Безопасно. Разумно. Добровольно (СИ) - Страница 6

«Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети», - уже третий раз пытаюсь дозвониться до Орайана, поделиться с ним нашим счастьем, но, видимо, он занят. Странно, на такое положение вещей меня даже не расстраивает. С самого момента, когда я зашел в комнату, где выращивают нашего сына, мое настроение улучшилось на множество пунктов. У нас будет ребенок… Поставив машину в гараж, я первым делом вновь заглотил две зеленые таблетки, проигнорировав оранжевую упаковку. Сейчас она мне явно не требуется, в противном случае я просто усну, а энергии слишком много, чтобы тратить ее зазря.

Иногда я удивляюсь способностям дома зарастать грязью и пылиться, когда в нем не прибираешься хотя бы день, а я ведь даже не удосужился помыть за собой посуду со вчерашнего дня. Больше четырех часов ушло на уборку, мытье полов и на то, чтобы пропылесосить столь любимый Орайаном диван, и, к счастью, меня это очень отвлекло и даже утомило. Чем старше становишься, тем проще переносить сабдропы – это факт. Факт, который просто не может не радовать.

- Прости, я был занят, - виноватый голос Орайана донесся до моего сонного сознания. Если честно, то я даже не понял, как поднял трубку. – Все эти совещания… Они выматывают. Мне хочется домой.

- Я видел его, - сам удивляюсь своему хриплому голосу и начинаю медленно стягивать с себя одежду, в которой умудрился уснуть. Он молчит, ждет, что я продолжу, но мне, почему-то, нечего сказать. – Хочешь узнать, кем он будет?

- Ты уже знаешь?

- Да. Мне захотелось, и я…

- Оставь пока в секрете, - я слышу, как он улыбается. – Ты доволен?

- Я был бы доволен в любом случае.

- Это для меня самое важное. Я ведь разбудил тебя, да?

- Ничего страшного. Если у тебя есть время, то я хотел бы просто поговорить с тобой. Ни о чем.

Мне совершенно не важно, о чем он говорит, хоть об очередных продвижениях в области инженерии, в которой я ничего не смыслю, главное – слышать голос, почувствовать, что он рядом. Надеюсь, мои односложные ответы его не напрягают. Он не говорит ничего пошлого, возбуждающего, но моя физиология бунтует, и я понимаю, что без оранжевой коробки тут не обойтись. Закидываю в себя две таблетки, и запиваю водой, накрывая эту дозой парой «зеленых». Тембр Орайана убаюкивает лучше любой колыбели, а он все говорит и говорит, и я понимаю, что засыпаю.

Опять сон. На этот раз страшный, холодный, неопрятно-липкий, словно все происходит наяву. Ничего не вижу, лишь только звуки, запахи, ощущения. Я чувствую их, но не могу понять кто это. Доминанты, их, как минимум, трое. Они перешёптываются и суетятся, странно, но они залезают мне в голову. Тошнит. Один из них чертовски близко, он практически рядом, и его запах бьет мне по мозгам, развивая жуткую мигрень. Все же она добралась до меня.

- Он проснулся.

Проснулся? До сих пор пребываю в астрале, где чувства очень далеки от реальности. Я даже не могу понять – стою я, лежу или сижу, все стерлось в одно. Наверное, я просто переборщил с таблетками и теперь галлюцинирую.

- А это еще что? - тот, от кого несет больше всех, хватает меня за руку, а я пытаюсь отдернуться, но не выходит. – Точно, проснулся. Дергается.

- Точки? Это от сдачи образцов. Свежие. Скорее всего, ему выращивают ребенка.

- Может… Тогда не стоит?

- Не хочешь – проваливай! Он все равно ничего не вспомнит.

И только тогда до меня доходит – окно. Я не закрыл чертово окно. Я обдолбался таблетками и уснул. Я не сплю. Я, черт возьми, не сплю.

