Беженцы - Страница 4

- Иди возьми бачок, - говорит Максимов.

Я подхожу к машине, забираю бачок и набрав воды, подхожу к своему вагону. Ольга по прежнему стоит, облокотившись на доску, и ехидно улыбается.

- Пока, ты ходил где-то, мне уже притащили питьевой бачок с водой.

- Хорошо, будет два.

Я бросаю к ее ногам бачок и вода расплескавшись, заливает ей ноги.

- Поосторожней.

- Стараюсь.

- По вагонам, - стали кричать люди.

Все заметались. С путей стал быстро исчезать народ, только рукав гнал воду на рельсы. На аппарели стоял Агарлыков и махал рукой. Вагон дернулся. Я залез в него и стал задвигать двери.

- Что ты делаешь? Маме будет плохо, ей и так не хватает воздуха.

- Молчи, так надо.

Я захлопываю двери. По вещам, накрытым чехлами, пробираюсь к форточкам и закрываю лючки.

- Иди сюда, - командую Ольге.

Она пробирается к щели форточки, которую я придерживаю на проволоке.

- Теперь смотри.

Состав медленно выползает на центральную ветку железной дороги. Как только мы проехали в пригород, то вдоль полотна увидели бесящуюся толпу народа. Первые глухие удары донеслись до нас. В вагоны летели камни, бутылки, тухлые яйца и помидоры. От куда-то раздалось несколько выстрелов. Забарабанило и по нашим стенкам. Ольга прижалась ко мне и спрятала голову под мышку. Шабаш длился долго. Один камень угодил в форточку и чуть не вырвал ее у меня из рук. Вой и улюлюканье стояли вокруг. Под этот дикий аккомпанемент, мы проехали пригород и я увидел несколько туркменских всадников, которые грозили нам нагайками. Потом пропали и они. Со всех сторон однообразно глядели пески. Теперь все стихло, можно открывать двери.

- Ольга, посмотри маму. Как там она?

Ольга отползла от меня и пошла к маме. Они заговорили. Я протиснулся к двери и отодвинул ее. Состав ожил, кто-то из соседей помахал мне рукой. Мы начали поход на родину.

Ночью остановились в Иолотани.

- Коля, - кричит за дверью Максимов, - выйди сюда.

Я отодвигаю двери.

- Что такое?

- Тепловоз нам не дают.

- Кто?

- Начальник станции. Старый тепловоз уехал обратно, а новый, до Мары не заявляли. Мы ведь движемся вне графика.

- Вот, сволочи. Не хватало нам здесь лагерем встать. Пойдемте, я с ним поговорю.

- Только, не очень-то так...

- Пошли.

Толстый, заспанный туркмен, угрюмо смотрел на меня из-под фуражки.

- Здравствуй, начальник, - по-туркменски говорю ему.

Он кивает головой и молчит. Я сажусь напротив.

- Сколько?...

Он молчит, пристально глядя на меня. Я наклоняюсь к нему и уже тихо.

- Сколько надо...

- Лимон, - наконец глухо выдавливает он.

- Давай тепловоз. Будет лимон.

- Через четыре часа, - прорвало начальника, - лимон сейчас.

- Хорошо. Я пошел за ним. Вызывай тепловоз.

Максимов подпрыгивает на ходу и спрашивает.

- Сколько запросил?

- Миллион.

- Вот, сволочуга. Пошли ко мне, я из общественных денег дам.

- Хватило бы нам денег до конца пути.

- Ох, Коля, сам беспокоюсь об этом.

Через четыре часа пришел тепловоз и мы опять двинулись в Мары.

Мары узловая станция. Нас подтолкнули на соседнюю ветку, к такому же эшелону беженцев, который пришел с восточного побережья Каспийского моря. Я отодвигаю двери и вижу напротив, в скотном вагоне, семью, с любопытством разглядывающих нас через дверной проем.

- Вы откуда? - спрашивает седоватый, небритый мужик в майке.

- С Сандыкачи. Это ближе к Кушке. А вы откуда?

- С Кум Дага, с нефтепромыслов на Западе.

- Давно здесь стоите?

- Уже две недели.

- А что так?

- Тепловозов не дают.

- А как здесь обстановка?

- Паршиво. Кругом обдирают. Черствый кусок хлеба стоит 1000 рублей, а о других вещах я у же не говорю. Бывает и грабят. Только зазеваешься, выйдешь из зоны железной дороги, считай разденут, изобьют, ограбят.

