, кое-как принимались за строительство, но из рук вон плохо работали. А вечерами вновь гуляли со своим благодетелем.
Однако к осени, с грехом пополам, коровник все-таки был сколочен. Горе-плотники наконец отбыли восвояси, измученный борьбой с ними Беспалый торжествовал и показывал на строение:
– Вот первая ласточка будущей жизни!
Агриппа с преданностью смотрела на него и ловила каждое его слово. Дети попискивали на материнских руках. Женщины смотрели в рот удивительному человеку.