Бетонные стены воздушного города - Страница 86
Не только любопытство крылось за этим разговором, но и ненавязчивое чувство беспокойства: Эванс был для них не последним человеком, не просто коллегой – пять лет совместной работы бок о бок сказывались на их отношениях, делая их как минимум более тесными; да и за прошедшие пару месяцев по отношению к Уаилду оба парня успели проникнуться чувствами отличными от «клиент-служащий».
- Здесь куда сложнее: пока за руку не поймают – не докажут. А подозрений может быть сколько угодно… Сомневаюсь, что они настолько осмелеют и открыто заявят о своих чувствах или отношениях, если сие и вправду имеет место быть. Так что не вижу смысла беспокоиться, если бы каждую вторую звезду кидались инкриминировать в нетрадиционной сексуальной ориентации, СМИ бы уже давно обвинили в сексизме, - Трой скользнул взглядом по помещению. – Посмотри, тринадцать столиков, считая наш: четыре заняты шумными компаниями, три влюбленными парочками, остальные шесть в равном соотношении – друзьями. Вон те две девчонки изрядно выпили, сидят слишком близко, когда говорят все время шепчут друг другу на ухо. Будь мы на работе, а они – объект слежки. Какой бы вывод мы сделали?
- Однозначно лесбиянки. А в процессе разговора одна другой в ухо не слова нашептывает, а язык запихивает, - понимая, к чему ведет Трой, подыгрывал Кэсси.
- Тогда, что скажешь про вон тех парней справа? – кивнул он.
- В отличие от нас, за их столом два дивана, но вместо того, чтобы сесть напротив, один подсел к другому. Вариант «чтобы лучше было слышно», конечно, как опытные журналисты, отметаем сразу. Уверен, у того, что сидит к нам спиной, в трусах уже покоится чужая рука.
- Покоится? – лукаво переспросил Холлинг.
- Поправка, «активничает», - Кэсси усмехнулся, подцепил вилкой картофельный шарик с сыром и закинул в рот, надувая одну щеку, стал похожим на хомяка.
О чем еще можно было говорить сидя в таком месте? Уж явно не о погоде. Темы всегда появлялись спонтанно: не всегда касались насущного; иногда затрагивали политику; нередко предметы всеобщего спора из различных областей, начиная от философии заканчивая медициной; чаще касались общих воспоминаний – всегда «обо всем и ни о чем» одновременно, но, безусловно, после таких вечеров всегда у обоих оставалось чувство полноценности и спокойствия. Своеобразная панацея от скуки и быта.
Переведя взгляд со столиков, Кэсси внимательно посмотрел на друга. Взгляд скользнул на шею, изучая контуры татуировки: черный ворон с расправленными крыльями в центре полого треугольника, под левым - дугообразная надпись «Blasphemy» - сколько бы он не смотрел на рисунок, никогда не мог насытиться полностью. Ему вспомнилась история, когда Трой набивал третью по счету тату – он только решился на свою первую и на данный момент последнюю. Все тот же блэкворк под левым ребром, небольшая надпись и пара мелких рисунков, вложенный смысл которого далек от привычной трактовки изображения…
- О чем задумался? – заметив на себе пристальный взгляд, спросил Холлинг, передавая Форду наполненный доверху стакан.
Кэсси не обязательно было находиться в подпитии, чтобы говорить откровенно на желанные темы. Но алкоголь, безусловно, играл роль, вел за ручку, словно поводырь, не давая сдать назад или оступиться, запнувшись о мысль «наверное, не стоит». И Форд, повинуясь, следовал за этим чувством.
- Да так, - улыбнулся Кэсси, обнажая зубы. – Подумал, что если мы не одни гадаем на кофейной гуще и тычем пальцем в небо? К примеру, тем девчонкам тоже скучно и, поглядывая на нас, они пытаются рассчитать вероятность того, что их догадка верна и…
- Алую кровь разбавила голубая? – поддержал Трой, обратив внимание на девушек и, столкнувшись взглядом с одной, приветливо улыбнулся, салютуя приподнятым, бокалом – обе смущенно отвели глаза.
- Именно. И чтобы мы на это ответили? – Кэсси захотел привычно придвинуться ближе, но предпочел остаться на расстоянии, чтобы неотрывно наблюдать за реакцией Холлинга, не упуская не единого мимического жеста или полувздоха.
