Без перьев (сборник) - Страница 15

Спиро. Наверное, я ошибся.

Клайнман. А, это вы? Вам надо показаться отоларингологу! (Все убегают.) Хорошо, когда знаешь, кто твои друзья. Всё, я иду домой. Хватит с меня… Я устал… замерзну, и точка! Куда это я забрел?.. Черт, совсем не умею ориентироваться… Нет, не сюда… Надо слегка передохнуть и сориентироваться… От страха даже мутит немного… (Шум.) Господи!.. Кто здесь?

Маньяк. Клайнман?

Клайнман. Кто вы?

Маньяк (внешне похож на Клайнмана). Маньяк-убийца. Можно присесть? Ужасно устал.

Клайнман. Что?

Маньяк. Все за мной гоняются… Ношусь по улицам, прячусь в парадных. По городу не могу ходить нормально — только крадусь… Они вроде считают, что мне это очень нравится.

Клайнман. Так что, вы… вы убийца?

Маньяк. Конечно.

Клайнман. Ну всё, мне пора!

Маньяк. Не надо волноваться. Я вооружен.

Клайнман. Неужели… неужели вы собираетесь меня убить?

Маньяк. Разумеется. Я только этим и занимаюсь.

Клайнман. Да вы просто псих.

Маньяк. Несомненно, полный псих. Думаете, нормальный человек стал бы людей резать? Я ведь даже никого не ограбил. Нет, серьезно, ни разу не взял ни гроша. Даже к какой-нибудь расческе и то не прикоснулся.

Клайнман. Зачем же вы это делаете?

Маньяк. Как зачем? Я же псих.

Клайнман. А выглядите вполне нормальным.

Маньяк. Не судите о людях по их внешности. Вот я, к примеру, псих.

Клайнман. А я как-то представлял вас высоким, черноволосым, страшным…

Маньяк. Ну, Клайнман… это ведь не кино. Я такой же, как вы. Клыки у меня должны быть, что ли?

Клайнман. Но вы убили столько высоких, сильных мужчин… Они же были в два раза крупнее вас.

Маньяк. Разумеется. А все почему? Потому что подкрадывался сзади или убивал, когда они спали. Не буду же я нарываться на неприятности.

Клайнман. Но зачем все-таки вы это делаете?

Маньяк. Да говорю же, псих я. Думаете, я сам знаю, зачем убиваю?

Клайнман. Вам это нравится?

Маньяк. Да при чем тут «нравится»! Убиваю — и все.

Клайнман. Неужели вы не понимаете, что это возмутительно?

Маньяк. Если бы понимал, был бы нормальным.

Клайнман. И давно это у вас?

Маньяк. Сколько себя помню.

Клайнман. А вас не могут вылечить?

Маньяк. Кто?

Клайнман. Ну, есть доктора… клиники…

Маньяк. Думаете, доктора что-нибудь смыслят? Я ходил по врачам. Сделали мне анализ крови, сделали рентген. А то, что я псих, не обнаружили. Рентгеном не просвечивается.

Клайнман. А психиатры? Гипнотизеры?

Маньяк. Ну, этих обдурить ничего не стоит.

Клайнман. Как это?

Маньяк. Я же веду себя как нормальный. А они мне кляксы какие-то показывали… Спрашивали, нравятся ли мне женщины. Я отвечаю: «А как же!»

Клайнман. Да, ужасно.

Маньяк. У вас есть последнее желание?

Клайнман. Да вы что, в самом деле не шутите?

Маньяк. Хотите удостовериться, что у меня смех как у последнего психа?

Клайнман. Нет. Но все-таки прислушайтесь к голосу рассудка. (Маньяк вынимает нож. Щелчок — и раскрывается лезвие.) Если, убивая меня, вы не получаете ни малейшего удовольствия, зачем же это делать? Нелогично. Вы можете действительно с толком использовать свое время… Займитесь гольфом… станете сумасшедшим игроком в гольф!

Маньяк. Прощайте, Клайнман.

Клайнман. На помощь! На помощь! Убивают! (Маньяк всаживает в него нож и убегает.) О-о-ох! О-ох!

Джон. Клайнман, как он выглядел?

Клайнман. Как я.

Джон. Что значит — как вы?

Клайнман. Похож на меня.

Джон. Но Дженсен говорил, что он выглядел как Дженсен… высокий, светловолосый, похожий на шведа…

Клайнман. О-о-ох! Вы будете слушать Дженсена или вы будете слушать меня?

Джон. Хорошо, только не надо злиться… Клайнман. Ладно, не буду, только не надо молоть чепуху… Он был похож на меня…

Джон. Ну, разве что он мастерски гримируется… Клайнман. Кое-что он уж точно делает мастерски, и я бы вам советовал поторопиться!

Джон. Принесите ему воды.

Клайнман. Зачем мне воды?

Джон. Я думал, вы хотите пить.

Клайнман. Смерть необязательно вызывает жажду. Если, конечно, тебя не зарезали сразу, как поел селедку.

Джон. Вы боитесь смерти?

Клайнман. Я не боюсь умирать, просто не хочется при этом присутствовать.

Джон (задумчиво). Рано или поздно он доберется до каждого из нас.

Клайнман (бредит). Помогите друг другу… Единственный враг — Господь.

Джон. Бедный Клайнман. Он бредит.

Клайнман. Ох… о-ох… охау-у-у. (Слабеет.)

Джон. Пойдемте, надо придумать другой план.

Клайнман (едва заметно приподнимается). И вот еще что: если загробная жизнь существует и мы все окажемся в одном месте, не зовите меня, я вас позову сам. (Умирает.)

Мужчина (вбегает). Убийцу видели возле железнодорожных путей! Скорее! Туда!

Ниже приводятся некоторые из ранних эссе Вуди Аллена. Поздних эссе вы не найдете, поскольку автор себя исчерпал. Возможно, с годами Аллен станет лучше понимать жизнь и опишет ее, после чего удалится в свою спальню и больше ее не покинет. Подобно размышлениям Бэкона, высказывания Аллена кратки и полны житейской мудрости, в чем можно убедиться, хотя ограниченный объем не позволил включить в подборку главное сочинение автора: «Об освещенной стороне вещей».

Среди всех чудес природы, возможно, самое удивительное — это деревья в летнюю пору (если только рядом не появился лось и, шлепая губами, не начал напевать «Ты свела меня с ума»). У деревьев зеленая густая листва (в противном случае с ними что-то не так). Взгляните, как их ветви тянутся, с позволения сказать, к небу. «Я маленькая ветка, но тоже хочу получать социальное пособие». А какое многообразие! Что это — ель или тополь? Или гигантское красное дерево? Боюсь, это горделивый вяз, и вы снова сели в лужу. Разумеется, вы бы в момент узнали любое дерево, если бы превратились в пернатого дятла, но тогда — плохо дело — вы бы не смогли завести свою машину.

Почему деревья гораздо привлекательнее журчащего ручья? И вообще, всего того, что журчит? Потому что их великолепие есть безмолвное свидетельство интеллекта, которого еще не знала земля, и уж тем более нынешняя президентская администрация. Как сказал поэт: «Создание дерева под силу только Богу». Еще бы: поди приделай к нему кору.

Один дровосек собрался срубить дерево, но заметил, что на нем вырезано сердце и два имени внутри. Он отложил свой топор и взялся за пилу. Не помню, в чем смысл истории, но через полгода дровосеку в качестве наказания велели научить карлика римским цифрам.