Беспредел (Современные криминальные истории) - Страница 28

— Собирайся быстрее! Не телись! Все, что можно, кидай быстрее в чемодан — срочно смываемся!

— Что такое? — Людочка демонстративно огладила рукою свой живот, ей казалось, что она беременна, и Людочка старалась лишний раз подчеркнуть это.

— Собирайся! — На губах у Кольки появилась бешеная слюна. — Если мы с тобой задержимся на пять минут, нас уберут. И меня, и тебя, такую красивую, за компанию.

— К-как уберут? — Людочкин голос задрожал.

— А вот так! Была девушка и не стало ее! — Колька секанул себя пальцем по шее. — Отвалят нам двоим головы, а безголовые трупы сбросят в Истринское водохранилище. Рыбам на корм.

От этих слов у Людочки не только голос задрожал, задрожали руки и коленки, она засуетилась, сгребая все, что попадалось под руку, в два безразмерных, резиново растягивающихся чемодана.

— Ах… ах… ах… — стонала она подбито, разом перестав соображать, а Колька, белый, трясущийся, с вывернутыми наизнанку глазами, подгонял ее:

— Быстрее, быстрее! — и все выглядывал в окно, за штору.

Они успели и уехали в Ефремов уже в ночи, оглядываясь и заметая за собой следы, будто увозили награбленное. Впрочем, хорошо было, что ночью и что тайком: Людочке очень не хотелось, чтобы соседи видели, на какой машине она вернулась в родной город. Уезжала на «мерседесе» настоящем, вернулась на «мерседесе» цыганском, из тех, что в большом количестве валяются на городских помойках.

Остановились у Людочкиной матери — у своей Колька побоялся появляться: а вдруг нежданные гости туда нагрянут?

Утром Людочка хотела выйти в город повидаться с подружками, но Колька зашипел на нее, как Змей Горыныч:

— К-куда? Вздумаешь нос за дверь высунуть — отрежу его вместе с головой!

Оскорбленная Людочка скрылась в детской комнате. Потом, отойдя от обиды, начала аккуратно выспрашивать Кольку: чем же она провинилась? Почему он на нее так гавкает? И еще — угрожает…

Колька на этот раз остыл так же быстро, как и закипел — редкий случай, обычно он остывал долго. Людочка не поняла, в чем причина, хотя разгадка этого была проста — Колька теперь зависел от Людочки, от того, как она себя поведет. В конце концов он рассказал Людочке, в чем дело:

— Кредит вернуть мне, как ты сама понимаешь, не удалось. Теперь на меня оформили заказ.

— Кто оформил? Какой заказ? — Людочка невольно повысила голос.

Колька помялся, задумчиво пожевал губами:

— Помнишь человека, который как-то остановил нас? Ты еще обратила на него внимание…

Того человека она помнила. Было воскресенье, и они поехали с Колькой в Выхино, на тамошние водные просторы. Искупаться, отдохнуть. Неожиданно перед носом у них возник серебристый джип со знакомой «мерседесовской» звездой на задней части кузова — самый крутой из всех джипов, которые были ведомы Людочке, — тормознул резко. Колька едва не врезался в него. Хорошо, он сам сидел за рулем «мерседеса», если бы это была «копейка», от нее осталась бы мятая жестяная груда да оторванные, откатившиеся в разные стороны колеса. Колька выругался и побледнел.

Из джипа неспешно вылез коротко остриженный рыжий человек в темных очках и с широко расползшейся красной склеротической паутинкой на щеках. Был одет он в дорогой джинсовый костюм. Что такое дорогая «джинса» и что такое «джинса» дешевая, Людочка уже знала хорошо и могла отличить одно от другого с закрытыми глазами. Громко хлопнув дверцей джипа, рыжий таракан подошел к Колькиному «мерседесу», приподнял темные очки и заглянул внутрь. Увидев Людочку, улыбнулся. Лучше бы он не улыбался — Людочке сделалось страшно от этой улыбки.

— Девочка, оставь нас с Вонючкой вдвоем, — приказал он. — Нам побалакать надо. Тебе наш разговор будет скучен. — И снова улыбнулся.

