Бесовские времена (СИ) - Страница 81

— Благое намерение, — проронил Тристано, сразу постарев, — может, ты знаешь, кто он?

— Нет, но соображение на это счёт имею. — Чума заметил, что все смотрят на него, не отрывая глаз, и продолжил. — От супруги я услышал, что покойный Антонио Фаттинанти думал о покупке замка в Пьяндимелето. А когда я торговал жеребца у Альджизо Тренуло, Джанмарко Пасарди, мой банкир, мне тоже предлагал… замок в Пьяндимелето. но это ничуть не приближает Тристано д'Альвеллу к поимке убийцы.

Д'Альвелла настороженно слушал. Портофино проронил.

— И что?

— А то, что Тристано сказал, что Тиберио Комини перед смертью виделся с банкиром…

— Пасарди? — Тристано д'Альвелласдвинул брови, — его никто не видел, но слуга Комини, да, говорил, что тот ему записку посылал… И ты полагаешь…

— Я полагаю, что пересчитав мордой ступени, направляемый нашим дорогим Аурелиано, мужеложник понимал, что этим дело не кончится. Он боялся Портофино и решил покинуть замок.

Д'Альвелла не оспорил это утверждение.

— Верно, это и Монтальдо говорил. Он хотел уехать после выздоровления. И что?

— Допустим, банкир приходил. Все утром были на турнире — кто бы его заметил? Он принёс деньги и составил купчую… Но где они? Суть дела, мне кажется, проста. Пасарди сказал мне, что продается замок в Пьяндимилето. Я так понял, что банкир — только посредник, ищущий покупателей, а продавец — кто-то из придворных. Этот придворный раздобыл яд, опробовал его на Лезине, потом брал деньги, оформлял покупку и предлагал выпить за удачную сделку — после чего покупатель отправлялся на тот свет, а убийца спокойно клал в карман дукаты и сжигал купчую. Оставалось убрать следы и исчезнуть. Земля и строения стоят девятьсот пятьдесят дукатов. Если убийца взял такие деньги с Черубины, потом с Джезуальдо, да с Комини, да с Антонио — он стал богаче почти на четыре тысячи золотых. Это целое состояние. За такие деньги стоило рискнуть… — задумчиво проронил Песте.

Альдобрандо Даноли чуть сдвинулся на стуле и потёр лоб.

— Это недоразумение…

Шут резко обернулся к нему.

— Почему?

— Я бывал в Пьяндимелето. Какой замок? Никаких замков, кроме графского, там нет… Захолустье. Один только на развалинах крепости, её ещё Франческо Сфорца разрушил… Церквушка приходская Сан-Бьяджо, женский монастырь. На северной окраине — руины какие-то. Несколько домов приличных. На окраине с юга — виллы, но тысячи дукатов ничего там не стоит.

Песте внимательно выслушал и переглянулся с д'Альвеллой.

— А что это меняет? — прошипел начальник тайной службы. Он схватил за хвост мотив убийства и не намерен был выпускать его. Ничего другого не оставалось — он уже перебрал всё. Предложенная Чумой причина не выглядела невозможной. Да, это была подлость — деяние чёрной души, омерзительное и интригующее одновременно. Живой мертвец, внутри которого ползают смрадные черви и тихо смеется сатана, притворяется человеком, грабит живых и хладнокровно делает из них покойников… Тристано жестко заключил, — значит, банкир — посредник в сделке. Он может знать, что она жульническая, а может и не знать. Но он не может не знать продавца. Даже если продажа шла через подставное лицо, нет такого подставного лица, которого мы не разговорим… — Тристано стремительно встал и высунулся в коридор.

— Эй, кто там! Аделарди! Скажите Энрико — немедленно пригласить в замок Джанмарко Пасарди.

— Под конвоем?

— Под охраной… — мягко подчеркнул Тристано д'Альвелла, и вернулся к столу. — Что-то в этом есть. Замок, чай, не ручная кладь…

— Банкир говорил о девятистах пятидесяти дукатах, — снова напомнил Песте.

— Почему так дорого?

— Он упоминал о ста акрах земли и виноградниках…

Д'Альвелла хмыкнул.

— Прикинем-ка по именам. Мерзавец меняет оружие и методы, но мотив-то должен совпадать. Начнем сначала. Черубина ди Верджилези.

Портофино скептически уставился на Тристано, но от полога раздался тихий голос Камиллы.

— Это правда. Она мечтала о покупке загородного дома, и даже, я сама слышала, говорила об этом с герцогиней Элеонорой.

