Бетагемот - Страница 22

Изменить размер шрифта:

«Если я делаю все это, а любви не имею, то я — медь звенящая»[9], — подумал он.

Он сознавал это основами мозга, глубинами своего «оно». Садизм записан в строении тела, а секс... секс мало того, что насилие, он — сплошное неуважение. И кому нужно обращаться так с другим человеческим существом в середине двадцать первого века? Никто не вправе так поступать, тем более — чудовища с неисправными вы­ключателями. У него дома имелся сенсориум, позволяв­ший воплотить любое плотское желание, предоставляя ему виртуальных жертв в таком высоком разрешении, что получалось одурачить даже его.

Были и другие преимущества. Не понадобятся боль­ше сложные ритуалы ухаживания, в которых он вечно путался. Не придется опасаться инфекций и неуклюже выставлять анализы чем-то вроде предварительных ласк. И не будет больше этого жестокого блеска в глазах жерт­вы, которая, может быть, догадалась.

Он во всем разобрался. Черт, он нашел новый смысл жизни.

Отныне и впредь Ахилл Дежарден будет цивилизован­ным человеком. Он обратит свои порочные страсти на машину, а не на живую плоть — и тем самым спасет себя от целой прорвы неловкостей. С Авророй все обернулось к лучшему — он чуть не попался, но вовремя вывернулся. Вот уж у кого точно все провода в голове перепутаны. Центры боли и удовольствия — все вперемешку.

Лучше не связываться с такими психами.

ПОЖАРНЫЕ УЧЕНИЯ

Она просыпается где-то в море.

Непонятно, что привело ее в себя — вспоминается мягкий толчок, словно кто-то осторожно будил ее, — но сейчас она совершенно одна. Того и добивалась. Могла бы заснуть где-нибудь в трейлерном парке, но ей нуж­но было одиночество. Потому она проплыла мимо «Ат­лантиды», мимо пузырей и генераторов, мимо хребтов и расщелин, когтивших округу. Наконец добралась сюда, к отдаленному уступу из пемзы и полиметаллических руд, и уснула с открытыми глазами.

А теперь что-то ее разбудило, и она не могла сори­ентироваться.

Она снимает с бедра сонарный пистолет и обводит окружающую тьму. Через несколько секунд возвращается смазанное множественное эхо с левого края. Прицелив­шись в ту сторону, она стреляет снова. В самом центре оказывается «Атлантида» с ее пригородами.

И еще более твердое и плотное эхо. Уже рядом — и приближается.

Идет не на перехват. Еще несколько импульсов пока­зывают, что вектор движения минует ее справа. Тот, кто приближается, о ней не знает — или не знал, пока она не применила сонар.

Учитывая отсутствие «кальмара», он движется на удивле­ние быстро. Из любопытства Кларк направляется ему напе­ререз. Налобный фонарь она притушила, света едва хватает, чтобы отличить донный грунт от морской воды. Ил обла­ками поднимается вокруг. Изредка попадаются камушки и хрупкие морские звезды, лишь подчеркивая однообразие.

Головная волна настигает за миг до самого объекта. В бок ей врезается плечо, откидывает ко дну. Вздымается ил. Ласт шлепает Кларк по лицу — она вслепую шарит руками и хватается за чье-то предплечье.

— Да какого хрена!

Рука вырывается, но брань, видимо, оказала свое дей­ствие. По крайней мере, он больше не брыкается. Облака мути кружатся скорее по инерции.

— Кто... — Звук грубый, скрежещущий, даже для во­кодера.

— Это Лени. — Она прибавляет яркости в фонаре, и яркий туман из миллиардов частиц взвеси слепит ее. Отплыв в чистую воду, Кларк направляет луч на дно.

Там, внизу, что-то шевелится.

— Че-орт! Свет выключи...

— Прости. — Она притемняет фонарь. — Рама, это ты?

Со дна поднимается Бхандери. Механический шепот:

— Лени... привет.

