«Бежали храбрые грузины». Неприукрашенная история Грузии - Страница 4

У всякой медали две стороны. Исчезновение Картли с карты Южного Кавказа изрядно облегчило жизнь Эгриси. При жизни Вахтанга, решительного, агрессивного, да еще и до поры умело разыгрывавшего карту родства с Сасанидами, царству эгров, лазов, чанов, апсилов и абазгов пришлось туговато. Если еще в середине V века оно, паря на крыльях успеха, позволяло себе даже порыкивать на Рим (царь Губаз I дошел и до прямого шантажа, кончившегося, правда, показательным покаянием в Константинополе), то позже, до самой гибели картлийского царя, звезда удачи заметно потускнела. Главной целью князей Западной Грузии стало, в основном, потерять как можно меньше кровного. Однако Вахтанг погиб, и амбиции вернулись. Тем паче что Иран, заинтересованный зайти стратегическому противнику во фланг, не жалел обещаний, упирая на то, что вот, мол, римляне считают вас слугами, а для нас вы братья и можете быть союзниками, а на судьбу Картли внимания не обращайте, они сами виноваты. Лазы в ответ делали вид, что готовы поверить, с удивительной для провинциалов ловкостью разводя шаха и его спецслужбы. Цатэ, сын царя Дамназа, даже снял крест и поклонился Огню, после чего обрадованные персы обеспечили Эгриси массу преференций. Однако в 523-м, похоронив батюшку, тот же Цатэ вместо того, чтобы делать тайное явным и оформлять договор о союзе, вновь крестился, пояснив, что и рад бы, дескать, всю жизнь славить Ахурамазду, но вот народ, закосневший в христианстве, не поймет. Сообразив, что его одурачили как пляжного лоха, шах направил в Эгриси карательную экспедицию, однако персов уже ждали готовые к бою легионы, пришедшие из благодушно наблюдавшего за раскруткой интриги Второго Рима. В итоге персы, рассчитывавшие бить лазов, столкнулись с ромеями и были биты сами, с немалым трудом и потерями откатившись назад, в остан Картли. После чего в двух пограничных крепостях, Сканде и Шорапани, по просьбе царя Эгриси встали ромейские гарнизоны.

Далее, правда, случилось странное. Согласно договору, поставку продовольствия союзникам должны были осуществлять окрестные села, однако спустя несколько месяцев припасы перестали поступать, и ромеи, принужденные выбирать, заниматься ли реквизициями или, плюнув на все, уйти, выбрали второе. Мутная история, если честно, не верится мне в жадность крестьян. То есть, конечно, крестьяне всегда себе на уме, но едва ли решились бы по своей воле вымаривать голодом собственных защитников. Скорее всего, имела место какая-то очередная интрига, возможно, царю и его советникам не слишком нравилось присутствие ромеев на территории Эгриси, – во всяком случае, тотчас после ухода ромеев опустевшие крепости заняли персы, что не вызвало со стороны лазов никакого протеста. Типа, заняли, ну и ладно. Вот ромеи, те восприняли ситуацию совершенно иначе, как явное хамство (чем, честно говоря, она и являлась) и, понятно, отреагировали. Но не топорно, а с истинно византийским изяществом, которое, впрочем, в те годы еще не называли византийским. Для начала они официально запросили Иран, намерен ли тот воевать, и только-только занявший престол шах Хосров, еще не прозванный Ануширваном, сообщил, что нет, ни в коем случае, зато готов подписать «мир навсегда». Что и было сделано в 532-м на основе принципа «каждому свое». Персы сохранили Картли в качестве провинции, согласившись в качестве жеста доброй воли не навязывать христианам своей веры и позволить миссионерство так называемым «сирийским отцам», а взамен признали Западную Грузию сферой влияния ромеев и увели гарнизоны из спорных крепостей. После чего по приказу василевса в Эгриси, строго в рамках договоров с персами и лазами («при необходимости имеет право»), были введены внушительные силы, никаких насилий не чинившие, зато в рекордные сроки построившие собственные цитадели, Археополис и Петру. Хотя властям Эгриси это мало понравилось, а еще меньше пришлись им по нраву попытки выяснить, почему же все-таки солдатиков морили голодом, протестовать они не стали и на этот раз. Однако обиделись.

Договоры договорами, но что большая драка не за горами, было ясно. Оба геополитических монстра, пережив тяжелые кризисы, вышли из них обновленными, полными сил и амбиций, во главе обоих стояли люди, мягко говоря, талантливые и не лишенные мании величия. И персам, и ромеям нужно было только немного времени на раскачку – Юстиниан восстанавливал власть Империи в Италии, разбираясь с готами (с вандалами и аланами в Африке он уже успел разобраться), а Хосров доводил до ума страну, очищая ее от последствий «революции» Маздака. Однако оба понимали, насколько Эгриси лакомый кусочек в стратегическом плане. В общем, фронт будущих событий тоже был очевиден, и когда в 542-м «навсегда» закончилось, никто особо не удивился. Получив известия о новой вспышке Готской войны, Хосров, выступив во главе большого войска якобы на восток, против кочевников, внезапно оказался на границе Эгриси, где его встретили и провели через перевалы посланцы царя Губаза II, немедленно объявившего, что отныне является верным вассалом шаханшаха. А не василевса, который, понимаешь, войска вводит и какие-то претензии по поводу какого-то продовольствия предъявляет.

