Беспокойная юность - Страница 153

то сильно застучал в окно. Все вздрогнули. По тому, как стучали -- быстро и тревожно,-- я понял:

что-то случилось.

Рачинский пошел открывать дверь. Варвара Петровна перекрестилась. Одна только гадалка не шевельнулась.

В столовую ворвался Осипенко -- в пальто и шапке, даже не сняв калош.

-- В Петербурге революция!-- крикнул он.-- Правительство свергнуто!

Голос у него осекся, он упал на стул и заплакал навзрыд.

На мгновение наступила полная тишина. Было только слышно, как, судорожно глотая воздух, совсем по-детски плачет Осипенко.

У меня бешено заколотилось сердце. Я задыхался и почувствовал, что и у меня слезы текут по щекам. Рачинский схватил Осипенко за плечо и крикнул:

-- Когда? Как? Говорите!

-- Вот... вот...-- бормотал Осипенко и вытащил из кармана пальто длинную и узкую телеграфную ленту.-- Я только что с телеграфа... Вот здесь все... все...

Я взял у него ленту и начал читать вслух воззвание Временного правительства.

Наконец-то! Руки у меня дрожали. Хотя за последние месяцы вся страна и ждала событий, но удар был слишком внезапный.

Здесь, в сонном и занавоженном Ефремове, было особенно глухо. Московские газеты приходили на третий день, да их и вообще было немного. По вечерам на Слободке выли собаки да неохотно стучали в колотушки сторожа. Казалось, что со времени XVI века ничего в этом городке не изменилось, что нет ни железных дорог, ни телеграфа, ни войны, ни Москвы, что нет никаких событий.

И вот -- революция! Мысли беспорядочно метались в голове, и одно только было ясно -- свершилось великое, свершилось то, чего никто и ничто не в силах остановить. Свершилось вот сейчас, в этот как будто самый обыкновенный день, именно то, чего люди ждали больше столетия.

-- Что делать?-- судорожно спрашивал Осипенко.-- Надо что-то делать немедленно.

Тогда Рачинский сказал слова, за которые ему можно было простить все его грехи:

-- Надо отпечатать это воззвание. И расклеить по городу. И связаться с Москвой. Идемте!

Мы вышли втроем -- Осипенко, Рачинский и я. Дома остались только Варвара Петровна и гадалка. Варвара Петровна стояла около киота, быстро и часто крестилась и шептала: "Господи, дождались! Господи, дождались!" Гадалка все так же неподвижно сидела в кресле.

По пустынной улице бежал навстречу нам человек. При слабом свете уличного фонаря я заметил, что он был без шапки, в одной косоворотке и босиком. В руке он держал сапожную колодку.

Человек бросился к нам.

-- Милые!-- закричал он и схватил меня за руку.-- Слыхали? Нет царя! Осталась одна Россия.

Он крепко расцеловался со всеми и бросился бежать дальше, всхлипывая и что-то бормоча.

-- А что же мы,-- сказал Осипенко,-- не поздравили друг друга?

Мы остановились и тоже крепко расцеловались.

Рачинский пошел на телеграф следить за всеми сообщениями из Петрограда и Москвы, а мы с Осипенко разыскали маленькую захолустную типографию, где печатались афиши, объявления и приказы воинского начальника.

ТипографияОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com