Наверно, повезло, что он ее еще помнит. Черт, что он вообще еще может говорить. Когда перестаешь бы­вать на станции, не просто гниет кожа. Не просто раз­мягчаются кости. У отуземившегося рифтера стирается кора головного мозга. Если позволить бездне слишком долго вглядываться в тебя, все метки цивилизации тают, как лед в проточной воде. Кларк представляет, как со временем разглаживаются извилины мозга, возвращаясь к примитивному состоянию рыбы, более подходящему к подобной среде.

Рама Бхандери еще не так далеко ушел. Он даже ино­гда появляется внутри.

— К чему такая спешка, что накрылось? — жужжит ему Кларк, не слишком надеясь на ответ.

Но ответ она получает.

— Накры... дофамином, наверно... эпи...

Через секунду до нее доходит. Дофаминовый приход, накрыло его. Неужели он еще настолько человек, что способен на каламбуры?

— Нет, Рама, я хотела спросить, куда ты спешишь?

Он зависает рядом с ней черным призраком, еле ви­димый в смутном мерцании фонаря.

— А...а... я не... — голос затихает.

— Бабах, — снова начинает он после паузы. — Взрыв. Сли-ишком ярко.

Толчок, вспоминает Кларк. Такой сильный, что раз­будил ее.

— Что взорвали? И кто?

— Ты настоящая? — рассеянно спрашивает он. — Я... думал, ты гистаминовый глюк.

— Я Лени, Рама. Настоящая. Что взорвалось?

— Или ацетилхолино... — Он поводит ладонями перед лицом. — Только меня не ломает...

Бесполезно.

— ...она мне больше не нравится, — тихо жужжит Бхандери. — А он гонялся за мной...

У Кларк перехватывает горло. Она придвигается к нему.

— Кто? Рама, что...

— Уйди... — скрежещет он. — Моя... территория.

— Прости, я...

Бхандери разворачивается и плывет прочь. Кларк, по­давшись было следом, останавливается, потому что вспо­минает: есть другой способ.

Она усиливает свет фонаря. Под ней еще висит мутная туча — над самым дном. В такой плотной ленивой воде она продержится много часов.

Как и ведущие к ней следы.

Один — ее собственный: узкая полоска ила, взбитая ее движением с восточного направления. Другой след отходит от него под углом 345 градусов. Кларк движется по нему.

Так она попадет не к «Атлантиде», скоро соображает она. След Бхандери уходит левее, мимо юго-западного крыла комплекса. Там, насколько она помнит, смотреть не на что. Разве что на «поленницу» — склад частей, сброшенных в расчете на продолжение строительства, когда корпы только появились здесь. И правда, вода впереди светлеет. Кларк приглушает свой фонарь и со- нарит яркое пятно впереди. Возвращается жесткое гео­метрическое эхо объектов, заметно превышающих рост человека.

Она устремляется вперед. Размытое пятно превращает­ся в четыре точечных источника света по углам «поленни­цы». Штабеля пластиковых и биостальных пластин лежат на поддонах в пределах освещенного участка. Изогнутые запчасти для обшивки корпуса торчат из ила зарослями устриц. В туманной дали виднеются большие тени баков, теплообменников, кожухов аварийного реактора, которые так и не пустили в ход.

А даль действительно туманная, понимает Кларк. Го­раздо мутнее обычного.

Погрузившись в водяной столб, она зависает над инду­стриальным пейзажем. Что-то вроде мягкой черной стены перегораживает свет дальнего фонаря. Она этого ожидала после разговора с Бхандери. И вот перед ней молчаливое подтверждение: огромное облако ила, взбитое со дна и невесомо зависшее после недавнего взрыва.

Естественно, корпы успели запастись и взрывными зарядами...

Что-то щекочет ей уголок глаза — какой-то маленький беспорядок среди упорядоченного хаоса внизу. Два куска обшивки стащили с поддонов и уложили прямо в ил. Их поверхность покрыта угревой сыпью. Кларк выгибается, чтобы рассмотреть их вблизи. Нет, это не безобидные хлопья ила и не молодая колония бентосных беспозво­ночных. Это дырки в трехсантиметровой цельной био­стали. Края отверстий гладкие — проплавлены мощным источником тепла и мгновенно застыли. Угольные ожоги вокруг дыр — как синяки вокруг глаз.

Кларк холодеет.

Кто-то вооружился для окончательной разборки.

СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ
Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com