Без права на выбор - Страница 14

– Карим, – тихо позвал Поль, – посмотри на человека, который стоит у обрыва.

– Их там несколько. Кто именно интересует?

– Высокий мужик справа. Потертый камуфляж и автомат держит по-афгански. Никого не напоминает?

– Черт! – Карим ухватил поудобнее бинокль и застыл. – Это ведь Умар!

– Я был уверен, что ты его узнаешь. Умар Гаргаев; он самый.

– Нет, этого не может быть!

– Может, Карим… может.

– Он еще жив! Кто бы мог подумать? Столько лет прошло!

– Какая милая встреча, – Поль зло прищурился, – не правда ли?

5 год по летоисчислению Нового мира

Окрестности Порто-Франко

– Ей-богу, Билл, зря они промахнулись, – сказал Джек и хмуро покачал головой. – Убить тебя, придурка, мало. Ты что, больной на всю голову?!

Да, наш Чамберс всегда точен в определениях и очень тактичен в замечаниях. Просто мать Тереза, а не шеф. Этого у него не отнять. На Тернера сейчас без слез не взглянешь. Он стоял перед нами с потерянным видом и даже не пытался защищаться. Если прибавить к этому декорации в виде окрестностей Порто-Франко, машины и меня с Джеком, то картина напоминала фильм про мафию времен Альфонсо Капоне.

Знаете, как это бывает в кино: солнце, пустыня и несколько беседующих парней. Приехали, поговорили, выкурили по сигаре – и вот одного уже закапывают в сухой, выжженный солнцем грунт. Под штыком лопаты хрустят мелкие камешки, а вдоль вишневого горизонта растекается дрожащее марево. Если у оператора останется пленка на несколько лишних кадров, то мы обязательно увидим гремучую змею и сухие шары перекати-поля. Далее – проникновенная музыка и надпись во весь экран: «The End». Американцы любят бесхитростные сюжеты. Ладно, черт с ними, с фильмами. У нас реальность такая, что Голливуд удавится от зависти. Только жара достала…

– Мистер Чамберс… – протянул Тернер.

– Не дави на жалость! Я уже сорок два года как Джек Чамберс! И большую половину из них встречаю таких идиотов, как ты! Иногда пытаюсь их перевоспитать. Чаще всего они этого не выдерживают и увольняются. И что прикажешь с тобой делать?! Оставить в Порто-Франко? Тебя убьют через несколько часов после нашего отъезда. Отправить обратно, в форт Линкольн? Убьют по дороге; и поверь – на этот раз они не промахнутся! И знаешь почему? – вкрадчиво спросил Джек. Он прицелился в Тернера указательным пальцем и вдруг заревел, как раненный в задницу медведь: – Потому что перед отправкой я повешу тебе на шею большой плакат с именем и фамилией!!! Чтобы такого идиота было видно издалека!!!

– Ладно, Легенда, успокойся, – я подошел к Чамберсу и протянул сигарету, – видишь, что парень уже осознал свою вину. Надо подумать, что предпринять, чтобы такое больше не повторялось.

– И что ты предлагаешь?

– Для начала – запретить Тернеру пить. Сухой закон. Ничего, кроме содовой.

– А как быть с кофе?

– Кофе? Кофе можно, – милостиво разрешил я и щелкнул зажигалкой. – Один раз в день. Вечером. Чтобы потом не мог заснуть, а лежал и думал о своей серой и никчемной жизни. Проникся, так сказать. Покаялся и исправился.

– Очень смешно, – прикуривая, буркнул Джек. – Проще пристрелить, поплакать и забыть.

– Нельзя быть таким кровожадным, Легенда! Надо быть добрее и мягче. Не веришь? Спроси у Карима.

– Да, кстати: про доброту, Поль. Ты уж напомни, будь другом, чтобы я не забыл. У меня к тебе тоже вопросы накопились. – Не меняя тембра, он переключил внимание на меня.

– Вопросы? О чем?

– О том самом, черт меня побери! Какого дьявола ты пристрелил этого раненого ублюдка у блокпоста? Решил порисоваться перед дамочкой? Поверь мне на слово, Элен впечатлилась, хоть и медик!

– Элен? Какая Элен? – не понял я.

– Елена Куликова, – старательно выговорил Джек. – Медик нашей поисковой партии. Еле успокоил! Ей приходилось видеть смерть, но хладнокровных палачей, по ее словам, она видит впервые.

