Безумцы в клетках (СИ) - Страница 4

Я не знаю, что расстроило меня больше - то, что он не приходил ко мне или то, что он, вероятно, имеет возможность покидать территорию клиники.

***

Мне опять снились черви в моей голове. Но проснулась я не от этого. А от какого-то мерзкого ощущения на коже, чувства чего-то постороннего на мне.

Какое-то время я лежала в темноте, с ужасом ощущая, что на мне что-то двигается. Я надеялась, что это просто ворсистость нового постельного белья. Очень надеялась.

С замиранием сердца, дрожащей рукой, я откинула край одеяла. Мой крик острым лезвием прорезал тишину ночной больницы, внутри всё замерло от ужаса и омерзения - на моем теле была сотня, а может, и тысяча отвратительных, жирных червей. Это было настолько ужасно, что я впала в немеющую панику. Я не могла соскочить, отряхнуть их. Меня охватил парализующий страх.

Всё это продолжалось какое-то мгновение, пока в палату не влетела медсестра с санитарами, пока я еще не кричала благим матом, что на мне гребанные черви и пока мне не вкололи снотворное. Это был короткий миг. Но это был один из самых ужасных мгновений моей жизни.

========== Часть 6 ==========

- Это потому, что ты пьешь таблетки.

- А ты не пьешь?

Вопрос застал Джорджи врасплох.

- Нет, конечно! Я ведь не идиотка.

- Но дежурная медсестра ведь проверяет нас…

Блеск белоснежных зубов я заметила даже в темном, пыльном чулане, где мы с ней спрятались, сбежав с прогулки.

- Я научу тебя прятать таблетки около гланд. Так, чтобы можно было легко их выплюнуть.

Такая формулировка привела меня в некое замешательство. Что-что, а вот прятать таблетки в гландах - поразительно.

- И вообще, - довольно мурлыкала Джо, - у меня кое-что есть.

Присев на колени, она зашуршала среди хлама, после чего вытащила из вороха тряпья что-то.

- Не обманул, оставил, - бормотала она под нос, крутя извлеченный предмет в руках, - Смотри!

И она чиркнула зажигалкой, осветив тусклым светом наше пыльное убежище. На секунду мне стало страшно - вдруг она задумала устроить пожар, кто знает, что на уме у этой полоумной.

Но в следующий момент я заметила в другой ее руке пачку “Кэмел”. А еще я заметила, что пальцы Джорджи дрожали, будто она держала в руках самую драгоценную вещь.

Ломающимися пальцами она вскрыла пачку, вытянув оттуда две сигареты, передав одну мне. Чиркнул огонек и чулан наполнился едким дымом.

Мое тело затопила теплая нега, расслабленность.

- Джорджи, откуда здесь сигареты?

- Оставляет один санитар…он влюблен в меня и поэтому многое мне сходит с рук, - раздался хриплый смешок в темноте.

Я задумалась над полученной информацией, стараясь представить, кто это именно. И неожиданно даже для самой себя, спросила, почему она здесь.

- Я здесь уже полгода, - от этого внутри меня все замерло. Я знала точно: полгода я здесь не выдержу. - О, знаешь, это вообще-то очень интересная история. Я сбежала из дома в четырнадцать, добиралась автостопом до Нового Орлеана. Там неплохо обосновалась: сначала перебивалась ночлежками, еду воровала. А всё свободное время торчала в кабаках, среди панков, готов и самопальных рокеров. Это было чудесным временем в моей жизни, несмотря на то, что иногда я не ела днями и ночевала возле самых низших слоев населения. Потом я познакомилась с Уорнером, он был дилером дешевых, синтетических наркотиков. Сначала я пользовалась его симпатией, чтобы получать наркоту еще дешевле. Не думай, ничего серьезного. Так, кислота, марки, лсд. Потом мы начали жить вместе и он не поскупился на наркоту хорошего качества. Именно так мы, однажды, нанюхавшись первоклассного пакистанского героина и словили безумные галлюцинации. Я везде видела ужасных розовых кроликов-убийц. Они гнались за мной по всему городу. После этого я попала в наркологическую клинику, а после — сюда.