Меня тошнит, мутит, и я уже готов вывернуться наизнанку. Голова гудит, раскалывается, все тело трясет, а еще больно. Больно и страшно. Под кожу входят иглы, они хотят, чтобы я умолял, чтобы просил их взять мое тело, но мне становится только хуже. Им все равно. Они стягивают с меня одежду, чувствую чужие руки там, где их не должно быть. Вдруг приходит мысль, что я очень голоден. Голоден настолько, что готов сожрать целого кабана. Холодно. После жарко и вновь холодно. Я обливаюсь потом, и кто-то из них бросает, что я ужасный. Сердце бьётся слишком сильно, словно вот-вот и выпрыгнет из груди. Вновь больно. Вновь что-то говорят. Мне кажется, я плачу. Возможно. Пробивает дрожь. Меня отпускают. Падаю. Темно. Темно и ничего не видно.

***

В первый раз за всю мою жизнь я не знал, что делать. Самое страшное – перенести перелет и добраться до больницы. Мне упорно не хотели говорить, что произошло, и от этого трясло еще больше. Савьел вырвал меня чуть ли не с самой главной встречи, попросил передать телефон партнерам, быстро объяснил им ситуацию, а мне приказал лететь домой на первом же рейсе. Я чувствовал их тяжелые и сожалеющие взгляды в спину, чувствовал, что что-то не так, что все даже хуже, чем я предполагал.

Забыв вещи в аэропорту, я кинулся на Маброна с расспросами, но он лишь отвечал завуалированными фразами, которые были совершенно непонятны. Окно, инсулин, похищение, больница, судороги, сон, Эйден. Я в упор не мог разобрать логическую цепочку и чуть ли не с кулаками лез на друга, подвергая наши жизни опасности – один раз Маброн точно мог выехать на встречную полосу и врезаться в кого-нибудь, но нам повезло.

Не знаю уж чьими молитвами, но Эйдена забрали в самый лучший госпиталь, что был в округе, а не в те городское дыры, где приезжаешь с простудой, а потом лечишь гепатит, благо современность научилась излечивать более 98 процентов известных заболеваний. На все просьбы пустить меня к Эйдену отвечали отказом и просили дождаться лечащего врача, чтобы тот прояснил ситуацию для моего же спокойствия. Это были самые долгие десять минут в жизни, а я, словно сумасшедший, ходил кругами по коридору и бросал в пустоту совершенно не относящиеся к делу фразы, распугивая посетителей и пациентов, пока один из медбратьев не принес мне успокоительное.

- Мистер Кивелл? – мне упорно хотелось верить, что врач Эйдена должен быть уже довольно старым, в очках и обязательно с седой бородой, но на меня смотрел светлоглазый доминант на пару лет младше меня самого. – Доктор Кенджи Полш, прошу в мой кабинет.

- Да… Конечно, да, - на ватных ногах я таки прошел эти несчастные двадцать метров и оказался в маленьком, но светлом помещении, где доктор тут же усадил меня на диван и предложил еще одну дозу успокоительных, но я отказался.

- Мистер Кивелл, скажите, Вы знали, что у Вашего супруга была инсулиновая недостаточность?

- Что значит «была»?! – вскакиваю с места, но он жестом останавливает очередную истерику.

- Он жив. А теперь сядьте и спокойно ответьте на все вопросы, и тогда мы обсудим, что делать дальше.

- Хорошо… Да, я слушаю, - обычно врачами всегда были доминанты, причем доминанты с очень крепкими нервами, от которых веяло спокойствием и уверенностью, и сейчас это состояние передалось от Кенджи мне.

- Так Вы знали про диабет?

- Нет, он никогда не говорил ни о чем таком, ел все, что хотел, никогда не принимал никаких препаратов, кроме витаминов. Нет… Я думаю, он сам не знал. Такое же бывает, да?

- Бывает, но обычно симптомы всегда начинают настораживать до своего самого яркого проявления. Когда у Эйдена был последний сабдроп?

- Девяносто… - я взглянул на календарь за его спиной. – Девяносто шесть дней назад.

- Цикл?

- Девяносто четыре – реже девяносто пять.

- И Вас не было рядом?

- Нет, - его слова еще долго отдавались в моем сознании, звуча хуже любого приговора. – Меня не было рядом.

- Не вините себя, - с тем же присущим любому медику спокойствием ответил Кенджи. - На сложившуюся ситуацию можно взглянуть с двух сторон, так что просто слушайте и не перебивайте. В настоящее время мистер Эйден Кивелл находится в гипогликемической коме. Этот вид комы обусловлен резким перепадом уровня концентрации глюкозы в крови. Анализ показал, что причиной резкого перепада было слишком большое количество препаратов, которыми…