– Ах, палачей, значит, – кивнул я и отбросил недокуренную сигарету. – Так бы сразу и сказал. Знаешь что, Джек… откровенность за откровенность! Ты что, рассчитывал найти других? Только не надо изображать монашку, которая видела мужской член только на фресках Мазолино! Я, Карим, Эндрю – мы те, кто взялись охранять нашу поисковую партию! Взялись, мать твою так! И этот мир прост как мыло – или ты, или тебя. Убивать – это часть нашей работы. Самая неприятная. Убивать: не для своего удовольствия, черт тебя побери, а для того, чтобы никто даже подумать не смел, что наших людей можно тронуть безнаказанно. Мы с парнями пачкаем руки кровью, чтобы вам не пришлось пачкать свои! Доходчиво объяснил? Почему убил? Он покушался на жизнь Тернера. И этого, твою мать, уже достаточно, чтобы выпустить его кишки наружу! Уже не говорю про трех погибших переселенцев…

– Не кипятись, – уже спокойнее сказал Чамберс, – я понимаю. Просто не стоило это делать на глазах у Элен. Увел бы парня за угол и там вынес бы ему мозги. Никто бы тебе и слова не сказал! Дело-то, в общем, житейское… Ладно, забудем. Нервные мы все какие-то…

– Засиделись, вот и нервные. Что делать будем?

– Ничего. Что тут сделаешь? Будем надеяться, что успеем свалить из Порто-Франко до развязки этой истории.

– А если не успеем? – осторожно подал голос Билл.

– Что? Ах, если не успеем, говоришь? – Чамберс засунул руки в карманы джинсов и покачался на каблуках. – Если не успеем, то похороним. Закопаем, памятник тебе поставим и успокоимся. И будем уверены, на все сто процентов, что ты, во-первых – в надежном месте; во-вторых – не болтаешь языком, когда тебя не просят.

– Мистер Чамберс, разве я не понимаю!

– Понимает он… Трепло ты. Трепло, – подвел итог Джек и устало отмахнулся.

Ситуация была, что и говорить, не простой. Если коротко, то Тернер, находясь на Базе, встречался с одним из коллег, работающих в лаборатории Ордена. Не знаю, что они обсуждали и под какую закуску, но в полемическом запале Билли высказал предположение о возможности двухстороннего перехода. Собеседник поднял его на смех. Тернер, уже не соображая, что и как, рассказал про свою находку в районе форта Линкольн. Само собой, еще и доказательства выложил, в виде найденных предметов. На следующий день он проснулся с головной болью и большими проблемами.

– Что предпримем? – спросил я.

– Поговори с Эндрю, – предложил Чамберс, – пусть напряжет Виктора. В конце концов, это в его интересах. Пусть нас прикроет, пока мы не уедем.

– Прикрыть? Легко сказать, но тяжело сделать. Хорошо, попробую. Еще предложения есть?

– Конечно, есть, – кивает Джек. Он зло щурится и рубит фразы на слова. – Самим пристрелить Тернера. Пристрелить и закопать. У нас лопата в машине есть?

– А серьезно?

– Думать надо…

Предложение «подумать» вылилось для меня в бессонную ночь. Утро встретил в компании чашки кофе, автомата и пачки сигарет. После идиотской выходки Билла вдобавок к нашим охранникам дежурим и мы. Доверяй, но проверяй… Уже на рассвете я поднял Эндрю, а сам сварил кофе и присел просмотреть дела новых, прибывших с Праттом сотрудников. Передо мной на столе лежит открытая папка. Внутри – пачка досье. На первой странице, еще не украшенной подписью Чамберса, – полный состав десятой поисковой партии:

Джек Чамберс – начальник экспедиции;

Уильям Тернер – заместитель начальника экспедиции;

Андрей Никоненко – картограф;

Джерри Стаут – биолог;

Анастасия Федорова – геолог;

Елена Куликова – врач;

Александр Козин – механик-водитель;

Поль Нардин – служба безопасности;

Карим Шайя – служба безопасности;

Эндрю Пратт – служба безопасности.

На эту бумажную работу я потратил два часа. Потом убрал папку в шкаф и завалился спать. В конце концов, если начнется война – услышу.

Услышал. Новые сотрудники начали благоустраивать свой быт. Все это сопровождалось стуком, треском и разноязычием. Прав был мой сослуживец: «Чем больше гарнизон, тем меньше времени на сон».