Джорджина смолкла, введя меня в ступор. Кукольная несмолкающая девочка с розовыми волосами — я воспринимала ее как ребенка, избалованную принцессу. Мне и в голову не приходило, что Джорджина могла жить на улице, воровать и принимать наркотики.

В чулане повисло молчание, не вызывающее неловкости. Каждая из нас думала о своем, пока мы не услышали какие-то подозрительные крики.

Джо поднялась на ноги:

- Я посмотрю, что там. Если не вернусь через десять минут, выходи.

Она ушла, оставив меня во тьме чулана и дымной пелене.

Я докурила сигарету, потушила ее об угол стены и стала усиленно прислушиваться к шуму. Крики стихли, пришло время выходить. Скоро ужин, а если я его пропущу, то останусь голодной до завтрака.

Рассеянно поднявшись на ноги, я попыталась толкнуть дверь и застыла в ужасе.

Она была заперта.

Кричать и рваться в дверь нельзя — я не могла раскрыть убежище Джо.

Стараясь не шуметь, я начала медленно расшатывать ручку, надеясь на хлипкость замков. Но мне не повезло.

Еще какое-то время я продолжала попытки сломать преграду, но вскоре вернулась в угол. Достала запрятанную пачку сигарет и опять прикурила. Меня особо не волновало то, что могут обнаружить мою пропажу. Больше расстраивало то, что я пропущу ужин. Впрочем, не поужинать той мерзостью, что нам выдают — тоже не так уж страшно.

Если уж говорить откровенно, самое страшное не то, что я заперта в чулане, пропущу ужин или то, что меня мучают галлюцинации из-за таблеток. Самое страшное то, что я вообще нахожусь в клинике.

Я очень устала от этого места и даже вообразить не могла, какого это — провести здесь полгода. Страшно. Липкие лапы страха держали меня крепко с тех пор, как я здесь оказалась. Странно, но даже в отвратительной школе мне не было так страшно. Впрочем, в школе я боялась только физического наказания. Остальное хоть и приносило страдания, но было вполне сносным.

Да и ведь там был Тео, что являлось дополнительной причиной терпеть эту школу и его мамашу-директрису.

Сейчас как никогда захотелось домой. Я бы просидела весь день под шерстяным одеялом, с банкой мороженого, а поздно вечером, к приходу отца, разогрела бы тушенные сосиски с фасолью, мы бы поужинали под теле-шоу или очередной футбольный матч. Дома меня всегда напрягала компания отца — слишком мало у нас было общего. По сути то, нам не о чем было и поговорить и каждый чувствовал себя неловко.

Для меня всегда оставалось загадкой причина совместного (хоть и недолгого) сожительства моего отца, которому было чуть за сорок и моей матери, которой едва исполнилось шестнадцать. Я знала, что они познакомились при его работе с ней, как с трудным подростком. Знала и то, что их роман продержался несколько лет только из-за меня. Но никогда не понимала, что вообще могло их свести вместе, уж слишком они были разные.

Мой сдержанный, молчаливый отец, который к сорока годам не имел ни жены, ни детей и легкомысленная, рассеянная вертихвостка из неблагополучной семьи.

Я много лет не видела маму, но помнила ее прекрасно. Она любила слушать джаз и кантри, носила джинсы на высокой посадке, густо подводила глаза и имела целую коллекцию ковбойских шляп. Ее ногти всегда имели острую форму и приличную длину. Выкрашенные в вишневый, кислотно-желтый или мертвенно-синий, эти ногти придавали ей некую схожесть с ведьмой. По утрам она выглядела жутко помятой после очередной ночной вечеринки. Мама выходила из комнаты в трусах и отцовской футболке. Ее волосы, окрашенные в цвет бешеной малины, торчали со всех сторон. В такие периоды она обычно ругалась, проклинала алкоголь или прошедшую ночь.

Я не солгала Скальду. Обиду на мать я не таила. Это было довольно странно и большинство людей не понимали меня. Но ведь я знала ее. Она просто была такой, не делая что-то, имея цель причинить зло.

Мои мысли прервал скрежет в замке. Кто-то открывал чулан. Я буквально взлетела, поднимаясь с пола, навстречу открывшему дверь. Но меня бесцеремонно поймали, втолкнули обратно, подперли к стене и крепко зажали рот.