Без перьев (сборник) - Страница 19
…Так поплывем же — О’Шон любил плавать, хотя никогда в жизни не видел моря. Еще мальчишкой он мечтал стать моряком, но потом, узнав про акул, одумался. Его старший брат Джеймс, однако, служил во флоте Ее Величества, но был с позором уволен за продажу морской капусты старшему боцману.
…нос Фогарти — Несомненно, речь идет о Джордже Фогарти, который в свое время уговорил О’Шона стать поэтом, заверив, что на вечеринки его будут приглашать в любом случае. Фогарти выпускал журнал, в котором сотрудничали начинающие поэты, и, хотя на этот журнал подписалась только мать Фогарти, его значение трудно переоценить как для ирландской, так и для мировой поэзии. Типичный рыжеволосый ирландец и весельчак, Фогарти считал, что для приятного времяпрепровождения достаточно улечься в общественном парке и прикинуться пинцетом. В результате с ним случился нервный припадок и его арестовали за то, что он в Страстную пятницу сжевал пару подштанников.
Нос Фогарти был предметом постоянных насмешек, потому что невооруженным глазом его невозможно было рассмотреть. Как-то на поминках Джима Келли Фогарти сказал О’Шону: «Все отдам за нормальный шнобель, иначе я за себя не отвечаю. Нет никаких сил терпеть!» Фогарти был, между прочим, знаком с Бернардом Шоу, и тот разрешил ему дернуть себя за бороду при условии, что Фогарти впредь избавит его от своего общества.
…Александрия — Ближний Восток фигурирует во многих произведениях О’Шона, начиная со стихотворения «В Вифлеем на керогазе», где в остросатирических тонах изображается быт одной ближневосточной гостиницы: повествование ведется от лица египетской мумии.
…два брата Бимиш — два полоумка, которые пытались попасть из Белфаста в Глазго, посылая друг друга по почте. Лайам Бимиш учился вместе с О’Шоном в одном иезуитском колледже, но его с позором выгнали за желание держать нос по ветру. Более замкнутый Квинси Бимиш до сорока одного года ходил с абажуром на голове. Братья Бимиш имели обыкновение являться к О’Шону и съедать его ужин, оставляя поэта голодным. О’Шон тем не менее вспоминал о них с нежностью и в своем лучшем сонете «Моя любовь, как вол, сильна» вывел братьев в образе двуспального кресла-кровати.
…башня — После того как О’Шон покинул родительский кров, он одно время жил в башне на юге Дублина. Башня была не самой высокой: около шести футов, то есть на два сантиметра короче, чем сам О’Шон. Вместе с ним в башне жил Гарри О’Коннелл, молодой человек с выдающимися литературными задатками; его пьесу в стихах «Мускусный бык» принято было играть под общим наркозом. О’Коннелл оказал существенное влияние на формирование О’Шона-поэта, уговорив его заменить истасканную рифму «кровь — любовь» на новаторскую: «любовь — кровь».
…Любуясь деснами своими — У братьев Бимиш были незаурядные десны. Лайам Бимиш ежедневно в течение шестнадцати лет вынимал вставную челюсть и деснами с хрустом разгрызал арахис, пока ему не сказали, что такой профессии не существует.
…Агамемнон — О’Шон был помешан на Троянской войне. Он не понимал, как можно было принять деревянного коня от противника. Тем более что из брюха коня раздавался громкий смех. Очевидно, этот эпизод произвел на поэта очень сильное впечатление, потому что всю оставшуюся жизнь он самым тщательным образом осматривал подарки, которые преподносили ему его близкие и друзья; как-то на день рождения ему подарили туфли, и О’Шон тут же полез в них с фонариком, то и дело выкрикивая: «Есть здесь кто-нибудь? Эй! Отзовитесь!»
…Шонесси — Майкл Шонесси, писатель и мистик; оккультист, который уверял О’Шона, что тем, кто собирает макулатуру, обеспечена загробная жизнь. Шонесси верил также, что луна способна управлять душевными порывами и что если пойти в парикмахерскую во время лунного затмения, то преждевременной импотенции не избежать. О’Шон был очень привязан к Шонесси и всю жизнь прилежно занимался оккультизмом, однако осуществить свою давнюю мечту — проникнуть в помещение через замочную скважину — ему так и не удалось.