— Ну, мечтать-то… А деньги? — хмыкнул Портофино.

Камилла пожала плечами.

— У нее были деньги, Аурелиано, муж её умер, имущество было поделено между ней и сыном мессира Фабио от первого брака. Она говорила ещё, что это несправедливо, мол, в завещании он городской дом и полторы тысячи дукатов женатому сыну оставил, а ей — завещал две тысячи, но дома не оставил — ни в городе, ни за городом. А она хотела загородный дом.

— Дурак… — прошипел от стола Тристано д'Альвелла, — какой дурак… Я искал сходство в жертвах, а оно же выпирало! Что общего у Черубины Верджилези, Джезуальдо Белончини, Тиберио Комини, Антонио Фаттинанти? Это старая и денежная аристократия! Это люди с деньгами. — Он обхватил голову и раскачивался, как маятник, — тупица… Портофино, крикните Сиджизмондо.

Тот появился и был послан за Ладзаро Альмереджи. Главного лесничего нашли в храме, где тот помогал в организации похорон Антонио Фаттинанти. Ладзаро был тёмен с лица и сумрачен.

— А почему, Ладзарино, ты не сказал мне, что Черубина мечтала о доме загородном?

— Мечтала, — не отрёкся Ладзаро, но поморщился. Это его явно не интересовало. — Она даже поручила кому-то посредничать. Да только она переборчивая была. То не то, это не это. Вариантов пять перебрала, точно. А что не сказал, — Альмереджи пожал плечами, — так ты про то не спрашивал.

— Допустим, она, наконец, выбрала… Если она купить его собиралась, могла вексель взять, а могла и наличные…

— Она бы наличные предпочла, говорила, что не шибко в бумагах-то ценных разбирается.

— Кто её банкир?

Альмереджи поморщился.

— Ой… лысый живчик такой, глаза чуть косят…

— Джанмарко Пасарди.

— Точно. Сам я монеты у венецианского жулика держу. Так ты думаешь, она взяла у него деньги на покупку дома?

Тристано со вздохом кивнул. Ситуация теперь прояснилась для него.

— И хранила она их, видимо, в чулане, в ларе дубовом с двумя замками наружными и одним внутренним. А на расходы мелкие — в ларе в комнате.

Ладзаро задумчиво пожевал губами.

— Дьявол… То-то она взбесилась на котов-то Тассониных! Так она… купила? Деньги-то где?

— А вот это вопрос вопросов. Есть для тебя шалости, я понимаю. Прищучить кого за строго оговоренную плату, бабенку охмурить, или там подставить нахала, поперек святых в рай навострившегося. Дело чести. Но раз ты у неё брать не брезговал… Так не ты ли деньжата и свистнул?

Этот невинный вопрос неожиданно странно взбесил мессира Альмереджи. Он обиделся до дрожи и разозлился не на шутку.

— За кого ты меня принимаешь!!? Я честный человек! Воровать у потаскухи!!? Не брал я ничего!! — последняя фраза была уронена Ладзаро с подлинной злобой.

Тристано задумчиво почесал за ухом. Он не понял гнева Ладзарино.

— Ладно, этот вопрос нам сейчас прояснят. Но пока всё сходится. Пошли дальше. Белончини… Он не говорил о покупке дома?

Песте перебрался на кровать к супруге. Ладзаро же, заметив Камиллу, ещё больше насупился.

— Я что-то не понимаю. Причём тут покупка дома Черубиной? И Белончини причём?

Шут снизошел к его непониманию и растолковал то, что понял. Альмереджи бросил на шута мрачный взгляд.

— Не слабо. И Пасарди, по-твоему, соучастник? Или он не причём? — Песте в ответ только пожал плечами, Альмереджи задумался. — Белончини о том, что хочет что-то за городом купить, мне не говорил, — Ладзаро по-прежнему хмурился, — но он приглашал Альбани осенью не то в Пьяндимелето, не то во Фронтино. Говорил о каком-то винограднике… И Витино приглашал.

Д'Альвелла блеснул глазами.

— Так… очень хорошо. С Фаттинанти и Комини мы и сами разобрались, а вот дальше — туман. Франческа Бартолини. Деньги у неё были?

— У неё вилла за городом, запущенная, правда. Но ничего она покупать не собиралась, — Альмереджи был твёрд. — Но постой, а как это всплыло, насчёт покупки?

— Мессир Песте, женившись, в брачную ночь мозгами шевелить начал, — усмехнулся Тристано, — и сопоставил записку Комини банкиру с покупкой Фаттинанти… и предложением банкира ему самому.