Бесстрашная жертва (ЛП) - Страница 37

Он начал протягивать ко мне руку, но остановился. Кто-то перевязал ему

руки чистыми тряпками и обработал раны, но он не смог сдержать гримасу

боли, которую принесло ему это движение.

– Джулиана, – прошептал он, когда Бульдог подошел так близко, что я

смогла разглядеть изгиб его носа в том месте, где он был сломан. – Сможешь

ли ты когда-нибудь простить меня?

– Это не твоя вина. – Я осторожно положила руку на его перевязанную

ладонь. – Мой дядя рано или поздно должен был нас найти. Мы не могли так

жить вечно. – Я говорила эти слова скорее Бульдогу, чем Тэтчу.

– Но, если бы я не убежал и не был бы таким безрассудным…

– Я всегда была безрассудной и подавала тебе плохой пример. И теперь

глубоко сожалею об этом.

В глазах мальчика отразились печаль и зрелость, которых раньше не

было:

– Я ошибался насчет Коллина.

– Ни слова больше, – сказал Бульдог, отходя от меня к одеялам.

– Подожди! – Запротестовал Тэтч. – Он спас меня. Он привез меня к

себе домой и позаботился обо мне, хотя ему не терпелось спасти Джулиану.

Бульдог остановился.

– Он лучше многих, – страстно проговорил Тэтч. – Если бы не он, я

был бы мертв.

Свет и тени от костра мелькали на лице Бульдога, освещая его

свирепость и уязвимость одновременно. Тэтч больше ничего не сказал. Он

закрыл глаза, от усталости его лицо осунулось. Я стала помогать Бульдогу

сооружать лежанку из соломы и одеял. Мы устроили Тэтча как можно

удобнее и сели.

– Мы должны попытаться спасти Коллина, – сказала я.

Бульдог покачал головой и уставился прямо перед собой на пламя:

– Мы не можем рисковать всеми ради одного человека.

– Но он спас меня. – Да, я умоляла, и мне было все равно. – И он спас

Тэтча.

Бульдог смотрел на мальчика, его глаза излучали облегчение и любовь.

– Пора закончить то, что начал мой отец, – сказала я, зная в глубине

души, что именно этого он и хотел бы. Даже если я погибну, мы должны

были противостоять дяде раз и навсегда. – Мы должны перестать прятаться.

Мы должны перестать обвинять богатых во всех проблемах. Наша тактика

была неправильной.

Бульдог провел толстыми пальцами по спокойному, спящему лицу

Тэтча:

– Если мы вступим в Уэссекс, то не вернемся живыми.

Я просто кивнула. Дядя гарантировано казнит Коллина, запретив нам

возвращаться на землю Уэссекса. Он думал удержать нас от попытки его

спасти. Но мой дядя не знал меня, и не мог понять, что я буду делать то, что

хочу, независимо от его договора с Коллином. Не зависимо от того, пойдет

Бульдог со мной или нет, я пойду.

– Я готова умереть.

– Я не уверен, что готов тебе это позволить. – Его голос превратился в

отчаянный шепот.

– Ты выполнил свое обещание, данное моему отцу. Ты оберегал меня.

Ты привел меня во взрослую жизнь. – Я потянулась к его искалеченной руке

и сжала ее между своими. – Но теперь моя очередь поступить правильно.

Чтобы противостоять дяде. И пожертвовать своей жизнью, чтобы никто

больше не страдал так, как Тэтч.

Пальцы Бульдога сжались вокруг моих, словно он не хотел отпускать

меня.

– Разве ты не хочешь большего для Тэтча? Разве ты не хочешь, чтобы у

него была лучшая жизнь?

Бульдог не ответил.

Я отстранилась от него и встала. Натянула капюшон плаща, проверила

ножи на талии.

– Я ухожу. Сейчас. И я поеду по всему Уэссексу, чтобы собрать людей.

Для меня будет честью, если ты поедешь со мной.

Он уставился на огонь, мышцы его челюсти напряглись.

Я развернулась и направилась к людям Коллина, которые все еще

ждали на краю нашего лагеря. Мое сердце, с каждым шагом, который я

делала, удаляясь от Бульдога, колотилось все сильнее. Мне нужна была его

помощь, но я все равно буду сражаться с дядей и спасу Коллина.

