Беспредел (Современные криминальные истории) - Страница 37

С руля «Нивы», с приборного щитка, с дверей и корпуса были сняты отпечатки пальцев и переданы краснодарскому эксперту Федотову. Федотов установил: это не Болдырев и не Тонких.

Ошибка эксперта привела к тому, что позже были убиты еще семь человек. Вот во что обошлась федотовская ошибка. Тем не менее Болдырева — ради профилактики, — вызвали в местный уголовный розыск.

— Ты это… гражданин Болдырев, наган у Зимакова покупал?

— Не-а, — ответил Болдырев, он был уверен в себе.

— А Николая Тю не убивал?

— Не-а!

— Ладно, иди домой… И продолжай честно трудиться. На благо нашей Родины.

А тем временем Валентина отмыла от крови деньги, взятые в сберкассе, прополоскала каждую купюру в теплой воде и пустила их в оборот.

Кстати, она с легкостью необыкновенной надевала на себя вещи людей, убитых мужем, пользовалась их украшениями и духами.

После вызова в угро Болдырев дал команду:

— Временно ложимся на дно!

— Надолго?

— Посмотрим. Думаю, что на три-четыре месяца.

Через полгода они всплыли. Тонких к этой поре отобрал у отца старый «москвичок» и перегнал его из Шушенского в Адыгею. Но «москвичок» этот едва дышал, его надо было ремонтировать, укомплектовывать новыми деталями. Для этого подобрали в Майкопе подходящую машину, ее владельцем был Монашков Владимир Петрович, — к сожалению, я употребил глагол «был», поскольку Владимира Петровича, как вы догадываетесь, уже нет в живых, — и как-то, остановив на дороге, попросили подвезти…

Болдырев застрелил Монашкова, как и Николая Тю, из нагана, труп его засунули в багажник, машину загнали в лес, сняли с нее все четыре колеса новенькие, недавно поставленные, сняли наиболее нужные детали с двигателя, посдирали тормозные колодки, машину же облили бензином и подожгли. Вместе с телом владельца.

Зато собственный «москвичок» теперь был в полном порядке.

Но для большого дела не было достойного оружия. Достойным оружием Болдырев считал автомат Калашникова.

Автомат они взяли у солдата — Болдырев застрелил его из малокалиберного обреза, — часового воинской части № 61638 Бермагомбетова Е. К.

Вскоре они остановили на горной дороге автобус, перевозивший вещи туристов, ушедших по тропе через горы к морю.

На крутой горной дороге перед радиатором автобуса возникли двое «измотанных» путников, попросили подбросить до ближайшего жилья. Добрый жест стоил Виктору Сарычеву жизни — Болдырев перерезал ему горло. Затем «кореша» устроили ревизию добыче: позабирали наиболее ценные вещи, украшения, часы, дезодоранты — почему-то везде они брали дезодоранты, набрали столько, что все не смогли сразу унести, часть добычи зарыли в тайнике. Остальное бросили вместе с автобусом и убитым водителем.

— Все это цветочки, — подводя итоги «операции», объявил напарнику Болдырев. — Пора приниматься за ягодки, будем брать кассу сельхозакадемии в Краснодаре.

— Так точно! — по-военному ответил Витек Тонких.

Начали с изучения подъездов к академии. Параллельно занимались модернизацией своего «имущества» — доводили до совершенства старый «москвичок», к автомату изготовили глушитель, опробовали в лесу — стрельба была едва слышна, достали дорожные знаки «объезд» и «кирпич», «куклу» — в ней оказалось очень удобно скрывать автомат. Познакомились также с разбитной двадцатишестилетней бабенкой Зинаидой Шараповой — женщиной веселой, пьющей, любительницей разных загородных развлечений, лихой разведенкой, матерью двух маленьких детей. Зинаида работала техничкой в бухгалтерии сельхозакадемии и мыла полы в той самой кассе, которую Болдырев и Тонких вознамерились взять.

Зинаида Шарапова согласилась стать наводчицей, так и не поняв — едва она расскажет все, что знает, она мигом превратится в нежелательного свидетеля. После того как «кореша» получили от Зинаиды все сведения о кассе, они решили ее убрать. Незамедлительно.

Тонких прикатил к Зинаиде в Краснодар на машине.

— Зин, мы собираемся в горы отдыхать. Я за тобой приехал.

— Ой, сейчас! — всплеснула руками Зинаида и начала спешно собираться.

