Безумцы в клетках (СИ) - Страница 2

Миссис Хилл уселась на табуретку, стоящую в углу.

- Если вы приняли таблетки, то подходите ко мне, а потом можете идти на завтрак.

Первой к ней подошла Джорджина, открыла рот, который тщательно осмотрела медсестра и вышла из палаты.

Меня ждала такая же процедура, после которой я отправилась в столовую.

Еда здесь была не лучшего уровня. Но, по сравнению с тем, что нам давали в школе – здесь были деликатесы.

Мне досталась порция чего-то смутно похожего на картофельное пюре зеленоватого цвета, немного пареной фасоли, несладкий чай и подозрительного вида кекс.

Усевшись в дальнем, пустующем углу, я принялась за завтрак. Однако мой покой долго не продлился. Возле меня раздался какой-то странной, писклявый звук, а сразу за ним, на соседний стул приземлилась Джорджина.

- Это редкостная дрянь, - сказала она, демонстративно тыкая ложкой в зеленоватую муть и наблюдая, как муть тянется вслед за ложкой.

- Это вполне съедобно, - отмахнулась я, не желая обдумывать сходство пюре с соплями.

- Чем же ты до этого питалась, что такое дерьмо кажется тебе съедобным???

Я предпочла не отвечать на вопрос. Кажется, скоро я буду подобна Белинде.

За него мой взгляд зацепился чисто случайно.

Он сидел в противоположном углу столовой, не проявляя к еде никакого интереса. Зато он проявлял интерес ко мне. Во всяком случае, его взгляд был прикован ко мне. Для психушки он выглядел странновато — имел слишком развитую мускулатуру, когда остальные были или истощены, или имели среднестатистическое строение тела, без каких-либо выделительных черт. С расстояния наших столиков мне показалось, что его волосы были темно-каштановыми — слегка растрепанными и мягкими на вид. Лицо — довольно правильные, классические черты лица, тонкая линия губ. Он был привлекательным — как привлекают внимание эдакие приличные, сдержанные молодые мужчины. Только вот от сдержанности в нем не было абсолютно ничего. В глаза бросались его татуировки — полностью забитые руки и, насколько я могла заметить, в них же была и шея, а верхний узор рисунка слегка задевал подбородок и линию челюсти.

Поймав мой взгляд, он улыбнулся. Хотя, даже не знаю, можно ли это назвать улыбкой. Эта была какая-то дикая, совершенно неожиданная, помесь хищного оскала и крайне обворожительной ухмылки.

Отступая вперед, хочу сказать, что, наверное, забрела в сети я именно тогда. Но, на тот момент, я была лишь добычей, которая слегка переступила черту опасной территории.

Пропала я чуть позже, но именно тогда в обшарпанной столовой психушки, среди психов и со странной едой в тарелке, я поняла — таких я еще не встречала.

Вдоволь насмотреться на его ухмылку мне не дала, будь она не ладна, чертова Джорджина!

Заметив наши взгляды, она прервала свою болтовню и как-то пискляво, словно мышка (я не понимаю как она это делает при достаточно хриплом голосе) вскрикнула:

- Эми, не смотри на Кайла!

Кайл. Мне нравилось даже его имя.

- Что? - я ошарашенно заморгала. Создавалось впечатление, будто меня вырвали из гипноза.

- Не смотри на главного психа! Никогда и ни за что не смотри в его сторону! Его даже я боюсь!

А зря. Думаю, Джорджине бы удалось довести его до окончательной стадии безумия своим трепом. Все-таки, тут даже у меня, здорового человека, начинается нервный тик.

- Главный псих? Почему ты его боишься?

- Потому, что он реальный психопат! Смотри, у него тело как у гладиатора — он бывший боец. Занимался какими-то боями на профессиональном уровне. Потом что-то произошло… Одни говорят — надавали-таки по кукушке, вот она и слетела. Другие говорят, что там врожденный психоз какой-то. Во!

Это вызвало у меня смех.

- Так он легенда психушки?

- Ты мне не веришь? - Джорджи надула пухлые, розовые губки.

Я не обратила внимания на ее обиду и вновь взглянула на его столик.

Его не было.

