Бессмертный огонь - Страница 15
- Ему отрезали голову, - сказал Лузай. - Если не верите, то посмотрите шрам. Но только будьте осторожны, ибо мой господин очень злобного нрава.
Рыжие люди внимательно осмотрели шрам на шее ярла и пришли в крайнее замешательство. А потом, по приказу старшего из них, они поспешно освободили бесчувственное тело Айгаслава от веревок и переложили его на плетеные носилки. А нас с Лузаем, как подстреленных диких свиней, привязали за руки и ноги к жердям.
Правда, зато никто нас не обыскивал и ничего не отнимал - даже мечи при нас оставили. Нас так и понесли - вместе с мечами. Я уже и раньше слыхал, что рыжие люди не алчный народ. Живут они в лесу, в берлогах, как медведи, питаются дичью и рыбой, пьют мед, ходят в звериных шкурах. А мажут себя глиной только перед битвой. Когда-то, говорят они, у них не было такого обычая. Но однажды, когда на них нагрянули прелые листья (они всегда так выражаются) и сожгли уже много поселков, а жителей угнали в рабство, в одном поселке у реки случилось вот что. Когда чужеземцы начали сгонять людей к Общинному Дубу, некоторым мужчинам удалось-таки вырваться и бежать. За ними была послана погоня. Но мужчины успели добежать до реки и попрятаться на мелководье - зарыться с головой в красную глину и там затаиться. Говорят, что они пролежали в глине весь день до самой ночи, а не задохнулись они потому, что еще загодя припасли с собой дыхательные хворостинки. Но это, конечно, не так, ибо нам прекрасно известно, кто сохранил им жизнь!..
Однако не будем прерывать чужого рассказа. Итак, дождавшись ночи, мужчины скрытно вернулись в поселок, неожиданно напали на чужеземцев (то есть на отцов отцов наших отцов) и перебили их всех до единого. И с той поры, собираясь на битву, воины рыжих людей обязательно покрывают свои тела красной глиной и потому не знают поражения.
Ну что ж, пусть будет так, пусть мы всему этому как будто бы поверили. Но только у каждой Земли есть свои боги, и не нужно делать из этого тайны. То, что Чурык - их главный бог, об этом всем давно известно.
Мы в этом тоже убедились. Когда нас внесли в поселок, то первое, что мы увидели - это огромный глиняный истукан, очень похожий на нашего Хрт, только чуть-чуть повыше ростом да пошире в плечах. Таким и должен быть Чурык, чего тут узнавать?! И я уже подумал, что... Однако нас к нему не поднесли, а повернули в сторону и, пронеся еще немного, сложили возле Главного Кострища. Это недобрый знак, подумал я. Огонь на Главном Кострище разводят только в дни великих радостей или столь же великих несчастий, однако для того, кого наименуют Белой Глиной, какая в этом разница?
А вот и их старейшины, приметил я, они уже сошлись к кострищу. И, стало быть, все это должно вот-вот начаться. Я мельком глянул на Лузая. Он усмехнулся и сказал:
- Дров нет!
Дрова, подумал я, недолго и собрать. И я уже хотел это сказать...
Но тут Лузай повернулся к старейшинам и повелел:
- Развяжите меня! Я должен привести в чувство своего господина.
Лузая быстро развязали. По озабоченному виду старейшин и по той поспешности, с которой они выполняли его повеление, я понял, что им уже известно о нашем разговоре у реки. Ну а Лузай держался так, как будто бы не он у них в плену, а они у него. Склонившись над неподвижно лежащим ярлом и внимательно осмотрев его раны, Лузай строго потребовал воды, обмыл Айгаславу голову, а после, достав нож, два раза уколол его в горло, прямо в шрам...
И ярл пришел в себя, открыл глаза и осмотрелся, хотел было что-то сказать...
Но тут Лузай опередил его, воскликнул:
- Ярл! Не гневайся! Эти люди очень сожалеют о содеянном. Они ведь не знали, что тебя нельзя убивать. Но когда я рассказал им, как ты расправился с теми, кто посмел отрубить тебе голову, то меня тотчас уверили, что нас здесь ждет весьма теплый прием.
Ярл слабо улыбнулся. А Лузай оглянулся на старейшин и спросил:
- Так я сказал?
- Так, так, - закивали старейшины.
А остальные рыжие люди, которые в большом числе уже обступили нас со всех сторон, молчали. И вид у них был весьма и весьма недружелюбный! Ярл был чуть жив, Лузай надеялся перехитрить дикарей, заставить их поверить в то, что мы неистребимы, всемогущи... Но я-то прекрасно понимал, что ничего у него из этого не получится! А потому единственное, что нам оставалось, так это встретить свою смерть достойно, как и положено настоящим воинам! Пока нас несли в поселок, я уже немного ослабил путы, связывавшие мои запястья. Теперь же, лежа на земле, я их и вовсе снял. И вот теперь мне бы только незаметно дотянуться до меча, вырвать его из ножен, вскочить и броситься в толпу...
И мне еще подумалось: глупцы! первым делом нужно отнимать у пленников оружие, а уже потом приниматься за всё остальное!
Но тут один из стариков - как я потом узнал, старший старейшина резво шагнул ко мне, склонился, вырвал меч из ножен...
И, улыбаясь, сделал так - провел подушечкой большого пальца вдоль по лезвию - меч почернел, растрескался и развалился. Я оробел. Меня трясло от ужаса. Ну все, подумал я, сейчас меня убьют!
Но старик уже отвернулся от меня, шагнул к Лузаю, протянул к нему руку и, снова дружелюбно улыбаясь, попросил:
- Меч! Нож!
Лузай покрылся пятнами и задрожал еще сильней меня! И тихо, едва слышно, прошептал:
- Но без меча я не жилец! Я без меча умру!
Старик застыл, подумал... и сказал:
- Тогда... Смотри! Не обнажай его против нас! Не обнажишь?
- Н-нет!
- Поклянись.
Лузай свел пальцы крестиком. Старик согласно закивал... и посмотрел на ярла. Ярл и не думал клясться. Тогда старик подошел к нему, сел перед ним на корточки и принялся смотреть ему прямо в глаза. Смотрел, смотрел...
И ярл закрыл глаза. Я думал, что он умер. Но он был жив, он после нам сказал: "Старик околдовал меня; он выпил мои силы. Но хуже этого - он выпил весь мой гнев! Теперь я не могу сражаться с рыжими!"
Но это мы узнали только ночью. А днем...
Днем дальше было так. Усыпив нашего ярла, старик расстегнул ворот его рубахи и долго рассматривал шрам, потом подозвал других старейшин, те тоже внимательно рассматривали и даже трогали шрам, и совещались на своем тайном наречии... А после принялись расспрашивать нас о том, как был убит ярл Айгаслав и как он после ожил.