Образ луны занимает важное место в поздней поэзии О’Шона: поэт признался как-то Джеймсу Джойсу, что больше всего на свете он любит при свете луны запустить руку по локоть в свежеиспеченный кремовый торт.
Ссылка на то, что Шонесси отказался от выпивки, относится, видимо, к тому времени, когда друзья вместе обедали в Иннесфри и Шонесси плюнул горохом из трубочки в толстую даму, которая не согласилась с его трактовкой бальзамирования трупов.
…Биксби — полное имя: Имон Биксби, политический деятель, пылкий фанатик, который утверждал, что только чревовещание способно установить мир на земле. Биксби был последователем Сократа, хотя и расходился со своим кумиром в определении философской категории добра. «Добро», по Биксби, достижимо лишь при условии, что все люди будут весить одинаково.
…Великий Парнелл знал ответ — Ответ, который имеет в виду О’Шон, — «олово», вопрос же: «Что экспортирует Боливия?» Понятно, что никто Парнеллу этого вопроса не задавал, хотя однажды его попросили назвать самое крупное пушное четвероногое наших дней, и, когда Парнелл ответил «цыпленок», его подвергли резкой критике.
…Лафферти — ортопед, лечивший Джона Миллингтона Синга. У Лафферти, личности во всех отношениях незаурядной, был бурный роман с Молли Блум, которую он бросил лишь тогда, когда сообразил, что она — литературный персонаж. Лафферти прослыл большим шутником за то, что однажды обвалял пятки Синга в сухарях и поджарил их на сливочном маргарине. С тех пор Синг ходил подпрыгивая, и молодые драматурги, дабы перенять у него эту походку — свидетельство незаурядного драматургического видения, — повально увлеклись карате (отсюда: «…чьи шутки грязные нас научили прибежище в уроках карате отыскивать»).
…Гомер был слеп — О’Шон имеет в виду Т. С. Элиота, современного Гомера, которого он считал поэтом весьма среднего дарования, но человеком большой души. Впервые О’Шон встретился с Элиотом в Лондоне на репетиции «Убийства в соборе» (в первоначальном варианте — «Ножки ценой в миллион»). О’Шон уговорил Элиота сбрить баки и отказаться от безумного плана отправиться инкогнито в Испанию и стать танцором. Поэты сочинили литературный манифест «Новой Поэзии», обязуясь впредь уделять меньше внимания такой поэтической теме, как разведение кроликов.
…Энгус и друиды — Кельтская мифология нашла свое отражение в поистине многогранном творчестве О’Шона; его стихотворение, которое начинается словами: «Клот на барэ, на барэ, на барэ…», рассказывает о том, как древнеирландские боги совместными усилиями превратили двух влюбленных в Британскую энциклопедию.
…Изменить удел свой жалкий — Возможно, относится к мечте О’Шона «изменить людей», которых он в целом считал бесчеловечными, особенно жокеев. О’Шон был убежденным пессимистом и полагал, что человечество не ждет ничего хорошего, пока оно не согласится снизить температуру тела, ибо 36,6 — температура слишком высокая.
…Блейк — О’Шон был мистиком; он, как и Блейк, верил в потусторонние силы. О’Шон убедился в их существовании после того, как его брата Бена ударило молнией в тот самый момент, когда он высунул язык, чтобы заклеить конверт. Молнии не удалось убить Бена, но бедняга семнадцать лет прожил с высунутым языком, чем лишний раз доказал, как справедлива судьба.
…О’Хиггинс — Патрик О’Хиггинс познакомил О’Шона с Полли Флаэрти, которая вышла за него замуж после десяти лет тайных встреч, во время которых влюбленные только и делали, что тяжело дышали друг на друга. Полли была слишком ограниченным существом, чтобы представить себе истинные масштабы дарования мужа: она уверяла подруг, что если О’Шона и будут помнить, то лишь за восторженные вопли, которые он неизменно издавал, прежде чем съесть яблоко.