Бессмертие - Страница 188

е манила в будущее, она просто хотела дать тебе понять, что она здесь и что она здесь ради тебя.

Авенариус молчал, и лицо его оставалось непроницаемым.

Я сказал ему укоризненно:

- Тебе его не жалко?

- Жалко, - сказал Авенариус. - Я искренне его люблю. Он умный. Он остроумный. Он сложный. Он грустный. И главное: он помог мне! Не забудь об этом! - Потом наклонился ко мне, словно не желая оставить без ответа мой невысказанный укор: - Я говорил тебе о своем проекте публичного опроса: кто хотел бы тайно спать с Ритой Хейворт и кто предпочел бы показываться с нею на людях. Результат, разумеется, я знаю заранее: все, включая самого разнесчастного горемыку, утверждали бы, что предпочитают с нею спать. Потому что все хотят выглядеть перед самими собой, перед своими женами и даже перед плешивым чиновником, ведающим опросом общественного мнения, гедонистами. Однако это их самообман. Их комедиантство. Гедонистов нынче уже не существует.- Последние слова он произнес с особой значительностью и затем, улыбаясь, добавил: - Кроме меня.- И продолжал: - Но, что бы они ни утверждали, появись у них возможность действительного выбора, все, уверяю тебя, все предпочли бы пройтись с нею по улице. Поскольку для всех восхищение важнее наслаждения. Видимость, а не действительность. Действительность ни для кого ничего не значит. Ни для кого. Для моего адвоката она не значит вообще ничего.- Затем он сказал с какой-то нежностью: - И потому могу тебе торжественно обещать, что он не будет обижен. Рога, которые он носит, останутся невидимыми. Они будут цвета лазури в погожий день и серыми - в ненастный.- И заметил еще: - Впрочем, ни один мужчина не станет подозревать человека, насилующего женщин с ножом в руке, что он любовник его жены. Эти два образа несовместимы.

- Постой, - сказал я. - Он в самом деле думает, что ты собирался изнасиловать женщину?

- Я ведь говорил тебе.

- Я думал, ты шутишь.

- Я бы не выдал своей тайны! - Затем добавил: - Впрочем, даже скажи я ему правду, он бы не поверил. А если бы поверил, мигом перестал бы интересоваться моим делом. Я был для него ценен лишь как насильник. Он воспылал ко мне той непостижимой любовью, которую большие адвокаты способны испытывать к большим преступникам.

- Но как ты тогда все объяснил?

- Я ничего не объяснял. Меня выпустили за недостатком доказательств.

- Как это за недостатком доказательств? А нож?

- Не отрицаю, это было трудно, - сказал Авенариус, и я понял, что больше мне ничего не узнать. Я помолчал, потом сказал:

- Ты бы ни в коем случае не сознался, что прокалывал шины?

Он покачал головой.

Меня охватило особое умиление:

- Ты готов был сесть как насильник, лишь бы не выдать игры...

И тут я понял его: если мы отказываемся признать значимость мира, который считает себя значимым, если в этом мире наш смех совсем не находит отклика, нам остается одно: принять этот мир целиком и сделать его предметом своей игры; сделать из него игрушку. Авенариус играет, и играОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com