Угрожающий грохот позади меня заставил меня остановиться.

– Дай сначала поесть.

Я улыбнулась, и меня пронзило облегчение. Но я стерла улыбку с лица

и бросила на Бульдога взгляд, в который вместила всю свою привязанность.

– Поторопись.

Он хмыкнул:

– У нас впереди два долгих дня.

Глава 18

Моя спина была исполосована до крови, раны вскрыты и кровоточили.

Сухожилия на ногах были натянуты до предела, кожа на лодыжках стерлась

от веревок, а голова, казалось, вот-вот взорвется. Я был в сознании только

потому, что изо всех сил старался не ударяться головой о камни и

булыжники, когда лошадь неслась галопом по городу, волоча меня за ноги, а

тело тащилось следом. И теперь, оказавшись в центре поляны, я был готов

провалиться в черноту забвения. Я ослаб от голода и жажды после двух дней, проведенных в подземелье. У лорда Уэссекса не было ничего для меня, кроме ударов сапог своих солдат. Каждый раз, когда они спускались в

подземелье, они пинали меня, пока я не терял сознание. Мой распухший язык

прилип к небу. И когда один из охранников снова пнул меня, у меня не было

сил даже стонать.

– Встань на ноги, – раздался резкий приказ.

Я перевернулся и попытался подняться. Каждый мускул и кости в моем

теле кричали. Краем глаза я видел виселицу, предназначенную для меня.

Конечно, до того, как я умру, я буду долго висеть. Они не убьют меня сразу.

Уэссекс захочет, чтобы я был жив, когда они начнут резать мое тело, приступая к следующей части смертного приговора – четвертования. Они

сделают мою смерть настолько мучительной, насколько это возможно. Но

лучше я, чем Джулиана. Даже по прошествии двух дней, я все еще

вздрагивал каждый раз, когда вспоминал ее привязанной к столбу с грудой

дров вокруг.

Если бы я задержался хотя бы на час…

Мне было невыносимо думать об этом. Все, что имело значение – это

то, что она была в безопасности. Она будет жить в безопасности на земле

Гудрича. Я позаботился о том, чтобы мои самые верные солдаты знали, как

защитить ее и ее людей и обеспечить их всем необходимым.

– Быстрее.

Ближайший охранник пнул меня в бок, и я не смог сдержать стон

агонии. Без сомнения, целых ребер у меня не осталось. Тем не менее, я

заставил себя встать на колени, а затем на ноги, что усложнялось еще тем, что руки были связаны.

Когда я, наконец, встал, солдат грубо толкнул меня к леса́м. Я

споткнулся и чуть не упал на колени.

– Подождите, – раздался голос Уэссекса из центра рыночной площади.

– Возможно, лорд Колин хотел бы попрощаться в последний раз со своей

сестрой.

Моя сестра?

Я поднял голову и посмотрел в ту сторону, где лорд Уэссекс и Эдгар

сидели, наблюдая за казнью, на том же самом месте, где они сидели в тот

день, когда я приехала в город, чтобы освободить Джулиану. Там, рядом с

Эдгаром в меньшем, но не менее вычурном кресле, сидела Айрин. Она была

одета в самое элегантное белое платье, расшитое кружевами и жемчугом. Ее

длинные волосы свободно струились под вуалью и были украшены венком из

белых роз и гипсофил. Она была красива, почти так же красива, как невеста в

день свадьбы.

Мой пульс резко остановился. Невеста? Она выходит замуж за Эдгара?

Айрин встретилась со мной взглядом. Ее глаза, так похожие на мои, были широко раскрыты от ужаса и отражали боль в душе. Более того, они

умоляли меня о прощении. Ее лицо было белым, а мышцы на длинной

изящной шее напряженны. Она сидела неподвижно, вцепившись пальцами в

подлокотники кресла, так что побелели костяшки пальцев.

– Попрощайся, – с полуулыбкой приказал ей Эдгар. – Это то, чего ты

хотела, не так ли?

Она сглотнула, и ее глаза снова умоляли меня о прощении. Я кивнул