К моему вагону подбегает мальчишка.

- Дядя, тебя Максимов зовет.

Я иду к вагону Максимова. Около него несколько человек. Максимов, увидев меня, сразу зовет.

- Коля, иди послушай, что говорят, прибывшие раньше нас.

Здоровенный лысоватый мужик рассказывал.

- У них, у сволочей, дорога поделена между бандитскими кланами. Первый участок, который надо преодолеть, это Мары- Чарджоу, второй, Чарджоу- Ачак. От Ачака до Шаваша- узбекская мафия и от Шаваша до Тахиоташа опять Туркмены. Там дальше идет опять Узбекистан и обстановка не ясна. Но понятно одно, что в связи с общим развалом, узбеки и казахи своего не упустят и будут грабить тоже.

- Сколько они берут до Чарджой?

- Такса одна, каждый участок- 10 миллионов, но что бы пройти эти четыре участка, нужно трижды пройти пограничный контроль, а здесь, говорят, там полный беспредел.

- У вас, что денег нет, что бы проехать, хотя бы до Казахстана?

- Конечно мало. Нас еще в Кум-Даге ободрали. Там было такое... Ужас. Русских ловили, мало того что лупили, но жутко сказать, что делали. Женщин насиловали сразу же, а мужиков в говне вываляют и на показ по городу водят. В дома врывались и тащили все, что увидят. Так что, мы все едем нищие.

- Ну а власти как вас здесь реагируют? Вы просили помощи?

- Просили. Сейчас ведем переговоры с администрацией края о снабжении эшелона углем, водой и пищей, но без больших подношений толку нет.

- Вода-то рядом, целый канал.

- Эту воду пейте сами. Там по мимо песка, дерьма вдоволь. Туркмены перекрыли хорошую воду на вокзале, специально, что бы мы заплатили за нее.

- Вот подонки. Мы им канал вырыли, города, заводы построили, а теперь выпихивают нас и обдирают как липку. Уголь тоже за деньги?

- А как же.

Мы стали говорить о состоянии эшелонов и тут Максимов обернулся ко мне.

- Пойдем, Коля, поговорить надо.

Мы отходим от толпы и Максимов предлагает.

- Если мы здесь застрянем, то тоже выпьем свою воду и будем зависеть от продажной администрации, поэтому выход только один, вперед до Чарджоу.

- А как же уголь? Людям варить пищу, подогревать еду не на чем.

- Придется перейти на сухие пайки. Я все объясню людям. А пока, ты у нас являешься специалистом по переговорам, иди поторгуйся с мафией, пусть дают тепловоз сегодня. Деньги еще есть. Давай иди.

- А где они хоть находятся?

- Парни с соседнего эшелона говорили, улица Ленина 4.

Я возвращаюсь к своему вагону и запрыгиваю внутрь.

- Ну что? - тревожно спрашивает Ольга.

- Возьми мое оружие, - я вытаскиваю пистолет, - я иду на переговоры. Если на тебя нападут- стреляй.

- Откуда у тебя оружие?

- Это именное. Ты стрелять-то умеешь?

- Умею.

- Тогда сиди здесь.

У входа в одноэтажный домик стоял полураздетый амбал.

- Оружие есть? - спросил он по-туркменски.

- Нет.

- Проходи.

В комнате пять человек. Развалившийся молодой в кресле, видно главарь, и четверо в разнообразных позах на полу.

- Зачем пришел? - по русски спросил молодой.

- Нам нужно выехать до Чарджоу, - сказал я по-туркменски.

- Скажи пожалуйста, им нужно выехать, а платить кто будет?

- Нам нужно выехать сегодня и ты должен помочь достать тепловоз.

От этого нахальства молодой подпрыгнул.

- Я должен?

- Ты знаешь от куда мы? Мы из Сандыкачи. Может ты не слыхал о событиях в Сандыкачи?

- Слыхал. Ну и что?

- То что люди доведены до предела и если тепловоза не будет, мы с оружием выйдем в город и устроим то, что сделали у себя. Это обстрелянные русские с ранеными и озверевшие окончательно.

Один из туркмен, что валялся на полу, вдруг сказал.

- Я его знаю, это бывший русский офицер ОМОНовец, который пристрелил Ибрагима. Помнишь малого, который был здесь и договаривался о своем пироге добычи и устроил всю бузу. Его и вот этого еще по телеку показывали.

- Так вот какой подарочек к нам пришел.