Пала Петра, гарнизон которой никак не ожидал подобного фокуса от союзников, и Юстиниан, нуждавшийся в войсках для окончательного решения «готского вопроса», предложил отложить разборки на пять лет, параллельно назначив командующим немногочисленной восточной армии Велизария, имя которого стоило десятка легионов. Предложение было принято. Шах начал интегрировать приобретенные земли, причем, ясно понимая, с какими кидалами имеет дело, сделал попытку устроить в Эгриси переворот, чтобы раз и навсегда избавиться от чересчур похожего на флюгер царя Губаза.

Затея, однако, не выгорела. У потенциального кандидата на престол в последний момент дрогнули нервы и он дал задний ход, а Губаз с этого момента начал писать покаянные письма в Константинополь: дескать, черт меня, дурня, попутал, но теперь я все осознал, больше не буду и хочу взад. На берегах Босфора такая информация встретила понимание и одобрение. Там уже успели начерно решить проблему с готами (Тотила, «последний король», при всей своей гениальности имел слишком мало сил) и не видели причин не заняться Кавказом поновой. Так что Эгриси снова запылала. Петру, правда, с первого раза вернуть не удалось, зато войско, спешно присланное Хосровом, разбили, после чего крепость сдалась. Правда, в новой ситуации ромейские генералы сочли за лучшее ее просто стереть с лица земли. В испепеленной стране тем временем творился полный бардак. Единой власти, собственно, не было, кто-то еще подчинялся Губазу, но некоторые племена, например, обитающие на крайнем севере царства и почти не обиженные войной абасги, тяготели все же к Ирану, помимо грубой силы ведущему кропотливую работу и по линии спецслужб. В 554-м царь Губаз, судя по всему, вновь затеявший с шахом тайную переписку, был пойман на горячем и наконец-то убит обиженными ромеями. Впрочем, сторонники персов, как выяснилось, не имели сил на реальный реванш, так что в итоге тему закрыли полюбовно: василевс назначил козлов отпущения из числа исполнителей убийства, примерно их наказал, а на престоле утвердил Цатэ II, брата убиенного, дядю немолодого, к авантюрам не склонного и вполне лояльного «братьям во Христе». К этому моменту всем уже было ясно, что война выдыхается на уровне по нулям: ромеи отбили свое, но дальше не шли, у персов восстановить все на желательном для них уровне никак не получалось. Поэтому, потратив пару лет на вялые стычки, в 562 году помирились, оставшись каждый при своем. Иран, правда, выговорил право еще на десять лет подержать под контролем сванские ущелья, однако по истечении этого срока вывел войска и оттуда. Эгриси же, как была вассалом Рима, так и осталась, но в изрядно попорченном виде.

Строго говоря, в результате войны государство перестало существовать. То есть был царь, были флаг, герб, еще какие-то формальности, но эпоха величия лазов и эгров, длившаяся около века, завершилась бесповоротно. В южных, примыкающих к римским границам землях фактическим руководителем стал римский посол, вежливо указывавший царю, что делать. Северные же племена абасгов, апсилов и мисимиан отделились от центра не только фактически, но, в общем, и формально, ко всему прочему еще и выразив явные претензии на роль нового центра объединения Западной Грузии. И вот тут, куда же деться, придется сделать не для всех приятное отступление. Конечно, большинство грузинских историков считает иначе, но были все эти племена, некогда, в период взлета, подчиненные Эгриси, не лазами, не эграми и не чанами, а, так сказать, прото-адыгами. Тогда это, правда, мало кого волновало, национализм в духе просвещенного XXI века был не в ходу, но смешение населения шло в основном на уровне знати, а также в портовых городах, с их греческим (или космополитическим) духом. Даже в эпоху расцвета Эгриси подчинение северных племен центру было в немалой мере условным: жили они по своим адатам, а управлялись собственными «малыми царями» из древней знати (у абасгов, согласно Прокопию, было аж два княжества). И были – в сравнении с лазами, практически влившимися в Ойкумены, – диковаты, но очень воинственны, имея свое мнение насчет происходящего в мире. В период Великой Войны, когда персы, казалось, одолевали, «цари» абасгов, самого, видимо, продвинутого из племен севера, даже попытались объявить независимость, пригласив на помощь ограниченный персидский контингент и присягнув шаху. Константинополь такую инициативу, естественно, пресек в корне и жестко, прислав десант. Однако выводы сделал верные: поскольку юг и так бы никуда не делся, там поблажек никому не давали, зато в север стали вкачивать большие деньги, активно внедряя не очень популярное в сельской местности христианство, строя храмы и не обращая внимания при этом на распилы и откаты, очень понравившиеся туземной знати. Помимо прочего, вельможную молодежь десятками начали вывозить на обучение и воспитание в столицу Империи, где юнцы воспитывались в лучших домах, проникаясь соответствующим духом. Так что, когда война, наконец, завершилась, оказалось, что территория бывшей Эгриси состоит из двух частей: очень-очень вассальной Лазики под боком у Империи и северных территорий, взятых ею под прямое управление в качестве провинций. Бывший центр наверняка дико злился, но население аннексированных территорий ничуть против аннексии не возражало, поскольку «верхам» достались высочайшие титулы, пенсии и видимость власти, а «низы», при условии христианского вероисповедания, обрели все права и льготы подданных василевса. Лет на тридцать жизнь этих краев стала частью внутренней жизни Империи. Правда, как показала жизнь, понятие о верности у племен севера мало отличалось от аналогичного на юге, у лазов, надзор требовался постоянный, однако пока серьезных конкурентов под боком не имелось, никаких осложнений не возникало, а что потом, так ведь то потом.