Людочка опасливо передернула плечами — впервые слышала, чтобы Кольку звали Вонючкой, страх свой преодолеть не смогла и, отвернувшись, молча потянула на себя твердую, обшитую кожей скобку, открывая дверь. Ей было не только страшно, но и обидно: какой-то рыжий пряник вмешивается в их планы, рушит воскресный отдых. А они с Колькой везли с собою на берег реки две бутылки шампанского в холодильной сумке… И главное — этот тип называет Кольку Вонючкой. Это что же выходит, у Кольки — новая кличка? Он больше не Ясновельможный Пан?

Рыжий таракан выговаривал Кольке минут двадцать, потом сел в свой роскошный джип и освободил дорогу. Следом за серебристым джипом помчался еще один джип, в котором находились четыре парня со стрижеными затылками и бицепсами, тугими буграми проступающими сквозь кожу курток. Ни Колька, ни Людочка не обратили внимание, что джип этот очень умело, профессионально страховал рыжего таракана, и если бы Колька вздумал удрать, он бы легко перекрыл Колькиному «мерседесу» выезд.

Людочка потом каждый раз зябко передергивала плечами, вспоминая неприятного рыжего человека…

И вот этот человек, похоже, возник вновь.

— Он тебя запомнил в лицо, — шепотом произнес Колька, — у него глаз, как фотоаппарат: один раз ему достаточно посмотреть, чтобы потом помнить всю жизнь. Это страшный человек. Тебе от него не уйти, — Колька часто и устало задышал, — и мне не уйти. Поэтому пока никуда не выходи из дома.

Людочка застонала, вновь кинулась в свою комнату, памятную еще по далекому детству, выплакалась в подушку и вышла к мужу спокойная, с пустотой внутри: поняла, что с Колькой ей плохо жить, но без Кольки будет еще хуже. Во всяком случае, пока ситуация не рассосется, держаться надо Кольки. А там будет видно.

Колька часа полтора втолковывал теще: пожалуйста, никому ни слова, ни даже полсловечка про то, что они с Людкой приехали — ни единому человеку. Ни по телефону, ни в личной беседе. Ни соседкам-кумушкам, ни родственникам своим, ни главе городской администрации.

Теща делала большие глаза и понимающе кивала мелкозавитой крашеной головой: к старости она не только начала играть в аристократку, выискивая в себе графские корни, но и стала молодиться.

— Все понятно, маман? — спросил Колька и вздохнул облегченно: наконец-то ему удалось вразумить не только жену свою дуреху, но и тещу. Через три дня раздался телефонный звонок. Теща подняла трубку и пропела в нее томно, расслабленным меццо-сопрано:

— Ал-ло-о-о!

Очень вежливый, очень аристократический голос, которому никак нельзя было отказать, попросил подозвать к телефону Николая Ильича Панкова — вот так, очень достойно и важно, по имени-отчеству, — теща, разом забыв о Колькиных предупреждениях, пропела на всю квартиру:

— Коля, тебя к телефону!

Колька побелел и смачно захлопал ртом, будто туда налили кипятка. Замахал на тещу рукой:

— Повесь трубку! Повесь трубку, дура!

Теща сделала непонимающее лицо:

— А что такое? Напрасно! Может, это тебе с работы звонят, Николай! Такой интеллигентный голос… — И лишь потом повесила трубку.

Колька спешно засобирался — надо было выгонять «копейку» и мчаться отсюда куда глаза глядят, но не успел — выглянул за штору и невольно присел на корточки: во дворе дома, прямо под тещиными окнами, стояли два джипа, окруженные компанией людей с бритыми затылками и накачанными литыми фигурами. Руководил ими веселый рыжий демон в темных очках. Колька понял, что прорваться ему не дадут. Он заплакал.

Через час незваные гости увезли Кольку. В славный город Ефремов он не вернулся и Людочку, любимую жену свою, больше не увидел. И где он находится сейчас, где гниют его кости, никому не ведомо: ни Людочке, ни одряхлевшей Колькиной матери, ни друзьям его — Колька исчез совершенно бесследно.

И сколько их таких, молодых и глупых, лежит ныне в земле вдоль многочисленных российских дорог, никто не знает. Даже те не знают, кому положено это знать по службе.

В наследство Людочке осталась лишь старая «копейка», с которой она не ведает, что делать, и больше ничего. Впрочем, нет, остался еще медленно набухающий живот: Людочка действительно оказалась беременна. Оглаживала она живот свой, когда требовала от Кольки ласки и повышенного внимания, недаром.