Пока она собиралась, в квартиру заглянула Зинаидина подружка Таня Куйсокова.

— Ой, Зин, я, наверное, не вовремя! — воскликнула она.

— Вовремя, вовремя, только извини, Тань, я тороплюсь — уезжаю в горы. На пикник. Вот Витечка за мной на машине прикатил, — добавила Шарапова гордо и прижалась к Тонких, — персонально!

— А-а… — На Танином лице возникло завистливое выражение.

— Не горюй, подружка! — Зинаида тряхнула челкой. — В следующий раз и тебя возьмем. Правда? — Она глянула на Тонких вопросительно и снова прижалась к нему.

Через несколько минут Зинаида и Тонких уехали.

Скатерть наши герои накрыли на нагретых солнцем камнях плато Лаго-Наки. Приготовили шашлык, выпили несколько бутылок вина, по очереди отлучаясь с Зинаидой в кусты. Через некоторое время Болдырев скомандовал:

— Пора кончать!

Тонких ударил смешливую пьяненькую Зинаиду саперной лопаткой, Болдырев — любимым ножом. Уложили ее сразу — Зинаида даже не вздрогнула. Перед тем как сбросить тело в каменную расщелину, Болдырев вырезал у Зинаиды правый глаз — имеется такой бандитский обычай: у очевидцев и свидетелей вырезать правый глаз, чтобы они даже на том свете не могли ни за чем подсматривать. Болдырев воровские и прочие законы соблюдал гораздо тщательнее, чем законы Российской Федерации.

Тут Тонких встревожился:

— Я же при Таньке Куйсоковой увозил Зинаиду, Танька все видела, она свидетель!

— Ерунда, — поразмышляв немного, сказал Болдырев, — сейчас поедем за Танькой и ее привезем на пикник. Небось не откажется?

Поехали за Татьяной Куйсоковой, Татьяна обрадовалась, когда увидела на пороге своей квартиры Виктора Тонких. С ней произошло то же, что и Зинаидой Шараповой. Даже кусты были те же. Только каменная расщелина, в которую ее отправили на вечный покой, была другой.

Осталось теперь одно: взять кассу. Но Виктору Тонких пришла в голову другая мысль:

— А чего нам тащиться в Краснодар и там рисковать собой, а? Давай лучше выследим почтовую машину, которая ходит по аулам, собирает деньги на почте, в магазинах. Деньги, правда, не такие, как в кассе сельхозакадемии, но полмешка, говорят, всегда набирается.

— Ну что, давай проверим нашу сноровку на почтовой машине, согласился Болдырев. — Только в машине, кроме водителя, есть еще и экспедитор. А он — вооруженный.

Техническая «обстава» состояла из двух брусьев, в которые были забиты толстые гвозди-«сотки», с острыми концами, вылезающими из доски, и шнуров, привязанных к брусьям.

…Некоторое время налетчики шли за почтовым фургоном на «москвичке», проверяли, где что те брали в аулах, потом обогнали фургон и первый брус выставили на узкоколейной железной дороге. «Обстава» сработала — почтовый грузовик пробил себе шину. Водитель, чертыхаясь, вылетел из кабины — в горах уже было морозно, выпал снег — и минут через двадцать сменил колесо на запасное.

— Теперь ему надо пробить второй скат, и грузовик будет наш, — сказал Болдырев.

Около поселка Шунтул у почтового фургона был выведен из строя второй скат. Все, запасных колес у водителя больше не было. Оставалось только одно — ремонтироваться.

Водитель почтового фургона, тридцатилетний Анатолий Ковалев, костеря всех и вся, начал доставать инструменты, чтобы снимать колесо и латать камеру. Сопровождающий Владимир Несветайлов — он был несколько старше Ковалева, ему исполнилось сорок пять лет, — тоже вылез из кабины: собрался помогать Анатолию. Настороженно огляделся. Место, где они застряли, было угрюмым, тяжелым, таило в себе что-то зловещее.

Починиться не удалось — из кустов зазвучали выстрелы. Ковалев был убит на месте, Несветайлов ранен — пуля пробила ему почку. Он попробовал уйти, но Болдырев догнал его и добил выстрелом из нагана в рот.

Трупы оттащили в поле, присыпали снегом и соломенной трухой, машину на спущенном скате отогнали в сторону, стали ее обыскивать. Денег не нашли экспедитор в этот раз брал только письма и посылки.