Тогда пришлось вновь обратить внимание к своей навязчивой соседке. Она сидела с задумчивым видом, наматывая прядь розовых волос на тонкий палец. Кстати, лак на ногтях у нее тоже был розовый, идентичного оттенка к волосам.

- А что еще ты знаешь?

- Какое тебе дело?

- Джо, - пропела я, улыбаясь и, готовясь подлизываться, - не обижайся. В конце концов, тебе не выгодно обижаться. Ведь тогда тебе опять не с кем будет поговорить.

Розововолосая задумалась и, видимо, тараканы в ее голове проголосовали в мою пользу.

- Хорошо, я расскажу. Говорят, что в первый же день лечения, он довел мисс Джастинс — она раньше являлась нашим психиатром, до истерики. И после этого она здесь больше не появлялась, а с нами стал работать Скальд. Палата у него одиночная. Правда, как и все мы, временами он попадает в изолятор. Но свою комнату он получил после того, как избил соседа — параноика. Тот не давал ему спать. При его навыках бойца и агрессии, оставлять его с кем-то опасно. В общем, его легче усыпить, как пса.

Наверно, шутка показалась Джорджи дико смешной ибо сама она залилась в хриплом смехе.

========== Часть 3 ==========

На улице было прохладно и пасмурно: над территорией клиники нависали тучи, холодный ветер хлестал по щекам. Собирался дождь.

Я неловко куталась в свою песочную парку и злостно щурилась, поглядывая на закрытые, высокие ворота. Впервые захотелось сбежать из этого отвратительного места.

А вообще, прогулки в психбольнице — это нечто. Толпа психов, под присмотром санитаров, гуляют взад-вперед по территории. Кто адекватнее — создавали впечатление будто просто вышли в пижамах в парк. Отбитые — могли бегать, дурачиться. Один мужчина средних лет громко вел ожесточенный спор сам с собой на тему Божественной комедии. Грешно признаться, но меня это даже заинтересовало — столь весомые приводил он аргументы.

Парочка психов играли в песочнице, кто-то расположился на узких лавочках.

Я брела среди этого безумия медленно, выискивая какое-нибудь укромное местечко. Все-таки, территория психбольницы была обширной, немного заброшенной и заросшей. Вдаль уходила поросль абсолютно неухоженны кустов и деревьев. Из-за этого порождался неприятный, мистический страх. Услужливое сознание сразу подкинуло несколько картин из популярных ужастиков.

Отгоняя эти мысли, я шла дальше. Именно таким образом я и наткнулась на качели. Старые, покрытые толстым слоем ржавчины, обвиваемые вьюнком в удушье.

Они имели настолько ветхий вид, что было страшно отягощать их своим весом. Но я ведь рисковая…

Качели жалобно скрипели при каждом движении. Но меня это уже не волновало, я летала, я была в раю. В лицо бил сильнейший ветер, унося меня в глубокую задумчивость. Хотелось увидеть отца. Наша последняя встреча в суде, где директриса школы отстаивала мое принудительное помещение в клинику, он практически не смотрел на меня, опускал глаза в пол. Знаю, ему было стыдно, что его дочь оказалась в такой ситуации. А вот мне… мне было больно, что он поверил в это. Клянусь, когда я выйду отсюда, директрисе школы несдобровать. Я еще отомщу ей и за загубленное будущее, и за горе отца, и за дни, проведенные в клинике.

Болезнью она посмела признать мои романтические отношения со своим сыном. Это и явилось причиной ее нелюбви ко мне, а позже, помещения в клинику.

Запрокинув голову и закрыв глаза, я стала жадно ловить капли начавшегося дождя. Ржавый скрип слегка раздражал, очень сильно не хватало музыки. А еще хотелось рисовать настолько, что жгло кончики пальцев.

Откуда-то издалека в нос ударил легкий запах сигарет. Захотелось курить.

Очень раздражало, что здесь я была лишена элементарных радостей.

Скрип качели становился еще противнее и я поняла, что амплитуда моего полета набрала довольно опасное направление. А я даже не заметила, когда успела так сильно раскачаться.

Приоткрыв глаза и попытавшись упереться ногами в землю, я почувствовала резкое и полное торможение.