Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают - Страница 15

Натали посмотрела на него.

– Я не знаю, что значит «правильно писать». Одни называли ее Мериам, другие – Мари, третьи – Марией. Все три имени правильные.

– Как интересно, – сказала Джанет Линд, обращаясь к Фрейдину. – Удивительно, что вы до сих пор не съездили в Одессу и не справились в городском загсе.

– Боюсь, там еще хватает не менее удивительного. Я всегда хотел поехать в Одессу и все выяснить, но так и не сложилось.

– А почему не поедете сейчас?

– По той же причине, по которой бабелевская конференция проходит здесь, в Стэнфорде: я не могу уехать надолго.

– Почему? – спросила американская журналистка.

Фрейдин объяснил, что здоровье жены не позволяет ему совершать дальние поездки, и это объяснение, полагала я, должно бы закрыть тему, но не тут-то было.

– Ведь с вами живет дочь? – спросил кто-то. – Разве она не может поухаживать за ней?

– Анна оказывает нам большую поддержку и дарит много счастья, но ей восемнадцать, и у нее своя бурная жизнь.

Журналистка приняла задумчивый вид.

– Знаете, что я думаю? – сказала она. – Я думаю, вам стоит купить ей собаку.

Фрейдин посмотрел на нее с изумлением.

– Простите?

– Вам нужно купить жене собаку, – пояснила журналистка. – Это изменит ее жизнь.

– Не понимаю, какое отношение к этому может иметь собака?

– Собака изменит ее жизнь!

– Почему вы думаете, что ее жизнь нуждается в переменах? – Очередное молчание. – Есть вещи, с которыми собака никак не поможет.

Журналистка потупила взгляд.

– Я просто подумала, что, когда ей плохо, собака может лечь рядом.

– Проблема не в «лечь рядом», – твердо произнес Фрейдин.

Журналистка закивала.

– Вижу, что сказала не то. Просто я без ума от собак. – Было видно, что она искренне раскаивается.

– У нас когда-то был пес, много лет назад, – сказал Фрейдин примирительным тоном, – его звали Кутя.

Венгерская профессорша, горестного вида женщина в сером, с интересом подняла взгляд.

– «Кутя» по-венгерски значит «собака»! – сказала она. У нее был головной голос, немного похожий на кукольный.

– Мы думаем, у Кути могла быть венгерская кровь. У него сложная родословная: помесь немецкой овчарки, Лабрадора и бас-баритона.

– Ваш пес умел петь? А он умел говорить? У нас когда-то был говорящий кот.

Молчание.

– И что… – отважилась я и прочистила горло. – Что говорил ваш кот?

Венгерская профессорша изумленно посмотрела на меня.

– «Хочу есть», – пропела она.

Единственный человек за столом, который во время этого обмена репликами не произнес ни слова, был переводчик – грациозный привлекательный мужчина (бывший танцор, как выяснилось позднее) с высокими скулами, узкими глазами и слегка высокомерным взглядом. Он говорил на британском английском с еле заметным иностранным акцентом.

Не менее загадочным был и его перевод: некоторые пассажи выполнены настолько блестяще, что, положив оригинал и перевод рядом, поражаешься – как простой смертный мог выразиться столь неожиданно, но при этом в самую точку, – а некоторые содержали странные ляпы. Например, в конце «Моего первого гонорара» Бабель пишет: «Знаю, что не умру, прежде чем не вырву из рук любви еще один – и это будет мой последний – золотой», а в переводе мы читаем: «Не умру, прежде чем не вырву из рук любви еще один (и определенно не последний) золотой рубль». В «Гюи де Мопассане» Бабель пишет: «Ночь подложила под голодную мою юность бутылку муската 83 года». В переводе: «Ночь заткнула мою юность бутылкой муската 83 года». И в книге было полно таких несоответствий. У Бабеля – «в девять часов», а в переводе – «вскоре после восьми». У Бабеля – «в полночь», а в переводе – «после одиннадцати». Фрейдину не понравилось, что «показал фигу» переведено как «показал нос» или что во время петроградского голода у бездомного поэта в кармане лежит «икра сибирского лосося и фунт хлеба»: Фрейдин сказал, что поскольку «бездомные не носят в карманах икру», речь, вероятно, идет о лососевых молоках.

Из-за этих и других противоречий мы в итоге написали собственные варианты, указав, что «при подготовке к выставке использовались разные переводы, в том числе…».

Все вроде бы шло нормально, но в конце ужина привлекательный переводчик вдруг обратился к Фрейдину.

– Знаете, – сказал он, – я вчера зашел на выставку и заметил нечто странное. Возможно, вы мне объясните. – В одной из витрин он заметил свою книгу, открытую на рассказе Бабеля «Одесса», а рядом – подпись с цитатой из рассказа не в его переводе.

– Редактура, – не задумываясь ответил Фрейдин. – В Институте Гувера редактируют все наши тексты. Вы не поверите, как они правят. – И рассказал историю о редакторе, который перевел весь набранный курсивом идиш, и у него в итоге Luftmensch (непрактичный мечтатель) превратился в «пилота», a shamas (служка при синагоге) – через английское shamus – в «частного сыщика».

Переводчика эта история отнюдь не позабавила.

– То есть вы хотите сказать, что гуверовские редакторы изменили мой перевод?

– Я хочу сказать, что эти тексты прошли через много разных рук.

– Но что я – как переводчик – должен думать? Моя книга выставлена рядом с текстом, который я не писал. Может, мне обратиться в суд?

– Майкл, – сказал Фрейдин после паузы, – нам всем нравится ваш перевод, и мы вам за него благодарны. Я хочу, чтобы мы были друзьями. Давайте не будем про суд. Это не имеет никакого смысла. Вход на выставку бесплатный.

– Дело не в этом. Дело в том, что на витрине я вижу свою книгу, а рядом с ней – цитата с ошибками. И вы мне говорите, что ответственности за это никто не понесет, поскольку выставка бесплатная?

– Майкл. Я хочу, чтобы мы были друзьями. Давайте начистоту. Есть ли на выставке ошибки? Да! Ошибки есть везде. Даже в Полном собрании, если уж на то пошло.

У переводчика была превосходная осанка, но тут он сделался еще прямее.

– Какие ошибки? Вы имеете в виду в примечаниях? Но для мягкой обложки там все исправили.

– Нет, я говорю не о примечаниях.

– Тогда, откровенно сказать, я не понимаю, что именно вы имеете в виду.

– Майкл, я хочу, чтобы мы были друзьями. Полное собрание просто великолепно. Нам всем оно очень нравится. Но при переводе Бабеля – при переводе кого угодно – ошибки неизбежны. Я нашел ошибки. Элиф нашла ошибки. – Переводчик коротко глянул из-под припухших век в мою сторону. – Но я хочу, чтобы мы были друзьями.

– Вот видишь, с чем мне приходится иметь дело? – вопрошал Фрейдин. Мы стояли у конференц-зала после ужина. Китайцы готовились к презентации. Неподалеку курил младший преподаватель символизма.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.