- Дай-ка подумать, - Трой нахмурил брови, изображая усиленный мыслительный процесс, однако, актерских навыков хватило ненадолго – бровь саркастически в изгибе поползла вверх, а уголки губ подернула довольная улыбка. – Мы друзья, которые время от времени спят друг с другом, так?
- Твое «время от времени» звучит очень неубедительно, - усмехнулся Кэсси, сделав глоток.
- Им об этом знать не обязательно. Так что, я дал неправильный ответ?
Форд склонил голову, отросшей челки не хватало, чтобы спрятать взгляд - топорщась во все стороны, она едва прикрывала лоб. Кэсси закусил губу, пробегая взглядом по темному полу – мысли, которые раньше никогда не лезли в голову, сейчас стремительно атаковали. Задавая подобный вопрос, парень даже не думал, что все обернется таким образом: жизненные повороты не закончились на одном только узнавании вкуса каши, в которой он варился долгие годы – судьба готовила для него новый подарок, призывая копаться в своих ощущениях и восприятии этого мира глубже, чем ему хотелось.
- Я бы дополнил: друзья, которые спят друг с другом и с пеной у рта друг друга ревнуют?
- Не без этого, - пожал плечами Трой, откидываясь на спинку дивана. – Но разве «с пеной у рта» - не слишком преувеличено звучит?
- Сказал первое, что взбрело в голову, хотел усилить эффект, - согласился Кэсси, во взгляде плясали нотки хитрости, играя на нервах сразу обоих – Холлинг слишком хорошо знал это выражение. Кажется, разговор обещал быть слишком откровенным, лишенным тени неловкости и помех – доверительный интервал давно стер все границы дозволенности между ними. – Но на самом деле сравнил бы это чувство с «американскими горками» по шкале от «полного безразличия» до «и глаза застилает алая пелена». И этот переход не плавный и не конечный от одной стадии к другой. Он всегда скачет с разной амплитудой. От «тепло» до «холодно», от «холодно» до «горячо», от «горячо» до просто «жарко». Ты не задумывался почему у нас так?
Трой ответил не сразу, какое-то время и вправду отправившись на поиски ответа, предаваясь мысленными рассуждениям. В итоге десятки секунд были потрачены зря.
- Задумывался, но никогда всерьез не относился к этому. Ревность присутствовала и в нашем детстве. Практически всегда и практически во всем. Если с кем-то дружить – то только вместе. Если во что-то играть – то непременно в одно и то же. Если мечтать – то стараться, чтобы фантазии пересекались. Сложно отследить отправную точку, когда эти чувства мутировали в нечто другое. Стадий было так много, что все уже и не вспомнишь, - ладонь Троя соскользнула на колено Кэсси, ощутимо сжимая.
Обоих накрывало слишком странное чувство: одно дело, когда столько лет каждый знал об этом, но молчал, прекрасно понимая, что оба обо всем догадываются, и нет смысла озвучивать очевидное, другое же дело, сейчас, когда мысли превратились в слова, стало не по себе.
- Знаешь, почему-то не хочется молчать об этом, но… Разрыв с Мэй заставил задуматься. Есть небольшая орбита, по которой я бесконечно двигаюсь. Как сошедший с конвейера, в начале круга ко мне подсаживается объект, мы делаем полный оборот, в процессе которого раскаленный до предела я остываю до состояния льдины. И как только приближаемся к отправной точке, завершая первый цикл, объект сменяет новый, и все начинается заново. Но одновременно с этой орбитой есть еще и другая, по которой движемся ты и я. Но сколько бы времени не проходило, я не охлаждаюсь, словно кто-то без устали регулирует конфорку «на полную», а потом чуть убавляет, - Кэсси сжал пустой стакан, чувствуя, как ото льда замерли руки. Ладонь Троя все еще покоилась на его колене, а сам парень внимательно слушал, не отводя взгляда от его лица.
- Может, мы просто еще не совершили полный оборот? – предположил Холлинг.
Форд понимал, к чему он клонил. И собираясь озвучить свои мысли, вдруг стушевался, наивная полагая, что друг продолжит. Но Трой не спешил. В отношении с Кэсси он долгие годы придерживался политики, что в некоторых вещах стоит поубавить инициативу. Страх собственными словами разрушить то, что строилось годами, был превыше. Даже принуждающий взгляд зеленых глаз, взывающий к ответу, не заставил отступить от своих принципов. Холлинг взял графин с колой и льдом, наполняя бокал, на дне которого покоилась добрая порция виски. Форд забрал стакан раньше, чем его успели наполнить на четверть, и залпом осушил, не закусывая.